Пляска смерти - Гамильтон Лорел Кей - Страница 60

• Предыдущая
• 60/139
• Следующая

— Прости, — сказала я сорванным шепотом.

Он поднял на меня золотистые глаза:

— Блин, больно-то как!

Мика подошел к краю кровати, взял меня за руку и осмотрел пальцы.

— У тебя кровь из-под ногтей. Если бы он не успел принять твоего зверя… — Мика пожал плечами: —…могло бы быть поздно.

Это меня испугало. Мышцы живота невольно напряглись, и даже от этого возникла боль — я их перенапрягла раньше, сама того не заметив.

— Спасибо тебе, Куки, ты даже не знаешь, как я тебе благодарна.

Человеко-лев посмотрел на меня:

— Как ты меня назвала? Куки?

— Извини. Понимаешь, волосы, синие, как у Куки-Монстра, и татуировки…

— Хэвен. Меня зовут Хэвен. Хотя… — Кажется, он улыбнулся, но по львиному лицу трудно было судить. — Хотя Куки-Монстр подойдет отлично.

— Я же сказала только Куки, без Монстра.

— Ты еще меня в лучшем виде не видела, — сказал он и тут уж точно улыбнулся.

Я не поняла, и Мика мне пояснил:

— Он имеет в виду, что у него большой.

— А, — сказала я и улыбнулась Мике. — Не стоило бы ему хвастаться, пока он конкурентов не видел.

Лев повернул голову посмотреть на Мику — не ему в лицо. Мика сказал:

— Меня ты тоже не в лучшем виде видишь.

Даже на львином лице можно было различить надменность, когда он посмотрел на меня, не на Мику.

— Можешь мне поверить, я не спасую. Огги подбирает по размеру, не только по таланту.

Не знаю, что мне тут полагалось бы сказать. «Правда?», или «Бог ты мой!», или просто «Ну-ну»? В обычной ситуации эта уверенность, что ему предстоит меня трахнуть, вывела бы меня из себя. Но — во-первых — у меня не было сейчас сил злиться, и — во-вторых — он меня спас. Нас спас, Мику, Натэниела и меня. Я могла бы попросить у нашего местного прайда львов для сопровождения, но сегодня, прямо сейчас, никого не было, кроме Хэвена, чтобы меня спасти. Я была у него в долгу. К тому же я его разодрала на части и причинила ему неслабую боль. Тут извинениями типа «простите, нечаянно» не отделаешься.

— Когда сможешь идти, — сказал Натэниел, — я тебя отведу туда, где кормимся.

У него мех мокро блестел, пострадав при превращении Хэвена больше, чем при собственном. Он спрыгнул с кровати и подошел на мягких лапах к Мике, который все еще держал меня за руку.

Мика поднес мою руку к лицу, и у него на щеке остался мокрый поблескивающий мазок. Мне опять придется мыться.

— Я могу идти. — Хэвен сполз с кровати — и рухнул на колени. — А, блин!

Натэниел помог ему встать.

— Ты тоже принял ее зверя? — спросил Хэвен.

— Да.

— И тебе не так сильно досталось?

— Нет.

Натэниел не стал пускаться в объяснения, что это было не так бурно, и никто другой тоже не стал. Я не знала, оставим ли мы Хэвена при себе, но если да, то Натэниелу надо будет установить с ним некую иерархию. И то, что Натэниел мог принять столько боли и не вырубиться, было в его пользу.

Хэвен прислонился к кровати. Натэниел продолжал держать его руку, золотые львиные глаза обратились ко мне.

— Не принимай это слишком лично или еще как-нибудь, но черт побери, пусть побочные последствия будут получше.

— Будут, — пообещал Натэниел.

— Зависит от того, о каких ты последствиях, — сказала я.

— Секс, — ответил он, выпрямляясь медленно, явно преодолевая боль. — Ты из линии Белль Морт, с вами других не бывает.

Насчет последнего я спорить не могла, а вот насчет первого — вполне.

— Не стоит предполагать, что ты получишь секс, Хэвен.

Он посмотрел на меня:

— После всего этого я недостаточно себя проявил для секса? Девушка, что должен сделать мужчина, чтобы отвечать твоим стандартам?

— Когда выяснишь, дай мне знать. — Это сказал Ричард. Он остановился возле кровати и посмотрел на меня. — Ты могла бы быть моей лупой по-настоящему, но не захотела. Выбрала его — их — вместо меня.

— Если бы я стала настоящей лупой, ты не хотел бы меня. Это я у тебя в голове увидела.

