Лекарь Империи 5 (СИ) - Карелин Сергей Витальевич - Страница 8

Я достал из кармана телефон, быстро нашел в контактах нужный номер.

— Артем? Срочно нужен! Третья реанимация! Экстренная ситуация, нужна твоя помощь!

— Уже бегу! — донеслось из трубки вместе с гулким топотом ног по коридору.

Через три минуты, показавшиеся вечностью, дверь распахнулась, и в операционную буквально влетел запыхавшийся Артем.

Его взгляд мгновенно просканировал сцену — Ашот на столе с уже выбритой и обработанной для трепанации головой, я в полном хирургическом облачении у инструментального столика, Крылов, бледный как смерть, в углу, и непреклонный Павел Семенович у стены.

— Что происходит? — Артем мгновенно оценил обстановку.

— Острая субдуральная гематома, — коротко, как в сводке, объяснил я. — Нейрохирург на сложной операции, освободится через три часа, не раньше. Крылов оперировать отказался — боится. Павел Семенович тоже отказывается давать наркоз.

— Потому что это незаконно! — гневно встрял старый анестезиолог. — Вы все с ума сошли!

Артем перевел взгляд с него на меня, и я увидел в его глазах явную опаску.

— Илья, ты уверен? Это же нейрохирургия! Это не аппендицит вырезать!

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Ты же меня знаешь.

В этих четырех словах было все.

Все наши спасенные вместе жизни. Он знал, что я не блефую. И никогда не играю с чужими жизнями.

— Давай, дружище! — мысленно подбадривал Фырк. — Не подведи!

Артем тяжело вздохнул, провел рукой по своим растрепанным волосам.

— Эх, опять ввязываться в авантюры вместе с тобой! — он устало покачал головой, но в глазах его уже загорелась знакомая мне решимость. — Ладно, поехали!

Он быстро подошел к наркозному аппарату, начал проверять настройки, выставлять дозировки.

— Я проведу анестезию. На свой страх и риск.

— Вы тоже спятили! — Павел Семенович был в шоке от такого открытого бунта. — Это же конец вашей карьеры! Трибунал Гильдии!

— Это спасение жизни, — отрезал Артем, даже не повернувшись в его сторону. — А вы, Павел Семенович, если боитесь, можете идти. Мы справимся без вас.

Старый анестезиолог еще несколько секунд смотрел на нас, как на безумцев, потом молча развернулся и вышел, с силой хлопнув дверью.

— Вот это друг! — восхитился у меня в голове Фырк. — Готов рискнуть карьерой и свободой ради тебя! Это дорогого стоит!

Да. Таких людей нужно ценить.

Я быстро вымыл руки, погрузив их в чашу с магическим дезинфектором.

Холодное голубое свечение на мгновение окутало кисти, оставляя после себя ощущение абсолютной, почти звенящей стерильности. Операционная сестра помогла мне надеть стерильный халат и перчатки.

— Готовы? — спросил я у замершей бригады.

Артем, стоявший у изголовья, коротко и уверенно кивнул. Медсестры застыли в напряженном ожидании. Крылов прижался к стене у самого входа, наблюдая за происходящим со смесью ужаса и болезненного восхищения на лице.

— Начинается шоу! — прокомментировал у меня в голове Фырк. — Покажи этим провинциалам настоящую столичную нейрохирургию!

— Скальпель!

Первый разрез — быстрый и точный. Кожа головы обильно кровоснабжается, но мои руки двигались на опережение, и каждый потенциальный источник кровотечения был мгновенно взят под контроль специальными зажимами. Ни одной лишней капли.

— Распатор!

Аккуратно, но быстро я обеспечил доступ к кости черепа.

Теперь самое интересное.

Я взял в руки краниотом. Магически усиленная медицинская дрель. Обороты должны быть стабильнее, вибрация меньше. Неплохо.

— Включайте на среднюю мощность. Орошение!

Медсестра направила тонкую струю физраствора на место работы инструмента. Раздалось высокое, ровное жужжание, и краниотом коснулся кости, начав свою работу — не сверление, а скорее выпиливание аккуратного окна размером примерно шесть на восемь сантиметров, точно над проекцией гематомы.

