Харчевня "Три таракана" история выживания на гномьем торжище (СИ) - Арниева Юлия - Страница 20

С механическими помощниками работа пошла как по маслу. День Большого Торга продолжался. И теперь у меня была союзница, которая знала мою тайну и готова была ее хранить.

Глава 15

Когда за последним, шатающимся от эля гномом, наконец, закрылась дверь, в харчевне воцарилась оглушительная, почти физически ощутимая тишина. Шум и гвалт Большого Торга, гудевшие в стенах с самого рассвета, схлынули так же внезапно, как и начались, оставив после себя лишь низкий гул в ушах и звенящую, вязкую пустоту. Мы с Тарой стояли посреди зала, который теперь напоминал поле после ожесточенной битвы. На столах и под ними — горы грязной посуды, остатки еды, пустые кружки. Пол был липким от пролитого пива и усыпан крошками. Воздух был тяжелым, пропитанным запахами пота, дыма, жареного мяса и усталости.

Я чувствовала, как мелко дрожат от перенапряжения икроножные мышцы, как ноет каждый позвонок. Физическая боль была почти приятной, она отвлекала от того ледяного напряжения, что все еще сковывало грудь после визита инспектора. Мы выстояли. Вопреки всему, мы выиграли этот раунд.

Тара медленно, как хищник, осматривающий свою территорию, обвела взглядом погром. Ее лицо было непроницаемым, но я видела, как ходят желваки на скулах. Наконец, ее взгляд остановился на двери, ведущей в кухню. Там, за этой простой деревянной преградой, продолжали свою тихую, размеренную работу мои механические помощники. Теперь это был и ее секрет тоже.

— Они… все еще работают? — голос Тары был хриплым.

Я молча кивнула.

— Они не устают.

Не сговариваясь, мы прошли на кухню. Картина, представшая перед нами, была донельзя сюрреалистичной. Среди хаоса и беспорядка, оставшегося после нашей лихорадочной готовки — рассыпанная мука, овощные очистки, грязные тряпки, — три механизма методично наводили идеальный порядок. «Паучок-Мойщик» с деловитым, умиротворяющим скрипом отмывал последнюю гору тарелок в тазу, его хрустальный глаз удовлетворенно поблескивал в свете догорающей печи. «Жук-Крошитель», которого я наскоро приспособила для сбора крупных отходов со стола, аккуратно сгребал объедки в специальный медный контейнер своими дисковыми ножами. А «Ветошкин», маленький уборщик на трех ножках, которого я активировала после ухода инспектора, семенил по каменному полу, собирая крошки и мусор в свой совок.

Тара застыла на пороге, наблюдая за этим безмолвным, слаженным танцем. На ее лице не было страха, только безграничное, почти детское изумление, смешанное с профессиональным интересом воина, оценивающего слаженность действий незнакомого отряда. Она медленно подошла к «Жуку» и осторожно, кончиком пальца, коснулась его холодной бронзовой спинки. Механизм на мгновение замер, его внутренние шестеренки издали едва слышный щелчок, а затем он продолжил работу, издав тихое, мурлыкающее жужжание, словно довольный кот, которого погладили.

— Он… живой, — прошептала Тара, отдергивая руку, словно обжегшись.

— Не совсем, — ответила я, подходя к «Толстяку Блину» и кладя ладонь на его все еще теплый чугунный бок. — Они как будто… отражение. Продолжение моей воли. Они делают то, что я хочу, но у каждого свой характер. Отец писал, что вложил в них частичку души.

— Твой отец был великим мастером, — сказала Тара с благоговением, переставшим быть просто фигурой речи. Теперь она видела доказательства. — Создать такое… это не просто ремесло. Это искусство. Или безумие.

Она переводила взгляд с одного механизма на другой, и я видела, как в ее голове воин и сказительница борются друг с другом. Воин оценивал их практическую пользу, скорость, эффективность. А сказительница видела ожившую легенду, чудо, сошедшее со страниц древних сказаний.

— И это еще не все, — сказала я, принимая окончательное решение. Больше никаких полумер. — Пойдем. Я покажу тебе сердце этого дома.

