Ты у него одна - Романова Галина Владимировна - Страница 49
- Предыдущая
- 49/61
- Следующая
Эльмира не могла сдержать восхищенного возгласа, когда ее ноги утонули в густом ворсе коврового покрытия. А открыв холодильник, едва не расплакалась. Нет, ну эта Валюшка – просто прелесть. Все полки были забиты до отказа. Даже молочные продукты с длительными сроками хранения имелись в наличии. Не говоря уж о фруктах, колбасах и сырах…
Немного повеселев после тягостных размышлений по ту сторону забора, Эльмира разулась, подхватила свою поклажу и уже без былой усталости потащила ее на второй этаж. Там прежде было две спальни. Одну занимали ее родители. Второй всегда пользовалась она. Если Валюшка не успела перенести стены, то там все должно было остаться по-старому.
Стены были на месте. Спальни тоже сохранились в прежней планировке, но в том, что в одной из них кто-то спал этой ночью, не было никакого сомнения.
Ее прежняя комната, усилием Валентины превращенная в уютную детскую, хранила следы присутствия ребенка. Пижама, выглядывающая из-под откинутого одеяла на кровати. Разбросанные игрушки в углу. Несобранный до конца робот-трансформер. И самое главное – сок… Недопитая упаковка апельсинового сока «Я» с вдетой в нее трубочкой. И если первые два фактора – неубранную постель и раскиданные игрушки – Эльмира еще могла списать на спешку, с которой Валентина собиралась за бугор, то забытая упаковка с соком просто вопила о том, что в этой комнате только что был ребенок.
Эльмира застыла у входа, медленно обводя взглядом спальню.
Кровать, игровой уголок, комод, встроенный шкаф. Последний предмет мебели привлек ее внимание небольшим уголком неведомой ткани, застрявшей в дверях. Она метнулась к шкафу и с силой рванула на себя створки. Но в тот же самый миг что-то с гулким треском опустилось ей на голову, и Эльмира, закатив глаза, рухнула на пол…
Губам было горячо и солоновато.
Эмма провела по ним языком, подивилась их влажности и улыбнулась.
– Эмка, открывай глаза немедленно!
Когда-то и где-то она уже слышала этот же самый голос. И что самое поразительное – призыв был тот же самый. Ее подруга требовала от нее тогда именно этого: немедленно открыть глаза. Ее звали… Лизка. Она выполняла в тот раз роль сиделки подле заболевшей Эммы. Очень волновалась за нее. Была всерьез озабочена ее долгим беспамятством и без устали повторяла и повторяла: «Открой глаза, открой глаза»…
Сейчас снова все, как тогда:
– Да открой ты глаза в самом-то деле!!!
И вновь соленая влага по губам. И тот же голос, кажется…
Ресницы Эммы дрогнули, и она медленно открыла глаза. Свет, нестерпимо яркий свет, заставил ее вновь зажмуриться. Но она постаралась снова открыть глаза, потому как происходящее подле нее заслуживало внимания.
– О, нет! – простонала Эльмира, трогая огромную шишку на макушке. – Какого черта ты меня шарахнула по голове?!
– Живая! – выдохнула подруга. – Слава тебе, господи!!! Ты живая!!!
И она зарыдала в полный голос, роняя слезы на Эльмирино лицо. Вот, оказывается, откуда солоноватый привкус на губах. Лизка сидела на полу, положив ее голову себе на колени, и орошала лицо подруги горючими слезами.
– Помоги подняться, изверг! – С кряхтением и стонами Эмма поднялась с пола и, привалившись спиной к боковинке детской кровати, уставилась на Елизавету. – Ну, и что все это значит?!
– Что именно тебя интересует? – всхлипнула Лизка, устраиваясь рядом.
– Ну для начала хотелось бы знать, за что я получила по башке?! – попыталась возмутиться Эмма, но тут же сморщилась от боли в затылке. – Саданула-то как сильно, чуть черепушку не раскроила! Старательная ты моя! Так за что?!
– За что, за что… Кто же знал, что это ты? На территории посторонний. Мне доподлинно было известно, что быть его не должно. Выхожу из душа, а какая-то шмара лезет в шкаф. Подумала, что воровка, и шарахнула что есть мочи скалкой по голове. Что?! Что ты на меня так смотришь?! – психанула Елизавета и, вскочив с места, принялась метаться по детской.
– Неубедительно, дорогая. – Эмма снова поморщилась, на сей раз от Лизкиного мельтешения. Перед глазами тут же поплыли огромные оранжевые круги. – Сядь ты, наконец!
Лизка послушно приземлилась на ковер напротив подруги и только что язык не вывалила от преданности, что сочилась из ее глаз.