— Аккуратнее, двуногий! — встревоженно предупредил Фырк. — Под этой твоей скорлупкой — мозг!

— Я в курсе, спасибо за ценное замечание.

Последний пропил. Я аккуратно, специальным элеватором, приподнял костный лоскут. Под ним показалась твердая мозговая оболочка. Она была напряжена, как барабан, и имела иссиня-черный, пугающий цвет от давления гигантской гематомы, распластавшейся под ней.

— Так, сейчас будет кульминация, — предупредил я бригаду. — Аспиратор наготове!

Я взял тонкий скальпель и сделал небольшой, точный надрез на напряженной оболочке…

Именно в этот момент дверь операционной с грохотом распахнулась так, что ударилась о стену.

— Разумовский! Что здесь, черт возьми, происходит⁈

Шаповалов.

Уже в маске и шапочке — видимо, бросил свою операцию, как только ему сообщили. Но кто?

Он окинул быстрым взглядом операционную: я со скальпелем над открытым черепом, мониторы с критическими показателями, бледный, как привидение, Крылов у стены. И похоже все понял.

— Халат! Перчатки! Живо! — рявкнул он на подбежавшую ассистентку.

— О, тяжелая артиллерия подоспела! — обрадовался у меня в голове Фырк. — Теперь точно справитесь!

Шаповалов, которого сестра на ходу облачала в стерильную одежду, быстро вымыл руки и встал напротив меня, с другой стороны операционного стола.

— Докладывай, что видишь, — его голос был абсолютно спокойным и деловым, без тени утренней язвительности. — И командуй. Я ассистирую.

Вот это поворот.

Шаповалов, заведующий отделением, Мастер-целитель, готов выполнять команды Подмастерья.

Значит, он в первую очередь — хирург, а потом уже — начальник.

— Субдуральная гематома, острый период, объем около ста миллилитров, — четко, как на докладе, сообщил я. — Выраженное сдавление левого полушария со смещением срединных структур. Сейчас вскрываю твердую мозговую оболочку и начинаю эвакуацию сгустков.

— Понял. Действуй.

Я расширил разрез.

Темная, густая венозная кровь, похожая на деготь, под давлением хлынула наружу.

— Аспиратор!

Я начал аккуратно, миллиметр за миллиметром, отсасывать сгустки, освобождая мозг.

Шаповалов умело, почти интуитивно, ассистировал — придерживал края раны, подавал влажные тупферы для остановки мелких капиллярных кровотечений. Мы работали молча, понимая друг друга без слов.

— Вижу источник, — сообщил я через несколько минут напряженной работы. — Разрыв одной из мостиковых вен. Сейчас буду коагулировать.

— Биполярный коагулятор наготове, — Шаповалов уже держал в руке нужный инструмент.

Несколько точных, выверенных движений — и кровоточащий сосуд был прижжен. Мозг, освобожденный от смертельного давления, начал медленно, плавно пульсировать в такт сердцу.

— Красота! — с неподдельным восхищением выдохнул Фырк. — Как по учебнику!

— Промываем, — скомандовал я. — Теплый физраствор, много.

Мы тщательно промыли субдуральное пространство, вымывая остатки свернувшейся крови. Убедились, что гемостаз полный, и ни один, даже самый мелкий сосуд, больше не кровит.

— Ставим дренаж? — спросил Шаповалов.

— Обязательно. Силиконовый, через отдельную контрапертуру.

Установили дренажную трубку для оттока возможного раневого отделяемого. Начали закрывать рану.

— Костный лоскут на место, — я взял в руки тонкие титановые пластины для фиксации. — Четыре точки крепления.

Шаповалов помогал идеально сопоставлять края кости, пока я быстро закручивал микровинты.

— Ушиваем оболочку?

— Герметично, непрерывным швом. Не хватало нам еще послеоперационной ликвореи.

Послойное ушивание заняло еще двадцать минут.

Апоневроз, подкожная клетчатка, кожа. На финал — аккуратный, почти невидимый косметический внутрикожный шов.

— Время окончания операции? — спросил я у Артема, снимая перчатки.

— Час тридцать семь минут от начала разреза.

— Неплохо, — кивнул Шаповалов, сбрасывая свой халат в контейнер. — Для экстренной трепанации — очень быстро.