Допрос безутешной вдовы - Каминаси Кунио - Страница 77

• Предыдущая
• 77/81
• Следующая

– Он же секунду назад здесь стоял! – Я все еще не мог прийти в себя от такой страшной оплошности.

– Не секунду, а две минуты! – уточнил Ганин. – Я его заприметил и отслеживать начал. Он сначала действительно вон там в толпе стоял, а потом раз – и все! Нету его, пустое место, причем оно, как известно, долго пустовать не может! Толпа сомкнулась, и Заречный того!

– Подожди, Ганин! – Я поклонился филологическим «девушкам» и отвел за локоть Ганина подальше от толпы. – Давай соображай, куда он мог дернуть?

– Машина? – предположил Ганин.

– Сюда он на автобусе вместе со всеми приехал, – возразил я ему. – Хотя права у него просроченные имеются.

– Ты думаешь, он по ним вчера машину напрокат взял, чтобы к Китадзиме до семи поспеть?

– Именно так! В прокатных конторах пацаны работают, Ганин. А тут тем более гайдзин, да с настоящими японскими правами! Не то что другие там с международными приходят! Они его небось как увидели с правами – обомлели сразу и на срок действия удостоверения и не посмотрели даже. Понимаешь?

– Понимаю! – кивнул Ганин. – Так где тогда эта машина?

– Полагаю, что сдал он ее. Зачем ему такой хвост за собой долго таскать? Сегодня утром, под видом пробежки, и сдал. Это проверить пара пустяков и пяток фигулин!

– Логично, – согласился задумчивый Ганин. – Тогда, может, угон? Тут вон столько тачек стоит! Хозяева на шоппинге время прожигают. Пока хватятся – он уже в Саппоро будет.

– Не думаю, Ганин, – возразил я логичному сэнсэю. – Он же умный, он же соображает, что все три дороги на Саппоро – и скоростную, и «пятое» шоссе, и через перевал – мы перекроем в момент. До Саппоро ему не доехать!

– А если на юг, по «пятому»? На Хакодатэ?

– И «пятерку» сейчас перекроем! – Я стал набирать по сотовому номер Нисио. – И потом, что ему делать в Хакодатэ?

– Как что? – взвился Ганин. – Там же аэропорт! Два рейса в неделю на Южно-Сахалинск!

– Только по понедельникам и четвергам. А сегодня среда, да и как он намерен в самолет попасть? Думай чего говоришь, Ганин!

Я начал объяснять огорошенному печальным известием о гибели Ирины Прекрасной Нисио ситуацию и требовать от него срочно вводить карантины на всех выездах из Отару, подъездах к Саппоро и дороге на Хакодатэ. Через минуту разговора Ганин вдруг затряс меня за левую руку, да так сильно, что я едва не выронил мобильник, и из его бешеных глаз куда-то мне за спину посыпались сверкающие молнии.

– Чего тебе, Ганин? – Я извинился перед Нисио за срочную нужду выслушать своего ученого друга, способного в критической ситуации выдавать чего-нибудь не только рациональное, но и талантливое. – Чего ты?

– Поезд! – Ганин мотнул головой опять мне за затылок. Я оглянулся: прямо за нами поблескивал стеклянными дверями вход на железнодорожную станцию, пристроенную к «Майкалу» сразу после его открытия, с тем чтобы ленивый и нежный хоккайдский народ мог даже в суровую зимнюю пору приезжать сюда в легкой одежде, чтобы не преть в натопленных торговых залах в куртках и пальто, а прямо из электрички нырять в пучину тотального консьюмеризма и прожигания жизни.

– Поезд! – еще раз прокричал Ганин. – Понимаешь, Такуя!

– Ты считаешь, что он на поезде в Саппоро поедет?

– По крайней мере!

– Пойдем посмотрим! – кивнул я Ганину в сторону дверей.

На самой станции было немноголюдно, но внизу на платформе довольно плотная толпа насладившихся шопинговым раем и уже реализовавших свой сегодняшний семейный бюджет граждан штурмовала только что подошедший состав. Я мельком взглянул на расписание, которое мне тут же поведало о том, что предыдущая электричка на Саппоро ушла сорок пять минут назад, что, собственно, и объясняло такое большое количество жаждущих уехать в стольный град.

– Если он поедет в Саппоро на поезде, Ганин, то только на этом, – заключил я.