– Почему неубедительно, Эмма? Почему? – Она робко улыбнулась.
– Потому… Ээ-эх ты! Хоть бы придумала что-нибудь получше. Во-первых, в душе тебе скалка ни к чему. Иметь ее в руках ты могла, только взяв в кухне, когда услышала, что кто-то посторонний проник в дом. К тому же что ты делала в душе?
– Мылась, – промямлила та.
– Шума воды я не слышала – раз. Волосы у тебя сухие – два. И где это ты видела людей, выходящих из душа в свитерах и кроссовках? Может, кто-то так и выходит, но только не ты. Врать надо уметь, Лизонька. Вот так-то!
Лизка опустила глаза долу и несколько раз шумно втянула носом воздух.
– Ты права… Никогда не умела врать. Никогда… Но клянусь!.. – Лиза приложила руку к сердцу и подняла на подругу полные слез глаза. – Я тебя не узнала! Я так испугалась… У меня аж зубы свело, как мне сделалось страшно. Знаю, что никого не должно быть, а тут кто-то с котомками.
– Откуда знаешь, что здесь должно было быть пусто, если Валька меня оставила смотрителем?
Лизка фыркнула:
– Так она и меня уговаривала присмотреть за этим райским уголком. Недели две уламывала. Я все отказывалась. Тогда она, наверное, за тебя принялась. Я и думать забыла про нее. А когда приспичило, вспомнила… Думаю, что здесь меня вряд ли будут искать. Я тут уже почти неделю. Все шло нормально, пока ты не объявилась.
Она как-то уж слишком торопливо объясняла ей причину. Как-то чрезмерно внимательно отслеживала ее реакцию. И излишне навязчиво хотела казаться напуганной. Интересно, почему?
– А чем тебе так мое появление не по нраву? Я вообще-то тоже в бегах. – Слегка качнув головой и не услышав характерного звона в ушах, Эмма приподнялась с пола и, подойдя к окну, осторожно выглянула наружу. – Как думаешь, сколько еще человек знает об этом укрытии? Кого еще Валюшка могла попросить приглядеть за ее дачкой?
– Не знаю! – Опять быстрый, словно заранее заготовленный ответ. – Откуда мне знать?! Я и про тебя не знала. Если бы знала, никогда бы не ударила…
Может быть, да, а может быть, и нет… Ударила, потом испугалась. Чувство вины или что-то еще взыграло, и она начала приводить подругу в чувство, орошая ее лицо своими слезами, радуясь и одновременно огорчаясь, что не смогла убить…
– Где ребенок? – Эмма быстро, чрезмерно быстро оглянулась, и Лизке не удалось вовремя справиться с синюшной бледностью, предательски выползшей на щеки.
– Кк-какой ребенок?! – Она икнула, ей-богу, икнула от страха. – Ты чего, Эмка, сбрендила окончательно?! Наверное, я тебе очень сильно шарахнула по голове, раз ты мелешь невесть что…
– Слушай, хватит!!! – Эмма стремительно двинулась к кровати. Выхватила оттуда пижамку, потом наподдала ногой раскиданные игрушки. – Ты же не будешь меня убеждать в том, что все это твое?! Эта пижама и эти разбросанные в беспорядке игрушки. В дочки-матери играла, что ли? Или в «человека-паука»?! Где мальчик, Лизка, где он?!
Что-то хищное мгновенно проступило в лице Лизки. Высокие скулы словно окаменели. Губы сжались в узкую линию. А кисти рук в кулаки. Еще минута-другая, и она кинется на нее с диким воем. Попытается сделать то, что ей не удалось с первого раза…
Но подруга быстро пришла в себя. И кулачки разжались. И уголки губ расслабленно поползли вверх в загадочной ухмылке. И на лице заиграло самое паскудное из Лизкиного арсенала выражение.
– Какой мальчик, дорогая? – надменно-покровительственным тоном поинтересовалась она и тоже встала на ноги. – Ты о чем? Или, вернее, о ком? Определи возрастную категорию, что тебя интересует? Все же решила внять моему совету и найти себе кого-нибудь?..
Так, все. Момент упущен. Теперь она будет кривляться и ломаться сколько угодно, но правды из нее не вытащить ни за что. Это было и плохо и хорошо одновременно. Если Лизка играла на ее стороне, то все идет как надо. Она под страхом смерти не выдаст мальчишку, которого успела куда-то спрятать, пока Эмма пробиралась от ворот к крыльцу. Правда, вопрос – зачем это ей – повисал в воздухе.
- Предыдущая
- 49/61
- Следующая
