Литургия красоты. Стихийные гимны - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 6

Кто узнал с другим слиянье,

    Тем не возродиться.

Я застыл, как изваянье,

    Знаю, нам не слиться.

Смерть свои соткала сети,

    Смерть непобедима.

Если есть любовь на свете,

    Ты лишь мной любима!

За наше «Когда-то»— последний привет.

И больше ни мысли, ни памяти нет.

Что было, то было. Что будет, не ждет.

И Солнце все дальше и дальше идет.

В разбеге прибоя таится отлив.

Но море рокочет, и рокот красив.

Мы счастливы были безумьем любви.

Минутным, неверным меня не зови.

Я нежен, я верен отшедшей мечте.

Но вот уже эти признанья — не те.

Я счастлив — я светел — один — как звезда.

Не помни. Не думай. Прощай. Навсегда.

Нет, наша встреча не случайна,

И помню я твое лицо,

Меж нами дремлющая тайна,

Душа душе дала кольцо.

И нет в словах определенья

Для этой тайны, что вдвоем

Через потоки измененья

Мы не роняя пронесем.

И наших чувств не называя,

Затем, что им названья нет,

Мы будем светлы — вспоминая,

И созерцая тайный свет.

Быть может через годы, быть может через дни,

С тобой мы будем вместе, и будем мы одни.

И сердце сердцу скажет, что в смене дней и лет,

Есть вечный, негасимый, неуловимый свет.

Он был у нас во взорах, названья нет ему,

Он будет снова — знаю, не зная, почему.

Но мы, переменившись во внешностях своих,

Друг другу молча скажем, глазами, яркий стих.

Мы скажем: Вот, мы вместе. Где жизнь? Где мир?

                                          Где плен?

Мы — жизнь, и в переменах для сердца нет измен.

Еще, еще мы скажем, но что, не знаю я,

Лишь знаю, что бессмертна любовь и жизнь моя.

Лишь знаю — побледнею, и побледнеешь ты,

И в нас обоих вспыхнут, лишь нами, все черты.

Ты пришла, как приходит весна,

Расцвела, как весенний цветок.

И в душе у меня тишина,

Хоть теперь от тебя я далек.

Тишина и созвучие строк,

И дрожанье, и пенье мечты.

Ты нежна, как воздушный намек,

Ты нежна, как ночные цветы.

Сердце хочет всегда Красоты,

Мысли жаждут цветов и зимой.

Ты была и останешься — ты,

Я в минувшем и будущем твой.

Мне не страшно быть порознь с тобой,

И звучит и не молкнет струна.

Ты под снегом, цветок голубой,

Но уж близко вторая весна.

Я вновь хочу быть нежным,

Быть кротким навсегда,

Прозрачным и безбрежным,

Как воздух и вода.

Безоблачно прекрасным,

Как зеркало мечты,

Непонятым и ясным,

Как небо и цветы.

Я вновь хочу быть сонным,

Быть в грезе голубой,

И быть в тебя влюбленным,

И быть всегда с тобой.

Серебряные звезды, я сердце вам отдам,

Но только вы скажите — вы что ночным цветам

Сюда сияньем льете, сияя вечно там?

Серебряные мысли полночной тишины,

Вы нежны и нарядны на Празднике Весны,

Но что в вас тайно дышит? Какие в звездах

                                        сны?

Серебряные воды просторов неземных,

В зеркальностях Природы какой поете стих?

Вселенские озера! Потоки вод живых!

Так молча звезды с сердцем старался я сплести,

Душой своей вздыхая у Млечного Пути,

И талисман мечтая меж дружных звезд найти.

Я спрашивал, я слышал незримую струну,

Забыл, глядел ли в Небо, в свою ли глубину,

Но я любил, лелеял влюбленность и Весну.

Душа моя дрожала от пенья тайных строк,

В душе моей раскрылся неведомый цветок,

Узнать его названье я никогда не мог.

Но весь я полон пенья, сиянья странных снов,

О, праздник обрученья Небес и лепестков,

О, таинство венчанья созвездий и цветов!

Светлый голос мандолины сладкой лаской прозвучал.

Точно кто-то поцелуй мой с поцелуем обвенчал.

Точно кто-то, властным словом, вызвав к жизни

                                    брызги струй,

Дал им литься, дал им слиться в долгий влажный

                                         поцелуй.

О, Неаполь! Волны Моря! Афродиты колыбель!

Легкий звон растет, лелея. Веет млеющий

                                        Апрель.

Белый снег в горах растаял, блеском

                               влажности плывет.

Капля с каплей тесно слиты, ключ звенит, и ключ

                                          зовет.

Возвеличились, запели, закипели ручейки,

И в русле, как в колыбели, стало тесно для реки.

И река, в своем стремленьи, впала в Море,

                                   в блеск и гул,

В пенной зыби, в смутном пеньи, призрак

                               ласковый мелькнул.

Губы  нежный цвет коралла, очерк бледного лица,

Струи, струи, поцелуи, струи, струи, без конца.

Сладкий голос мандолины, Итальянский светлый сон,

Нежный с нежным, близок мысли, юный с юным,

                                 в Жизнь влюблен.

Вновь и вновь струятся строки

Звучно-сладостных стихов,

Снова зыблются намеки,

Вновь ищу во тьме грехов.

Темной ночью, глухо спящей,

Еле слышно в сад иду,

И под чащей шелестящей

С красотою речь веду.

«Красота моя, ты любишь?

Если любишь, будь моей».

«Милый, ты меня погубишь,

Милый, милый, пожалей».

Миг борьбы взаимно-нежной,

Спешный, слышный стук сердец,

Свет незримый, свет безбрежный,—

О, блаженство! Наконец!

Мглой ночною, черноокой,

Много скрыто жгучих снов.

«Милый, милый, ты — жестокий!»

В оправданье нужно ль слов?

Тот, кто любит, разве губит,

Раз желанное берет?

Он лишь нежит, он голубит,

В сердце мед он сладко льет.

И не ночью ли глубокой,

О, блаженство красоты,

Под лазурью звездоокой

Дышат нежные цветы?

Не во тьме ли, опьяненный,

Мглу поит ночной цветок,

Не жалея, что влюбленный,