Лекарь Империи 5 (СИ) - Карелин Сергей Витальевич - Страница 44

— ДВУНОГИЙ! Бросай свои скучные бумажки! Наш клиент созрел! Сидит в холле приемного покоя, весь красный, чешется и задыхается! Иди принимай!

Я замер, ручка остановилась на полуслове. Внешне я остался абсолютно спокоен, но внутри словно щелкнул тумблер. Адреналин. Началось.

— Уверен, что это он? И что это наш план сработал?

— Конечно! Я же гений диверсии! Слушай, как все было: я заметил, что у него скрытая, но сильная аллергия на пыльцу Царской лилии — редкий цветок из имперских оранжерей. Увидел, как он чихнул в прошлую среду, когда его любовница принесла ему в офис букет. Я выследил закономерность его визитов к этой дамочке — каждую среду, как по часам. Изучил его офис. И вчера вечером, когда все ушли, я уговорил кота местного завхоза «случайно» опрокинуть кадку с этим цветком прямо под решетку забора воздуха для его личной вентиляции!

— И? — мысленно поторопил я его.

— Он пришел сегодня с утра, включил кондиционер — и вуаля! Концентрированная пыльца по всему кабинету! Идеальный, нелетальный, но очень эффектный аллергический шторм! Никакой магии, никакого яда! Чистая ботаника и бытовая смекалка!

Черт возьми. Это не просто диверсия. Это искусство. Он использовал слабость цели, изучил ее привычки и нанес удар чужими руками (точнее, лапами), не оставив никаких следов. Я спокойно закончил писать, аккуратно закрыл историю болезни и встал.

— Меня в приемный покой вызвали, посмотрю сложный случай, — нейтральным тоном сказал я хомякам, которые сидели рядом и корпели над своими бумагами.

Я спустился в холл приемного покоя и увидел картину маслом.

Артур Мкртчян — грузный мужчина лет пятидесяти с золотой цепью толщиной с палец — был красный как рак. Его лицо опухло так, что глаза превратились в узкие щелочки, из которых текли слезы, дыхание вырывалось из груди с громким, паническим свистом.

Он стоял у стойки регистрации, опираясь на нее одной рукой, а другой размахивал перед лицом бледной, как полотно, Машеньки.

— Где лекарь⁈ Мне нужен нормальный лекарь, а не эти ваши студенты! Я умираю! Вы слышите⁈

Паникует. Отлично.

У него никогда не было такой острой реакции, он не понимает, что происходит. Думает, что это инфаркт или инсульт. Его клановый лекарь — обычный терапевт, тут не поможет. А ближайшая больница — наша. Все идет по плану. Идеально.

— Мария, все в порядке, — я спокойно подошел к регистратуре, положив руку на плечо дрожащей девушке. — Я займусь пациентом.

Затем я повернулся к Мкртчяну. Сейчас главное — сбить с него спесь. Сломать его волю. Перехватить инициативу. Он привык быть хозяином. Нужно показать ему, что здесь хозяин — я.

Мой голос стал холодным и властным, как у хирурга в операционной.

— Меня зовут господин лекарь Разумовский. В моем отделении есть два варианта: либо вы ведете себя тихо и беспрекословно выполняете мои указания, либо ищете помощь в другом месте. У вас острая анафилактическая реакция, переходящая в отек Квинке. Если продолжите орать и нагнетать давление, через пять минут получите ларингоспазм и просто задохнетесь. Выбор за вами.

— Браво, двуногий! — раздался в моей голове восторженный голос Фырка. — Прямо в десятку! Запугал до икоты! Смотри, как он сдулся!

Мкртчян захлопнул рот. Его багровое лицо на мгновение стало еще темнее, но паника в глазах перевесила привычную властность. В них мелькнул первобытный, животный страх смерти.

— Помогите, — прохрипел он.

Попался. Теперь ты мой. И мы будем говорить на моих условиях.

Я отвел его в смотровую. Стандартный протокол — адреналин внутримышечно, преднизолон внутривенно, антигистаминные. Сейчас он мой пациент. Сначала спасти, потом — допрашивать. Это правило. Но спасение — это лишь прелюдия. Через десять минут отек начал спадать, дыхание выровнялось.

Мкртчян, все еще бледный, но уже не задыхающийся, с видимым облегчением откинулся на кушетку.

