Лекарь Империи 5 (СИ) - Карелин Сергей Витальевич - Страница 21

Иногда шестое чувство спасало жизни надежнее, чем самый современный томограф.

— Но что это может быть? — я снова оглядел спокойную, почти сонную палату. — Ашот в порядке, в отделении тишина…

— Можем попробовать одну штуку, — хитро прищурился Фырк. — После нашего с тобой ритуала у нас появились кое-какие новые, весьма интересные возможности. Помнишь, я говорил?

— Что именно ты имеешь в виду? — заинтересовался я.

— Попробуем дотронуться друг до друга, — Фырк спрыгнул с кровати на холодный кафельный пол. — Не просто сесть на плечо, а установить прямой, осознанный контакт. Наша связь после ритуала стала гораздо сильнее. Это должно… расширить твой Сонар. Временно, конечно, но значительно.

— Разве это возможно? Ты же… нематериален.

— После ритуала связывания — возможно. Мы теперь на одной энергетической волне, так сказать. Часть тебя во мне, часть меня — в тебе.

Я присел на корточки. Фырк устроился напротив, его маленькие, серьезные глазки-бусинки смотрели прямо на меня.

— Давай попробуем, — решился я и медленно, чтобы не спугнуть это хрупкое ощущение, протянул руку, раскрывая ладонь.

Фырк так же медленно вытянул свою крошечную, почти игрушечную лапку. Момент контакта…

И…

…мир взорвался!

Мой Сонар, обычно ограниченный радиусом в несколько метров, словно сорвался с цепи.

Я ощутил, как мое сознание стремительно расширяется, проходя сквозь стены, этажи, перекрытия.

Я видел энергетические потоки каждого живого существа в этом огромном здании — спящих в палатах пациентов, их ауры, окрашенные болезнью, дремавших на постах дежурных медсестер, их спокойное, ровное свечение, скучающего охранника у центрального входа…

— Ого! — с восхищением выдохнул у меня в голове Фырк. — Вот это размах! Мы только что всю больницу накрыли!

Но я его уже не слушал. Мое расширенное, усиленное сознание, словно локатор, прочесывало здание, и вдруг зацепилось за что-то неправильное. Тревожное.

Хирургическое отделение. Ординаторская. Две ауры.

Одна — бледно-голубая, хрупкая, трепещущая от животного, первобытного страха. А вторая… вторая была другой.

Темно-красная, почти черная, густая, пульсирующая с холодной, расчетливой агрессией и твердой, ледяной решимостью на что-то ужасное.

— Черт! — я вскочил на ноги так резко, что стул за моей спиной с грохотом упал. — Фырк, в ординаторскую хирургии! Немедленно!

— Видел, уже лечу! — бурундук сорвался с места и бесшумной серой молнией метнулся прямо сквозь стену.

Я побежал по ночному, гулкому коридору, проклиная бесконечные лестницы и переходы. Три этажа вниз, потом через весь центральный корпус…

Что толку от Фырка?

Он же нематериален! Как он сможет помочь⁈ Как он ее остановит⁈ Но останавливаться и думать было некогда. Кто-то был в смертельной опасности. И я должен был успеть.

Алина Борисова держала тонкий шприц над беззащитной, нежной шеей Яны Смирновой. Игла из закаленной стали тускло блестела в свете лампы.

Еще секунда, одно короткое, точное движение — и все будет кончено. Почему же она колеблется?

«Жаль девчонку,» — мелькнула неожиданная, предательская мысль, и Алина поморщилась от этой неуместной сентиментальности.

Яна сидела, уткнувшись в монитор, и ее плечи подрагивали. Она читала шокирующую, невозможную правду о человеке, которого боготворила.

«Она ни в чем не виновата. Просто оказалась не в том месте, не в то время. И именно поэтому с ней нужно кончать,» — с холодной жестокостью заставила себя сосредоточиться Алина. Лишние свидетели — это лишние проблемы. Покровитель учил ее не оставлять следов.

— Неужели… неужели это все правда? Про Илью Григорьевича? — прошептала Яна, медленно отстраняясь от компьютера и начиная поворачиваться.

«Конечно, правда, милая,» — мысленно ответила Алина, и ее пальцы крепче сжали шприц. — «Только ты сейчас все это забудешь. Ты вообще все забудешь».

Надо действовать. Быстрее. Сейчас она повернется и увидит шприц.