Он покачал головой:

— Ты могла бы быть моей лупой в лупанарии, со стаей.

— Но я бы потеряла ребенка.

Он не смотрел мне в глаза.

— Тебе невыносима мысль, что это может быть не твой ребенок?

— Да.

— Я и так твоя лупа, — сказала я. — И еще я Больверк. Ничего для тебя и меня не изменилось бы, стань я настоящей волчицей. Ты бы только усердней стал бы искать среди людей Истинную Подругу.

Он посмотрел на меня:

— Ты мне даже иллюзию оставить не хочешь?

Я попыталась сесть, и Мике пришлось мне помочь. Все тело окостенело, болела каждая жилка.

— Какую иллюзию, Ричард?

— Что мы могли бы быть вместе, парой, хотя бы с волками.

— А как бы шла моя жизнь вне полнолуний?

— А разве плохо было бы быть только со мной, без других?

Я посмотрела ему в лицо… может, я устала, физически, умственно, эмоционально… после всего, что было ночью, все утро, он думал только о себе, своих проблемах, своих страданиях.

— Ричард, все на свете вертится вокруг твоих переживаний? Это все, о чем ты можешь думать?

— Ответь, Анита, ответь. Так ли было бы плохо быть со мной вместе, парой? Ты да я, и никого больше? Так ли плохо?

Я еще раз попыталась уйти от ответа.

— Ричард, зачем тебе знать ответ?

Я оперлась на Мику, он меня поддерживал.

— Mon ami, — сказал Жан-Клод, — оставь тему.

Он снова покачал головой.

— Нет, давайте до конца. Я думал раньше, что если бы он, — Ричард указал на Жан-Клода, — не помешал бы, мы были бы парой и были бы счастливы. Но я вижу тебя с ним, — он показал на Мику, — и с ним, — на Натэниела, — и мне нужно знать. Нужно. Скажи мне правду. Я не разорву триумвират. Я не убегу. Но скажи правду, чтобы я знал, на каком я свете. Чтобы знал, насколько усердно мне искать Истинную Подругу. Скажи правду, и я, быть может, смогу жить дальше. Сейчас я знаю, что не могу стоять и смотреть, как ты выберешь еще одного любовника. Вот этого — не смогу.

Ричард присел на смятый, грязный край кровати. Лицо у него было похоронное.

— Если бы ты стала волчицей по-настоящему, и тебе пришлось бы жить со мной, оставить Мику и Натэниела, было бы это плохо?

У меня заболело горло — но не от того, что мои звери натворили. Его просто перехватило спазмом, глаза жгло. Почему это от Ричарда мне всегда хочется плакать?

— Не вынуждай меня, — шепнула я.

— Скажи, Анита. Скажи.

Мне пришлось сделать два глотательных движения, и слезы полились у меня по лицу, когда я сказала:

— Да, это было бы плохо.

— Почему? Почему было бы плохо, чтобы мы жили вдвоем, растили нашего ребенка? Если он мой, я хочу присутствовать в его жизни.

Вот оно. Он вспомнил ребенка — и сразу слезы сменились злостью, которая у меня и так достаточно близко.

— Ты не видишь меня, Ричард. Видишь какой-то идеал меня, а это не я. И никогда вообще я не была.

— То есть как — не вижу тебя? Вот ты, здесь сидишь.

— И что ты видишь, Ричард, скажи мне?

— Я вижу тебя.

— Я сижу голая на кровати, меня держит голый мужчина, и еще двое голых мужчин в этой комнате — мои любовники. Ты только что сказал, что не можешь смотреть, как я возьму очередного любовника, а сам знаешь, что мне нужно искать нового pomme de sang, чтобы питать ardeur.

— Я думал, ты не собираешься искать его всерьез, только делаешь вид.

Вот этого перед всеми говорить не надо было.

— Мне кажется, Ричард, что у меня сейчас уже нет выбора.

— В следующий раз, как придет волчица, просто не противься ей, и ты сможешь быть моей лупой. Мы будем вместе, потому что ты ни с кем больше быть не сможешь.

Ну все, вот оно. Я сказала правду.

— Я не хочу быть только с тобой, Ричард. Не хочу терять ни Мику, ни Натэниела, ни Жан-Клода.

— То есть если бы я сказал «выбирай», то потерял бы тебя.

Я подумала: «Ты давно уже меня потерял, Ричард». А вслух сказала:

— Я не могу быть только с одним мужчиной, Ричард, и ты это знаешь.

• Предыдущая
• 60/139
• Следующая