– Так чего ж ты стоишь тогда, Такуя?! – закричал Ганин. – Это ж проходящий! Тут же не конечная! Он с отарского вокзала сюда идет! Давай вниз!

Мы ворвались в тамбур последнего вагона подобно паре потрепанных Лаокоонов – плечами и предплечьями разодрав тугую резину смыкавшихся перед нашими носами дверей. Электричка мягко тронулась, и я решил перевести дух, с ним же, с духом, собраться и, перед тем как отправляться в вояж по вагонам, договорить по сотовому с Нисио, поставить в известность Ивахару, а также потребовать от Мураками, чтобы она собрала в управлении всех свидетелей и опросы россиян начала бы проводить лично до моего возвращения, не доверяя сей деликатный процесс лингвистическим девственникам типа сержанта Сомы. Только после выполнения всех этих пунктов спонтанно сложившегося плана я указал Ганину место у себя за спиной и первым выдвинулся в горячую духоту вагона.

В поезде не только не было свободных сидячих мест, но и в проходах и тамбурах особого простора не наблюдалось. Я не стал занимать свою голову думами о том, почему это в разгар буднего дня мои сограждане предпочитают в массовом порядке разъезжать на пригородных поездах, а не трудиться в поте лица и тела на благо нашей японской родины, – сейчас меня занимала не критика сограждан, а поиск злого гайдзина. Однако через двадцать минут нашего с Ганиным пластунско-постеночного рейда по всем бесконечным девяти вагонам элементарной электрички выяснилось, что предпринят он был напрасно. Ни Заречного, ни вообще иностранцев, кроме кряхтевшего у меня за спиной Ганина, в поезде не оказалось. Мы трижды задерживались у запертых дверей туалетов, терпеливо дожидались раскатов и грохота водопадов с последующим щелканьем запорных щеколд, но каждый раз нас ожидало разочарование в лице, точнее, с лицами то прыщавого старшеклассника в пуленепробиваемой школьной форме, то курносой девчушки неопределенного возраста с двумя серебристыми серьгами в левой ноздре, то симпатичного пенсионера в старомодных золотых очках с верхними дужками из толстой коричневой пластмассы над каждым из стекол.

Когда мы уткнулись с Ганиным в кабину машинистов, поезд уже проехал Соэн – предпоследнюю перед центральным вокзалом станцию, и подползал к конечной цели своего скоротечного пути. Я дал по мобильному отбой на встречу нас на вокзале Саппоро с цветами и наручниками и сообщил Нисио, что наш с Ганиным железнодорожный проект потерпел фиаско. Через минуту толпа вынесла нас на саппоровский перрон навстречу такой же по размерам толпе, жаждущей поскорее занять освобождающееся пространство. По этому встречному движению, а также по тому, что половина из севших в Отару пассажиров даже не подумали оторвать свои крепкие, тугие зады от темно-синего бархата сидений, я догадался, что это одна из тех электричек, которая выходит из Отару на Саппоро, но здесь, в Саппоро, претерпевает метаморфозу, превращаясь в поезд Саппоро – Муроран или Саппоро – Ивамидзава. В данном случае, как бесстрастно извещало всех желающих электронное табло над нашими бестолковыми головами, мы с Ганиным покинули электричку Саппоро – Читосэ.

Нам с моим другом синхронно взгрустнулось, и мы, как истинные изгои и парии, решили дать толпе стечь под платформу, во чрево вокзала, и уже только потом повлечься в город. Поезд быстро наполнился, перрон, напротив, опустел, и за нашей спиной произошла смена бригады. Двое мужиков, облаченных в мерзко-коричневого цвета костюмы, такие же фуражки и кожаные сандалии, вывалились из кабины, уступив место паре своих близнецов, и потопали к спуску с платформы. Электричка зашипела дверями и заскрежетала по рельсам по направлению к Читосэ. Мы с Ганиным тоже тронулись с места и на лестнице нагнали отработавших свой скоротечный рейс машинистов, которые вели негромкую и неторопливую беседу.

– …Смешной мужик, да? – говорил первый.

– Ничего, забавный! – соглашался с ним второй.

– И по-японски немножко может, да?

– Не очень, конечно, но разобрать, чего он хочет, можно вполне! Я так по-английски не могу!

– А он чего, думаешь, американец?

– Ты, Ганин, давай-ка подумай, как нам твой «галант» тебе вернуть. – Я повернулся к остановившемуся вдруг на ступеньке сэнсэю.

• Предыдущая
• 77/81
• Следующая