Пепел на губах (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 1

Ярмарка… Минэйцы, получившие отличное развлечение в предвновогоднюю декаду, просто счастливы, заезжие гости из других княжеств в восторге от удачного шопинга, а купцы — те на седьмом небе, от свалившейся на них внушительной прибыли. И все они в своих мечтах уже готовятся к следующей — весенней ярмарке, обещанной им князем Тиссеном. Он ведь обещал повторить ее, если все пройдет удачно и без эксцессов?

Короче все вокруг счастливы, один я улыбаюсь через силу, кивая на приветствия людей, и старательно изображаю радушного хозяина Западного Эскела, обходя многочисленные прилавки, шатры и просто выставленные ровными рядами телеги с товаром.

Но и моей стальной выдержке есть предел. Он наступает через пару декад, за ужином, когда после новогодних праздников сначала Иоганна, а потом и София с Фридрихом пытаются мне внушить, что пора встряхнуться и жить дальше. «Как прежде». Идиотка — жена щебечет с умным видом, счастливая матушка кивает, соглашаясь со снохой, дядюшка осторожно обеим поддакивает.

— Послушайте меня,…родственники — не выдержав промывания мозгов, я откладываю в сторону вилку, которой водил по тарелке последние несколько минут, и по очереди обвожу тяжелым взглядом сидящих за столом — разве я не выполнял все ваши желания? Матушка, я ведь женился по вашему приказу? Иоганна, разве я не спас твое княжество от разорения? Разве не расширил владения для наших будущих детей? Не обещал дать тебе свободу? Фридрих, разве я не закончил войну, не навел порядок в княжестве, разве не пополнил нашу казну? Кажется, легче будет перечислить, что я ЕЩЕ не взвалил на себя. Армия, суд, благоустройство столицы, строительство порта — все это на мне…

Родственники дружно замолкают и снисходительные улыбки медленно сползают с их лиц.

— Но вам мало этого. Мало всего того, что я делаю для вас и для княжества. Вам еще и в душу ко мне влезть нужно. Потоптаться там и заставить меня чувствовать то, что хочется вам. Мои желания не в счет, так ведь?

— Йен, но мы же хотим, как лучше! — перебивает меня Иоганна. И вот лучше бы промолчала! Но бабская гордость распирает ее — она же носит под сердцем нашего первенца!

Ну, да. Вчера придворный врач торжественно объявил нам о беременности Иоганны и матушка с дядюшкой чуть не пустились в пляс от радости. А я мысленно перекрестился и выдохнул про себя: «Отмучился…!». А потом отправился в ближайший храм Мереи и вознес горячую благодарность богине за ее сочувствие и помощь. Теперь я свободен, как птица, и могу лететь, куда хочу. Осталось поставить об этом в известность родственников.

— А лучше — это как⁈ — взрываюсь я — Хотите сделать из меня послушную собачонку, изображающую бурную радость по вашему приказу⁈ Теперь вы будете приказывать, что мне чувствовать⁈ Раз я молчу, то решили, что можно надеть на меня ошейник?

С каждым словом я все хуже контролировал свой закипающий гнев. Ненавижу, когда меня заставляют что-то делать против моей воли! Вот уже и разноцветные стекла в витражных окнах начали дребезжать, а в двери столовой заглянул встревоженный Харт. Но мне в этот момент стало уже все равно.

— Знаете, я не удивлен бесцеремонностью своей жены — мы в принципе чужие люди, и ей плевать на мои чувства. А тем более плевать на смерть женщины, которая погибла, спасая меня. Но вы-то, матушка…? Неужели в вас не осталось ни капли материнского сочувствия моему горю? Я же ваш сын — единственный, оставшийся в живых! У Вас же нет никого ближе меня. Так откуда эта черствость и пренебрежение моими чувствами⁈

На столе с треском разлетелся кувшин из тонкого эльфийского стекла, и красное, как кровь, вино огромным пятном растеклось по белоснежной скатерти. Иоганна испуганно ойкнула и выронила из рук вилку, которая со звоном покатилась под стол. София побледнела и виновато опустила глаза. Дядюшка вообще застыл, как мраморная статуя.

Рядом со мной неожиданно проявился Хранитель и с сочувствием положил на плечо призрачную руку.