Проведя ее через кабинет, я налегла всем телом на тяжелый платяной шкаф. Он поддался с протяжным скрипом, открывая ровную каменную кладку. Когда я приложила ладонь к потайному камню в стене, и тот беззвучно ушел вглубь, Тара сдержанно ахнула. Но когда я открыла вторую, массивную железную дверь, и перед нами раскинулась тайная мастерская, залитая мягким, ровным светом магических ламп, она замерла, лишившись дара речи.

Она вошла внутрь медленно, осторожно, как входят в святилище или логово дракона. Ее взгляд скользил по верстакам, заваленным инструментами, по недоделанным механизмам на полках, по стеллажам с чертежами и сотнями стеклянных баночек с реагентами. Здесь пахло иначе, чем на кухне. Резко, чисто. Металлом, смазочным маслом и озоном — запахом созидания, тайны и скрытой мощи.

— Так вот где он творил… — прошептала она, проводя рукой по гладкому крылу полусобранной металлической птицы. Ее пальцы скользнули по сложным сочленениям, обнаженным шестеренкам, которые должны были имитировать движение мышц.

Внезапно ее внимание привлекло движение в темном углу. «Стражник-Паук Дозорный», которого я оставила здесь после ночного инцидента, медленно поднялся на свои длинные, покрытые мехом ноги. Восемь его глаз-линз бесшумно вспыхнули тусклым, угрожающим красным светом. Тара инстинктивно отшатнулась на два шага назад, ее тело сжалось в пружину, а рука молниеносно легла на рукоять ножа.

— Спокойно! — быстро сказала я, делая шаг вперед и становясь между ней и пауком. Я подняла руку и положила ее на меховое тельце Дозорного. — Это Дозорный. Он охраняет мастерскую. Он не тронет тебя, он свой.

Паук повернул свою сегментированную голову в мою сторону, затем перевел все восемь глаз на Тару, изучая ее с головы до ног. Красный свет погас так же внезапно, как и зажегся, сменившись нейтральным, теплым желтым. Дозорный снова плавно опустился на пол, убирая под себя лапы и признавая в Таре друга.

Тара медленно выдохнула, но руку от ножа не убрала.

— Вот бы мне такого напарника в Диких Землях, — пробормотала она с ноткой профессионального восхищения в голосе. — С ним и целый отряд разбойников не страшен.

Когда мы вернулись на кухню, порядок был уже наведен. Механизмы закончили свою работу и застыли на своих местах. Мы молча сели за чисто вымытый стол, и я налила нам обеим по кружке крепкого травяного чая.

— Спасибо, что доверилась мне, — сказала Тара после долгой паузы. — Я понимаю, чем ты рискнула.

— У меня не было выбора, — честно ответила я. — И я… я рада, что ты теперь знаешь. Мне больше не нужно прятаться в собственном доме.

— Мы справимся, — уверенно сказала она. — С Вортом, с инспектором, с кем угодно. Но сидеть и ждать, пока они нанесут следующий удар — это плохая тактика. Это не по-орочьи. Мы должны действовать первыми.

— Что ты предлагаешь? — спросила я, подавшись вперед.

— Я предлагаю разведку, — глаза Тары загорелись знакомым боевым огнем. — Ворт — наш враг. А врага нужно знать. Где он живет? С кем встречается? Кто его люди? Какие у него привычки? И самое главное — когда он собирается привести своего мага-детектора? Угроза должна иметь имя и срок. Я могу это выяснить. На торжище я чужая, орчанка-бродяжка. На меня не обратят внимания. Я умею быть незаметной, умею слушать. Я выслежу его, узнаю его планы.

Это был логичный, смелый план. План воина. Но при мысли о том, как Тара в одиночку крадется по темным переулкам, выслеживая Ворта и его головорезов, у меня внутри все похолодело. Я только что нашла друга, единственного человека во всем этом чужом мире, которому могла доверять. Отправлять ее в пасть льва я не собиралась.

— Нет, — твердо сказала я.

Тара удивленно вскинула брови. — Что «нет»? Это самый разумный план.

— Это самый опасный план, — возразила я. — Его люди видели тебя со мной. Они знают, что ты работаешь здесь. Они будут искать орчанку-менестреля. Это слишком рискованно, Тара. Я не могу позволить тебе так рисковать.

— Я воин, Мей. Я умею о себе позаботиться, — в ее голосе прозвучала обида.

— Я не сомневаюсь, — я наклонилась к ней через стол. — Но зачем рисковать воином, если можно послать того, кого никто не заметит? У меня есть идея получше.