Превентивный удар - Байкалов Альберт - Страница 40

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая

– Значит, двое отказались сотрудничать, – просматривая копии бумаг, пробормотал Линев. – Пьянов, Нескромных, Серенко и Акутин оказались типичными негодяями.

– Я с тобой не согласен, – Антон, сидевший с другой стороны стола, развернул к контрразведчику ноутбук. – Посмотри, погибшие не имели близких родственников. Один незадолго до отъезда развелся, у второго супруга умерла, а детей не было. По возрасту и родители его давно на том свете. Просто остальных шантажируют оставшимися в России близкими.

– А Акутин? – оторвав взгляд от экрана монитора, Данила уставился Антону в глаза.

– Этот неудачник еще в России наследил. Он понимает, назад ему дороги нет, иначе пойдет как соучастник убийства. Да и не держит этого подонка здесь ничего.

– А как же мать?

– Что мать? – переспросил Антон. – Такая же, как ее сынок, – стерва.

– Чего ругаетесь, мальчики? – из детской комнаты, переоборудованной под информационно-технический центр, вышла Татьяна.

Лейтенант ФСБ Левина была введена в состав группы накануне приказом руководителя объединенного штаба и, быстро освоившись, вела себя с офицерами непринужденно, словно они были знакомы не первый день.

– Тебе чего? – Лицо Данилы помрачнело.

Появление из «норы» Мыши, как он за глаза называл Таню, не сулило ничего хорошего. Именно у нее стояли телефоны прямой связи не только со всеми сотрудниками, занимающимися сейчас делом химиков, но и с Директором ФСБ. Она же управлялась и с компьютером, разбираясь в хитросплетениях финансовых операций, используя новейшие программы для взлома.

Остроносая девушка со стянутыми в тугой узел на затылке черными волосами прошла к столу и протянула Линеву факс.

– Еще новость, – пробежав по тексту взглядом, Линев вернул лист обратно. – Денежные переводы этих людей поступали сначала на счета «Инвеста», после этого уже семьям химиков. Отправитель неизвестен. Банк на территории США.

– Есть все основания окончательно закрыть эту контору, – осторожно заметил Антон.

– Они сами скоро уберутся, – отмахнулся Данила. – У нас и против американца практически ничего нет. Он говорит, что работал по конкретным заказам от конкретных фирм. Химики нужны были шведской компании. Есть даже соответствующее письмо. Мы проверили ее. Зарегистрирована в оффшоре. В общем, однодневка. С Гормана – как с гуся вода.

– Но ведь именно он сообщал в Польшу об отказах, после чего приезжали ликвидаторы.

– И здесь комар носа не подточит, – вздохнул Линев, поднимаясь со своего места. – Он утверждает, что попросту ежедневно информировал представителя этой фирмы по телефону о том, как продвигаются дела. Отправлял на кандидатов, которые приходили в «Инвест», резюме. Изучив материалы, фирма давала либо «добро» на дальнейшую работу с кандидатом, либо отказ. О том, что по его сообщениям проводилось устранение отказников, не знал.

– А как же шпионаж? – удивился Антон. – Ведь ваш сотрудник подвергался его обработке. Все записали.

– Он и здесь нашел выход. Ссылается на то, что всю жизнь мечтал быть шпионом. Здесь решил, что немного тайны будет способствовать делу. В общем, скоро его отпустят, – он перевел взгляд на Татьяну. – У нас есть что-нибудь перекусить?

– Найдем, – она направилась на кухню.

– Слушай, – дождавшись, когда девушка выйдет, Антон показал пальцем на двери детской комнаты и перешел на шепот. – А мы можем воспользоваться этой системой и просмотреть списки пассажиров из Берлина и Амстердама в Колумбию?

– Можем, – протянул Линев, задумчиво глядя на Антона. – Сейчас, в рамках договора по противодействию террористической угрозе, такая возможность есть почти у всех европейских спецслужб. А что это даст? Все равно наших химиков везли под другими фамилиями. Хотя, – он развернулся в сторону выхода: – Татьяна!

Спустя полчаса из списков пассажиров, вылетавших рейсами немецкой компании «Люфтганза» и шведской «КЛМ» в Боготу, были выделены четыре группы людей. Из обеих стран некие гражданки Колумбии русского происхождения сопровождали психически больных мужчин.