— Спасибо, господин лекарь, — прохрипел он, глядя на меня с неподдельным, почти щенячьим благоговением. — Вы спасли мне жизнь! Сколько я вам должен? Назовите любую сумму.

— Рано благодарить, — мой тон был холоден и деловит. — Мы лишь купировали острый приступ. Но не устранили причину. Вам необходима госпитализация на пару дней для наблюдения. Такие реакции могут повториться, и следующий приступ может оказаться фатальным.

— Госпитализация? — Мкртчян тут же нахмурился, и в его голосе снова появились властные нотки. — Исключено. У меня дела, встречи. Я позвоню своему личному лекарю, он приедет и будет наблюдать за мной дома.

Вот он. Настоящий Мкртчян. Страх смерти прошел, и он снова пытается командовать.

— Ваш личный лекарь — терапевт, — спокойно парировал я. — Он не справится с ларингоспазмом, когда ваше горло за несколько секунд сожмется так, что вы не сможете вздохнуть. Для этого нужна экстренная интубация или трахеостомия, которую может провести только хирург в условиях стационара.

— Но я не могу оставаться в больнице! — он почти перешел на крик, пытаясь сесть. — Я заплачу! Я оплачу вам выезд, привезу любое оборудование!

Я молча смотрел на него несколько секунд, давая ему выговориться. Потом подошел к столику, взял бланк отказа от госпитализации и ручку.

— Хорошо. Ваше право, — я протянул ему бланк. — Подпишите здесь. Официальный отказ от медицинской помощи. Он снимает с меня и с больницы любую ответственность за вашу дальнейшую судьбу.

Мкртчян уставился на бумагу, потом на меня.

— Что… что это значит?

— Это значит, что вы можете уходить. И если через час, два или завтра утром у вас начнется повторный приступ, и вы умрете от удушья в своем шикарном кабинете, это будут исключительно ваши проблемы. Я сделал все, что мог. Выбор за вами: либо вы ложитесь в палату и выполняете все мои указания, либо подписываете эту бумагу и умираете где-нибудь в другом месте.

Повисла тяжелая тишина. Мкртчян смотрел на меня, и в его глазах снова появился тот самый животный страх. Он понял, что я не шучу. Что я абсолютно серьезно предлагаю ему умереть.

— Я… я останусь, — наконец выдавил он.

— Отличное решение, — кивнул я. — Пройдемте. Я лично провожу вас в палату.

Я повел его по коридору в отдельную, самую дальнюю палату на этаже. Ту самую. Очень удобно.

— Сейчас я введу вам препарат пролонгированного действия, — сказал я, набирая в шприц прозрачную жидкость из ампулы без опознавательных знаков. Сыворотка правды, любезно подготовленная для этой спецоперации. — Новейшая имперская разработка, предотвратит повторный приступ.

— Ну-с, поехали! — раздался в моей голове полный предвкушения голос Фырка. — Сеанс откровенности объявляется открытым!

Я присел на стул у кровати, принимая вид озабоченного лекаря.

— Знаете, Артур Арамович, — начал я мягко, используя его полное имя, чтобы создать атмосферу доверия. — Такие острые аллергические реакции часто провоцируются сильным стрессом. Ваш организм, очевидно, на пределе. В последнее время сильно нервничали?

— Да есть немного, господин лекарь, — Мкртчян благодушно кивнул. Сыворотка начала действовать, размягчая его защитные барьеры. — Дела, конкуренты… Сами понимаете.

— Что-нибудь серьезное случалось с вами в последнее время? Может быть какой-то особенный случай? — я пытался плавно подвести его к разговору об Ашоте.

— Все как обычно — все наглеют, а я их воспитываю….

Он говорил отстраненно. И ничего из этого мне не могло помочь с Ашотом. Нужно было задать ему пару точных вопросов в лоб.

Мои размышления прервал полный агонии крик.

Мкртчян выгнуло дугой на кровати, держась обеими руками за живот. Его лицо было искажено гримасой такой боли, что на него было страшно смотреть. И самое страшное — белоснежная простыня под ним стремительно окрашивалась в ярко-красный цвет. Кровь в моче. Массивная, тотальная гематурия.

— А-а-а! Что со мной, лекарь⁈ — завопил он.

— Двуногий! — раздался в моей голове панический визг Фырка. — Я не понимаю! Аллергия такого не дает! Это не моя работа! Я что-то упустил⁈ Я ошибся⁈