«Нелегко калечить невинных людей,» — снова, как игла, кольнула непрошеная совесть.

Но тут же, отодвигая эту глупую слабость, вспомнилось образ покровителя. Его холодные, ничего не выражающие глаза.

Его обещания. И его едва уловимые, но от этого еще более страшные угрозы.

«Нужно… Ради будущего… Ради… НУЖНО!»

Одно резкое, почти рефлекторное движение — и тонкая стальная игла вонзилась в нежную кожу на шее Яны.

БАХ!

Нажать на поршень Алина не успела.

В следующую секунду упругий вихрь сбил ее с ног.

Ощущение было такое, словно кто-то невидимый, но очень тяжелый с разбегу врезался ей прямо в грудь. Алина отлетела назад, больно ударившись затылком о стену.

— Ты что, с ума сошла⁈ — Яна, наконец очнувшись от шока, вскочила на ноги, и из ее шеи, как чудовищное украшение, торчал шприц.

«Нет!» — Алина, игнорируя боль, кинулась вперед. Нужно было дотянуться до шприца, нажать на поршень. Всего одно короткое движение…

Она схватила Яну за плечи, пытаясь развернуть ее, прижать к себе. Та отчаянно сопротивлялась, била ее по рукам, но Алина была сильнее, злее. Еще чуть-чуть, ее пальцы уже почти коснулись гладкого пластика поршня…

И…

…тут чьи-то невероятно сильные руки подхватили ее сзади, под мышки, и с легкостью, словно она была тряпичной куклой, оторвали от жертвы.

— Отпусти меня! Пусти! — Алина брыкалась, извивалась, не понимая, что происходит. — Откуда ты здесь взялся⁈

Руки послушно, почти мгновенно, разжались. Алина, потеряв равновесие, едва не упала, но успела развернуться и застыла.

Перед ней, тяжело дыша после бешеного бега по лестницам, стоял он…

Илья Разумовский.

Я отпустил ее так же резко, как и схватил, отступая на шаг назад.

Действовал максимально аккуратно, без лишней грубости. Все-таки она девушка. Хоть и девушка, которая только что пыталась хладнокровно покалечить другого человека.

Я смотрел на Борисову сурово, не спуская с нее глаз, всем своим видом показывая — не вздумай даже дернуться. Она застыла, тяжело дыша, и я видел, как в ее глазах лихорадочно мечутся мысли, просчитывая варианты.

— Яна, — обратился я к медсестре, которая все еще стояла в шоке, прижимая руку к шее, откуда торчал шприц. — Не двигайся. Не трогай ничего. Сейчас я тебе помогу.

— Ну как я выступил? А? Как я ее снес? — раздался в моей голове самодовольный, почти ликующий голос Фырка.

— Отлично! — мысленно ответил я, не переставая следить за Алиной. — Как тебе вообще удалось ее толкнуть?

— Так мы же с тобой только что когда синхронизировались, тоже дотрагивались друг до друга! — с восторгом пояснил бурундук. — Я теперь временно могу взаимодействовать с вашим миром! Держать скальпель я, конечно, не смогу, но вот сбить с ног наглую блондинку или, например, поиграться с прической Величко — это сколько угодно!

— Молодец, — искренне похвалил я. — Очень вовремя.

Вслух же я сказал:

— Яна, я сейчас подойду к тебе. Только очень аккуратно, хорошо? Не делай резких движений.

Она испуганно кивнула, все еще не до конца понимая, что происходит. Шок и адреналин блокировали боль — классическая защитная реакция организма на стресс.

Я медленно, держа Алину в поле зрения, подошел к Яне, достал из кармана халата стерильную спиртовую салфетку. Одним коротким, точным движением я выдернул шприц за поршень из ее шеи и тут же прижал к ранке салфетку.

Профессиональная работа. Я невольно отметил про себя технику Борисовой. Точно в наружную яремную вену. Быстрый, почти мгновенный эффект был бы гарантирован.

Я активировал свое новое, энергетическое зрение. Аура Яны была чистой, ровной, без темных пятен, характерных для отравления. Я поднес кончик иглы к носу. Едва уловимый, сладковатый, с легким металлическим привкусом, он был мне знаком.

Я мгновенно определил тетродотоксин. Яд рыбы фугу. Модифицированный с помощью магии, чтобы усилить нейротоксический эффект. Блокирует натриевые каналы, полностью отключает нервные импульсы. Превращает человека в живой овощ.