Мечта каждой женщины - Айронс Моника - Страница 27

• Предыдущая
• 27/33
• Следующая

– Прости, но мне надо встречать гостей! Я сегодня за хозяйку, у меня куча дел… – затараторила Мария Кончита.

Но Палома мягко прервала ее:

– Займешься гостями через несколько минут. Мне необходимо поговорить с тобой. Объясни мне, почему отец ведет себя так, будто только что узнал о моей помолвке с Антонио?

– Потому что так оно и есть, – сообщила Мария Кончита.

– Но ведь ты знала об этом еще тогда, на приеме и доме Ортуньо, – напомнила Палома. – Разве не так?

– Ну да. Но я ничего не сказала отцу, когда он звонил домой. Не хотела его огорчать заранее. Ты не знаешь, но он лелеял мечту выдать меня за Антонио и пришел в бешенство, когда я заявила, чтобы он и думать об этом не смел. А Антонио все-таки Торрес-Кеведо!

– Ну и что с того?

– Прекрати! Это очень известная в Мадриде фамилия. Ты просто не знаешь папу. Он жуткий сноб, а Пилар и того хуже… Прости, я должна бежать. Кто-то зовет меня.

И она умчалась, оставив Палому наедине с невеселыми думами. Итак, Хуан де ла Росса мечтал выдать за Антонио свою старшую дочь Марию Кончиту. Та отказалась. Глупая, упрямая девчонка, что с нее взять! И тут вдруг выясняется, что вторая его дочь, о которой он и не вспомнил ни разу за последние годы, занимает место, уготованное другой, любимой, носящей его фамилию. Конечно, Хуана де ла Росса это не могло не огорчить. Но если отбросить в сторону сантименты, разве не получал он то, к чему стремился, не становился тестем Антонио Торрес-Кеведо? Не этим ли объясняется всплеск отцовских чувств? – с тоской подумала Палома.

Тем временем прием шел полным ходом. Отец ни на шаг не отходил от них с Антонио и замучил того всевозможными вопросами. Пережив первый укол разочарования, Палома обнаружила, что испытывает к отцу нечто похожее на жалость. «Вот моя дочь, невеста самого Антонио Торрес-Кеведо», – повторял он при каждом удобном случае, и в его устах эта фраза звучала невыносимо подобострастно.

И когда Палома уже решила, что хуже быть не может, Хуан начал разглагольствовать о том, как это здорово, что его дорогое дитя поедет в Валенсию и увидит там «самого Алонсо Торрес-Кеведо». Он будет непрестанно думать о ней и желать ей счастья, но пусть и она не забудет своего папочку и передаст от него привет Алонсо, его «дорогому другу». Отец повторил это столько раз, что до Паломы наконец-то дошло, что он вымаливает приглашение на свадьбы. Вот и еще одна причина, по которой разыгрывается это представление, догадалась она.

Палома долго не осмеливалась взглянуть на Антонио, а когда встретилась с ним глазами, увидела, что на лице его застыла маска убийственной вежливости. При первой же возможности она извинилась и выбежала из гостиной. Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда, К счастью, в холле она столкнулась с Давидом Ольгадо, и тому удалось отвлечь се от грустных мыслей.

Антонио тоже ненадолго задержался в гостиной. Позади дома рос сад, среди зарослей которого можно было отдохнуть от суеты и духоты помещений, и он направился туда. Издали увидев изящную белую беседку, Антонио поспешил к ней, но, подойдя ближе, заметил, что беседка уже занята. В одной из сидящих там женщин он узнал свою мать. На лице доньи Долорес был написан вежливый интерес, и Антонио понял, что она прислушивается к чьим-то словам, И точно, приблизившись, он уловил обрывок разговора:

– Очень эксцентричная молодая особа. И больше американка, чем испанка! Откровенно говоря, Долорес, меня удивляет, что ты находишь эту партию подходящей. Все-таки чего-то этой девочке не хватает. Что ни говори, ей никогда не стать одной из нас.

Антонио вошел в беседку, сгорая от нетерпения узнать, кто мог сказать такое о его невесте. Это была сеньора Аларио, холодная, сухощавая женщина, чьи гордыня и злость с лихвой возмещали отсутствие всех прочих человеческих качеств. Поняв, что Антонио слышал ее слова, она замолчала, но на лице ее не дрогнул ни один мускул.

