Японская война 1905. Книга восьмая (СИ) - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 12

— Именно что последний. И когда он стал не нужен Англии, то очень быстро и очень вовремя умер в Африке. Возможно, действительно случайно, но… Больше Бонапартов в мире нет.

— Вы путаете семью и род, — снова вмешалась Казуэ.

Мой обход встретили и дали бой.

— И в чем разница?

— Фамилия и кровь — это ценность, сокровище, которое, как золото, вечно будет манить самых подлых людей. Но род, люди вокруг тебя — это еще и сила. Нельзя рассматривать их друг без друга! Это как династия Ямато без Японии, Романовы без России. Да, сами по себе они будут слабы. Но это означает только то, что на некоторых дорогах нельзя останавливаться. Нельзя проигрывать.

— А ты, Слава, не остановишься и не проиграешь, — Татьяна скользнула пальцами по моей щеке.

У меня было очень много вопросов. Как они так подготовились к этому разговору? Как собрались вместе? Почему, черт побери, ни одну из этой парочки ничего не смущает? Но в то же время они были правы! Я испугался того, на что замахнулся… Придумал оправдание с землетрясением, убедил себя, что все равно следующим летом надо будет возвращаться в Европу, дал зажать себя в угол, поверив, что враг остановится, просто устав.

Но разве именно этот подход приносил мне победы в Маньчжурии и Корее?.. Во всем этом мире, с тех пор как я очнулся в приемной Штакельберга в марте прошлого года?

— Спасибо, — я обнял Татьяну.

— Спасибо, — я обнял Казуэ.

— И что дальше? — на лице японки на мгновение появились еле заметные ямочки.

— Собери на завтра городской совет, — я начал просчитывать детали новой конфигурации. — И Буденного.

Глаза Татьяны расширились: после разговоров про Наполеона она явно вспомнила, как тот организовал свои выборы под дулами пушек. Но у меня, к счастью, есть и другие аргументы.

— Они не отдадут власть так просто, — а вот Казуэ, наоборот, лишь кровожадно прищурилась. — Может, мне привезти еще пару японских рот? Поверьте, они не будут сомневаться, если я отдам приказ.

И снова интересное единодушие: Татьяна, которая еще мгновение назад ужасалась возможной крови на совете, теперь лишь благодарно кивнула японке. Может, тот вопрос про детей — все-таки не случайность? Или я за эти месяцы так и не смог до конца узнать одну скромную княжну?

— Не надо, — я покачал головой. — Для совета хватит меня и моих аргументов. А для Семена и пары верных японских частей у меня будет другое задание. Завтра утром — совет, днем — буду ждать вас…

— И меня? — уточнила Татьяна.

— Раз уж мы вместе решили идти до конца — конечно. Если я буду брать на себя целый город, то и тебе уже пора выходить за рамки одного госпиталя.

Разговор затих так же резко, как и начался. Девушки еще раз обняли меня на прощание… Обе! А потом тихо скрылись за дверью, оставив меня одного в окружении только мыслей и бумаг. Вот тебе и организовал себе тихий вечер.

Степан Сергеевич Шереметев успел даже выспаться, когда конфликт, к которому он не был готов, начал затихать. Турция быстро сдала позиции, и Австро-Венгрия со странами Балканского союза отползли назад, начав переваривать новые территории. Газеты еще бряцали оружием, но вот военные с той стороны Днестра иногда заезжали в гости и, честно глядя в глаза, обещали, что войны не будет.

Генерал выдохнул пары холодного ноябрьского воздуха и пересчитал стоящие на ремонте броневики. С тех пор как он начал активнее набирать новые части и включать машины в патрулирование, тут постоянно гостило не меньше четверти доступных ему «Артуров»… Именно «Артуров» — в газетах писали, что сам Макаров перешел на какие-то новые «Громобои», но вот на государственные заводы и запад страны они пока не добрались.

Хорошо, что есть время.

— Два дня! — рядом с Шереметевым остановилась повозка, и из нее выскочила румяная Вера. Слишком счастливая для той, кто игнорировал Степана Сергеевича последние недели.

— Что вы натворили?