— Йен, успокойся, пока не натворил здесь дел! Вон уже личина с тебя слетела, еще немного и охранные чары над Замком выйдут из строя!

Я закрываю глаза и огромным усилием воли беру магию под контроль. Делаю несколько глубоких вдохов, постепенно успокаиваясь. Потом медленно встаю, кидаю салфетку на кресло и выхожу из-за стола.

— С меня хватит. Все, что я должен был вам, как сын, как муж и как князь, я сделал. Дальше живите здесь без меня. Утром я уезжаю на Север.

Вышедшие из ступора родственники что-то возражали мне вслед, но я, не оборачиваясь, покинул столовую. Фридрих попытался догнать меня, но дверь моих покоев захлопнулась перед его носом. Я без сил сполз по стене. На плечи навалилась страшная усталость — такая, что я с трудом добрел до спальни и, не раздеваясь, рухнул на кровать.

— Хватит… — тихо повторил я уже для себя, ставя тем самым окончательную точку в произошедшем. Немного помедлив, потянулся за вестником, чтобы отправить сообщение Харту:

— «Общий сбор. Выезжаем на рассвете».

После смерти Бренны на меня навалилась тупая апатия. Ничего больше не радовало. Меня просто несло течением, как упавший в реку осенний лист. Никто из подданных и родни так и не узнал, что моя любовница была темной ведьмой. Для всех она так и осталась примерной прихожанкой Церкви Единого и случайной жертвой наемного убийцы, присланного Темными Лордами. Погребальный костер разожгли перед Главным храмом, и панихиду по погибшей отслужил сам Жрец Илиус. Когда все закончилось, от моей любимой женщины остался только пепел… Кто бы только знал, чего мне стоило вынести все это.

Минэй бурлил несколько дней, горожане обсуждали смерть Бренны и жалели молодую красавицу. Но потом жизнь города вернулась в обычное русло, и все постепенно стало забываться. Тем более, что впереди была княжеская свадьба и новогодняя ярмарка. А в страшную тайну Бренны так и остались посвящены лишь трое: я, Тамира и Марта — как оказалось, тоже ведьмочка, но, правда, не темная, по заверениям Тамиры.

Нужно ли говорить, что в смерти Бренны я винил только себя? Ведь темный посланник Верховной ведьмы пришел за моей жизнью. А ведьма не раздумывая отказалась подчиниться, хотя понимала, что ее ждет смерть за непослушание. Сколько людей еще должно погибнуть из-за того, что они казались рядом со мной…?

Вскоре столица и Замок с головой погрузились в предсвадебную суету, но меня ничего не радовало. Просто по инерции доделывал ранее начатые дела, а украшением Замка и подготовкой к торжеству занимались София с Иоганной. Не было у меня на все это, ни сил, не желания. Не смог я пересилить себя и заняться чем-то кроме новогодней ярмарки, и оттого все глубже погружался в мрачную тоску. Чем неимоверно раздражал Иоганну, отказавшуюся переносить свадьбу из-за «такого пустяка».

Я же не воспринимал серьезно наш брак и торжественные клятвы, принесенные нами в Храме Единого — в них не было ни одного слова правды. Мы с Иоганной не собирались соблюдать обещанное друг другу, и оба это прекрасно знали. Старинные брачные браслеты, которыми мы обменялись у алтаря, воспринимались мною оковами. Я видел, как и Иоганна постоянно поправляла свой браслет, незаметно кривясь при этом. Разница между нами была лишь в том, что я лучше владел лицом и думал во время церемонии о совершенно посторонних вещах.

А уж когда моя новоиспеченная жена с каменным лицом встала из-за свадебного стола и в сопровождении Софии и служанок отправилась на брачное ложе, я чуть не расхохотался в голос. Блин, тоже мне святая мученица нашлась! Идет, как на Голгофу… На ее лице просто написано: «Смотрите, мои подданные — бывшие и нынешние, на какую великую жертву я ради вас всех пошла. Сейчас это чудовище надругается надо мной меня, и моя жизнь будет окончательно разрушена». И что меня особенно бесит — многие присутствующие смотрят с сочувствием на этот ее бездарный спектакль, словно я зверь какой-то или маньяк.