– А вам не приходило в голову, уважаемая сеньора, что моя невеста и не пытается походить на вас? Она такая, какая есть, – смелая, умная женщина, стильная и неповторимая. Одним словом, как раз та, которую я ждал все эти годы! – заявил он.

– Последний раз со мной разговаривали в таком тоне лет тридцать назад, – вспомнила сеньора Аларио. – Ваше желание защитить невесту весьма похвально. Но не могли бы делать это чуть деликатнее? – Ее тонкие губы изогнулись в нехорошей усмешке. – А то как бы мой супруг…

Сеньор Аларио занимал высокий пост в правительстве и время от времени помогал Антонио, когда дело касалось зарубежных представительств его фирмы.

– Простите, но с вашим супругом я выясню этот вопрос лично, – сказал Антонио, сверкая глазами от злости и возбуждения. – Прошу меня извинить.

Антонио покинул беседку. Донья Долорес последовала за ним.

– Ты просто молодец, сынок! – улыбнулась она. – Всегда терпеть не могла эту крысу. Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается.

– Ты еще не собираешься домой? – спросил ее Антонио.

– Пожалуй, что да. Я немного устала. Шофер заберет меня, а ты отвезешь Палому.

– Мне кажется, она захочет поговорить с тобой сегодня. Я уверен, что она правильно поняла все, что здесь происходит.

– Разумеется. Поначалу она была ослеплена, потому что ей так хотелось чувствовать себя любимой и нужной. Однако бедняжка слишком умна, чтобы долго пребывать в заблуждении. Мерзкий сноб!.. Но вот что странно, когда я была подружкой на свадьбе его и моей дорогой Кармен, мне и в голову не могло прийти, что настанет время, и я буду испытывать к нему лишь отвращение! – Долорес покачала головой. – Однако знаешь, я думаю, что единственный человек, с которым Палома захочет поговорить, это ты.

– Но что я ей скажу? – изумился Антонио.

– Сынок, если ты до сих пор не знаешь, как утешить свою невесту, самое время подумать об этом.

– Хорошо, я постараюсь.

– Антонио, – внезапно спросила донья Долорес, – как развиваются ваши отношения?

– Как тебе сказать… – Он пожал плечами. – Палома все время разная: то холодна как лед, то ласкова, как кошка. Порой мне кажется, что она не одобряет моих действий.

– Ну что ты! Разве это возможно?

Антонио улыбнулся и поцеловал ее.

– Узнаю свою мамочку! Ну, спокойной ночи.

Паломе казалось, что этот вечер никогда не кончится. Ей очень хотелось поехать домой вместе с доньей Долорес, но это было невозможно. Сеньору извинял ее почтенный возраст, однако столь ранний отъезд Паломы мог быть сочтен за оскорбление.

Тут Палома увидела Антонио, несущего ей чашку кофе, о которой она так мечтала.

– Крепись! Обещаю, скоро я увезу тебя отсюда.

– Неужели по мне заметно, что я только об этом и мечтаю? – пошутила Палома, с благодарностью принимая кофе.

– Ты выглядишь так, словно собираешься сказать: «Вы как хотите, а с меня хватит!»

– О, дорогой, надеюсь, я никого не обидела?

– Нет. Зато я обидел. Но оно того стоило, поверь мне. Как-нибудь я расскажу тебе об этом.

– Антонио, мальчик мой! – раздался вдруг елейный голос Хуана де ла Росса. – Я только что попрощался с твоей удивительной матерью. Ничего странного, что она уехала так рано. Она должна копить силы для Валенсии. Свадьбы всегда утомительны, особенно такие грандиозные, как наши! Иногда даже невозможно уследить за всеми гостями…

Это было выше ее сил. Палома неслышно поднялась и оставила Антонио в цепких лапах человека, который считался ее отцом, но по сути никогда им не был…

Час спустя Антонио вновь отыскал ее.

– Не могу сказать тебе спасибо, но и не сержусь, – сказал он. – Мы уезжаем. Если, конечно, ты не передумала.

– Ради Бога, забери меня отсюда! – взмолилась она.

Однако прошло не меньше часа, прежде чем им удалось вырваться из этого дома. Хуан де ла Росса проводил их до машины, причем рот его не закрывался ни на секунду. Наконец Антонио завел мотор, и они помчались по шоссе.

Палома откинулась на спинку сиденья и долго молчала. Но вот она заговорила:

• Предыдущая
• 27/33
• Следующая