– Создается впечатление, что наши соотечественницы создали фирму по сопровождению идиотов через океан, – усмехнулся Данила. – Но так не бывает. Скорее это одна и та же особа. В последнем случае она вылетела с мужем, Гальцевым Геннадием Леонидовичем, из Шонефельда.

– Это Акутин! – радостно воскликнул Филиппов. – Имя-отчество остались прежними. И дата! Как раз за две недели до этого произошло убийство на даче Свергуна.

– А за сутки, на границе между Польшей и Германией, убит при задержании Нурпаши Аджимуратов со своим помощником Сиражеддином, – хмыкнул Данила.

– Вы есть будете? – Татьяна устало откинулась на спинку стула и снизу вверх посмотрела на офицеров.

Антон с Данилой переглянулись:

– Чуть не забыли.

– Дай на «четырнадцать», – просипел Пьянов.

Держа над головой металлический угольник, он посмотрел на Акутина.

Геннадий Леонидович вынул из стоящего в траве ящика ключ и протянул ему.

Пьянов закрутил гайку.

– Фу! – опустившись на корточки, он вытер пот со лба. – Рук не чувствую.

Из-за большого количества гниющих растений, практически полного отсутствия какого-либо ветерка и света, который не мог пробиться сквозь пышные кроны деревьев, в воздухе было много углекислого газа. Пьянов постоянно задыхался. Кроме того, постоянно витающая в воздухе пыльца многочисленных цветов вызывала аллергию. У всех чесались и слезились глаза.

– Я не понимаю, – глядя на висевшие под потолком лампы, заговорил Акутин, – почему для лаборатории электричество можно использовать, а для освещения домов – нет?

– Оскар так установил, – после небольшой паузы, словно собираясь с силами, выдавил из себя Пьянов. – Говорит, с самолетов могут заметить. Мы ведь и в лаборатории только днем работать будем. Ко всему, запитаны не от линии. Где-то в стороне у партизан генераторы. А это, сам понимаешь, лишнее топливо.

С момента появления Акутина они монтировали оборудование, которое, словно муравьи, волокли на себе партизаны. Для наиболее громоздких грузов использовали лошадей.

Несколько дней назад в лагере появился Оскар Лопес Матурана. Низкого роста кривоногий колумбиец с густой черной шевелюрой и такой же бородой сразу дал понять, что здесь он самый главный, и в подтверждение этого расстрелял часового, которого застал спящим. Причем сделал это прилюдно. На небольшой, вытоптанной ногами площадке между домами провел некое подобие суда, собрав всех партизан и занятых на подсобных работах женщин. Химикам тоже приказали прийти. Правда, для них, в отличие от остальных, принесли скамейки.

Затем началось интенсивное строительство лаборатории. С раннего утра и до наступления сумерек сооружались гигантские навесы, рылись котлованы, строились печи, а от реки тянулся водовод. Весной этого года район подвергся обработке с самолетов химикатами, и плантации коки погибли. Теперь он не особо интересовал военных. Несмотря на это, соблюдался высокий режим секретности и маскировки. Строительный материал и лес брали далеко за пределами лагеря. Все постройки тщательно маскировались.

Подошли перепачканные грязью Нескромных и Серенко.

– Пора на обед, – Степан Аркадьевич снял очки и принялся протирать их о выпущенную поверх брюк рубаху.

– Пошли, раз пора, – Пьянов медленно выпрямился и побрел к селению.

До хижин было около километра. Узкая тропинка проходила через заросли густого кустарника, росшего вперемешку с невысокими пальмами. С ветки на ветку порхали небольшие птички причудливого, яркого окраса. Акутину уже показали колибри и попугаев. Много было и бабочек.

Все работающие на строительстве ходили в резиновых сапогах и шляпах с широкими полями. Выдали их и химикам.

Пройдя полпути, наткнулись на Оскара. Он шел навстречу с уже знакомым Акутину парнем. При виде его Геннадий Леонидович загорелся желанием узнать, где сейчас Ирина. Но, неожиданно вспомнив недавний самосуд, отказался от мысли спрашивать о чем-либо.

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая