Скрытая сила - Батыршин Борис - Страница 2

– «Гусар» – сказал парень. – Его сбили в первый день боёв за Туманную Гавань. Наши казачки из Ново-Онежского панцер- дивизиона провались к месту падения корвета, разогнали инри и выручили экипаж. А то, к гадалке не ходи, всех уцелевших похватали бы и в обрубки переделали – за синерожими не заржавеет…

– Ваши? – Виллим недоумённо нахмурился. – так вы, что же, служили, воевали в этих краях?

Третий панцер-дивизион Ново-Онежского казачьего войска был прославленным боевым соединением, отличившимся в боях за побережье и Столицу КайзерРайха. Виллиму приходилось слышать, что ново-онежцы уже в ходе военной кампании стали формировать разведывательные отряды из подростков. Эти отряды отлично проявили себя в деле – может, его нынешний попутчик из их числа? В таком случае, он заслуживает больше внимания, чем обычный подросток из провинции, отправившийся на поиски счастья в большом городе. Внимания – и уважения разумеется. Виллиму стало стыдно за свою заминку при рукопожатии.

– Не… Семён помотал головой. – Мы с Витькой попали в «попрыгунчики» позже, перед наступлением на Столицу. А до того…

Окончание фразы заглушил протяжный паровозный гудок. Состав, миновав ущелье, нырнул в тоннель, прорезающий скальный отрог, и им сразу стало не до разговоров – уши заложило от лязга колёс по рельсам, горячий дым заполнил тоннель, в горле запершило от золы и угольной копоти, от которого некуда было деться на открытой платформе дачного вагончика, Собеседники поторопились укрыться под полотняным навесом, дававшим хотя бы иллюзорную защиту, и принялись терпеливо ждать. За тоннелем железная дорога сбегала в узкую приморскую долину, где раскинулся город Туманная Гавань – цель их путешествия.

– А я-то думал, тут одни руины! – сказал Виллим. – А на самом деле особых разрушений не видно, на улицах чисто, опрятно. И не скажешь, что всего полгода назад здесь сражались!

Сёмка покачал головой.

– Ну, положим, Верхний город бои не особо затронули – разве что, Латинский Квартал —, да и то лишь в самом начале, когда студенты подняли мятеж и вместе с инрийскими арахнидами полезли наружу, в город. Да и там особых разрушений не было – обходились стрелковым оружием да кое- где огнемётами. Дома там по большей части каменные, загораются плохо, а что стёкла побили да фасады пошкрябали – так это давно уже исправили. Вот как люди вернулись в город, так сразу и принялись за дело…

Виллим перегнулся через ограждение вагонной площадки, силясь рассмотреть проплывающую внизу мостовую. Эстакада, по которой были проложены рельсы, возвышалась на добрый десяток футов над самыми высокими домами, и прохожие внизу казались крошечными, кукольными – не больше кошки, греющейся на карнизе верхнего, третьего этажа. Кони, запряжённые в экипажи, напоминали детские деревянные лошадки, а проезжающие изредка по улицам дымящие, плюющиеся паром дампфвагены размерами вряд ли превосходили мягкие пуфы вроде того, что стоял у него в спальне.

– Вот Нижнему Городу – тому да, досталось всерьёз. – продолжал попутчик. – При первом налёте «виверны» вдребезги разнесли химические заводы, и из их раскуроченных газгольдеров в Овраги хлынул Мета-газ. Что там началось – кошмар! Я, правда, сам не видел, но у нас в роте был парнишка- пшек – так он в те дни как раз был в Туманной гавани, торговал пахитосами, и застал самый ужас. Мета-газ вообще-то не ядовит, но он тяжелее воздуха и скапливается в низких местах. Городские власти успели дать предупреждение о налёте – ну, правильно, так оно и полагается, – да только ничего хорошего из этого не вышло. Люди попрятались по подвалам – в них же и остались, все задохнулись. А которые попытались спастись, выбраться на возвышенные места, попали под вторую волну ударных инсектов, которые залили весь Нижний город огнестуднем. Говорили – несколько тысяч человек тогда погибло, все овраги дотла выгорели, их ещё даже восстанавливать не начинали. Да и потом, когда наши освобождали город, Оврагам тоже досталось. Там закрепилась свежая часть инри с боевыми арахнидами, и пришлось выкуривать их из каждого квартала, из каждого дома. Да вот, сам видишь…

Эстакада, миновав благополучные кварталы, тянулась теперь над широкой, прихотливо изрезанной низменностью, именуемой, как успел понять Виллим, Оврагами. Здесь и раскинулся Нижний Город, служивший когда-то обиталищем городской бедноты, фабричных мастеровых да работавших с порту. Дома здесь строили из кирпича и известняковых плит, так что огонь их пощадил – и теперь пустые, испятнанные застарелой копотью, исковырянные пулями и осколками коробки пялились на окружающий мир чёрными провалами окон. Кое-где над проваленными крышами высились фабричные трубы, да мелькали внизу огромные клёпаные из листового железа бочки с торчащими из них перекрученными, искорёженными трубопроводами – всё, что осталось от мета- газовых заводов.

Он покосился вправо – фермер с супругой тоже перегнулись через перила и рассматривали царящую внизу разруху. На лице фермера было написано острое любопытство, смешанное с чем-то вроде удовлетворения, а то и злорадства – ведь это не их собственность лежала внизу в руинах, и кости не их близких гнили в подвалах мертвых домов…

Овраги, наконец, остались позади, и под эстакадой снова потянулись ряды черепичных крыш – кое-где внимательный взгляд мог различить на них ощетинившиеся переломанными стропилами провалы. Но с Нижним Городом, конечно, не сравнить, признал Виллим – любопытно, будут заново застраивать это гиблое место, или власти предпочтут построить для городских пролетариев новые кварталы в другом месте – а здесь разобьют, скажем, парк? А что, было бы разумно – чем воссоздавать на старом месте трущобы, которые вскоре наверняка станут рассадником нищеты, воровства и прочих общественных язв, без которых не обходится ни один, даже самый благополучный город.

– А вы куда едете? – спросил Виллим. Вопрос следовало задать давно, когда они со спутником только представились друг другу, и теперь юноша торопился наверстать упущенное. – Я буду учиться Имперской Академии, отец послал…

Сказал – и едва не скривился, словно лимон надкусил. Не хотелось начинать знакомство с вранья, однако, ничего не поделаешь… Тем более, что сказанное не было совсем уж неправдой, он действительно направлялся в Туманную Гавань с этой самой целью. Другое дело, что отец собирался отдать отпрыска в иное, более подходящее по статусу учебное заведение.

– Так и я туда же! – обрадовался попутчик. – Правда, батя прочил меня в Военно-Механическую Школу, хотел, чтобы я пошёл по его стопам – он у меня ротмистр Ново-Онежских драгун, водитель боевых шагоходов, до войны заведовал ремонтными мастерскими. Но недавно выяснилось, что у меня есть способности к этой… ну, ты понимаешь, к чему… вот я и решил пойти в Военный Колледж при Академии….

Виллим кивнул. Академия была одним из двух учебных заведений Империи, где готовили специалистов с навыками использования ТриЭс, Третьей Силы. В повседневном обиходе её предпочитали называть магией, волшебством и к людям, ею владеющим, относились с некоторым подозрением. И неудивительно – инри, извечные враги владели этим искусством в совершенстве, куда лучше, чем люди, и всякому, кто собирался приобщиться к ТриЭс, неизбежно приходилось черпать из источника их знаний. Недаром среди студентов Академии Натурфилософии где тоже изучали ТриЭс, оказалось столько сторонников инри…

Раньше Имперская Академия, как и входивший в её состав Военный Колледж располагалась в Столице, тогда как Академия Натурфилософии давно и прочно обосновалась в Туманной Гавани. Но после недавних прискорбных событий, когда студенты-натурфилософы едва ли не в полном составе поддержали синелицых агрессоров и подняли мятеж, нанеся гарнизону удар в спину, было решено произвести рокировку. Академию Натурфилософии со всем персоналом и преподавателями, теми, кто догадался вовремя сбежать, не запятнав себя сотрудничеством с врагом, было решено переместить в Столицу – там, рядом со средоточием высшей Имперской власти, по соседству с блестящими гвардейскими полками и под присмотром корпуса жандармов, не очень-то и забалуешь. Имперская же Академия, её студенты и преподаватели должны были оздоровить атмосферу в столице Побережья, где ещё до войны были сильны симпатии к синелицым…