— Отправила телеграмму Анне, описала ситуацию на границе и предложила, как можно взять ее под свой контроль. Без крови, которой вы боитесь, но и без трусливой игры в замершего перед хищником зайца.

— Вы много на себя берете… — начал злиться Шереметев, но быстро взял себя в руки. — И каким образом ваше письмо Анне — при всей моей благодарности ей и Путиловскому — может оказать влияние на военные дела?

— Она просто передала его Вячеславу Константиновичу, а вот уже Плеве может повлиять и не только на армию.

— Что вы написали? — у Шереметева начал дергаться глаз, но он снова сдержался. — И даже так. Министр внутренних дел все же не может приказывать армии.

— Не может, — Вера улыбнулась. — Именно поэтому он просто рассказал все Николаю Александровичу, добавив свои соображения, почему России это будет на самом деле полезно.

— Черт побери! — Шереметев сдержался, чтобы подобно фельдфебелям перед новобранцами не ухватить девушку за грудки. — Что! Вы! Написали!

— Предложила показать силу русского оружия. Чтобы успокоить волнение государя из-за возможного нападения на наших союзников сербов, один полк нашей армии совершит инспекционный переход до Белграда…

Вера замерла, ожидая реакции Шереметева.

Тот думал. План странный, дерзкий, он непременно вызовет множество кривотолков во всех европейских столицах. И одновременно бессмысленный: что толку от одного полка даже нового образца вдали от путей снабжения? Или дело в самом переходе? Но даже так: то, что Николай смог убедить Румынию открыть границы, ничего принципиально не значит. Разве что…

— Нет… — Шереметев смерил Веру взглядом. — Нет! Только не говорите, что вы сумели убедить государя надавить на Австро-Венгрию!

— Не я. Вячеслав Григорьевич посчитал, что это будет очень плохой новостью для всех тех внутренних врагов, что ищут поддержку за границей. Ламсдорф был тоже за что-то обижен на австрияков и поддержал предложение. Ну, а государь же до сих пор в гневе за Боснию и Герцеговину, так что поддержал их идею и воспользовался той поддержкой, что в последнее время оказывает нам Берлин.

Их идею! Шереметев чуть не выругался вслух. Жалко, что Сахаров как военный министр не возразил, но это и не удивительно: тот всегда старался не брать на себя лишнюю ответственность. А вот у него как генерала выбора нет. Наверху решили, ему выполнять, а потом и отвечать за любой возможный провал. Успехи? Успехи уже заранее поделили, и для него там если и найдется место, то на самом краешке.

— Официальное письмо должно прийти к вам через два дня, — снова заговорила Вера, — но я решила, что вам стоит начать готовиться заранее. Если от Будапешта до Белграда вы сможете проехать по железной дороге — кстати, уверена, что газетам понравится образ первых русских солдат, которые сядут на поезда «Восточного экспресса» — то вот до этого… Львов, Перемышль и весь восток Австро-Венгрии вам придется пройти пешком.

Девушка замолчала, и у Шереметева окончательно сложилась картина случившегося. Царь и министры решили показать новые войска, австрийцы же предложили прогуляться через свои лучшие крепости. Пусть меч и щит глянут друг на друга, а со стороны будут следить, не дрогнет ли у кого сердце… Во что же он ввязался! Нет! Во что его втянули!

Шереметев еще раз смерил взглядом Веру.

— Ответьте честно, — он не приказывал, просил. — Не надо опять перекладывать всю ответственность на других. Просто честно, как другу — мы же друзья! Почему вы это все затеяли? Ну не верю я в то, что вам настолько претит моя слабость.

— Во-первых, на самом деле претит, — девушка пожала плечами и стала загибать пальцы. — Во-вторых, я тоже знакома с генералом Макаровым и успела усвоить у него один главный урок: нельзя стоять на месте! В-третьих, мне очень захотелось, чтобы все те, кто старался держаться от вас подальше, сгрызли себе все ногти.

Шереметев замер. А потом представил реакцию других офицеров на подобные новости. Это для него подобный поход — почти боевая операция, а для них — возможность покрасоваться, показать себя перед начальством, глянуть на мир за казенный счет. Слава без войны. Действительно, пройдут два дня, и не одна сотня ногтей будет сгрызена под самый корень.