Пляска смерти - Гамильтон Лорел Кей - Страница 107

• Предыдущая
• 107/139
• Следующая

— Единственные двое мужчин в моей жизни, которых я не вижу насквозь, — это ты и Ричард.

Жан-Клод кивнул:

— Я знал, как не пустить тебя внутрь, а Ричард достаточно силен и достаточно противоречив, чтобы самому не знать желаний своего сердца.

— Но все прочие! — Я уставилась на него. — Ашер, Дамиан, даже Джейсон… черт, просто не знаю…

Заговорил Реквием:

— Я думаю, что твой ardeur содержит не только похоть, Анита, но и любовь, как ardeur Белль. Как ardeur моей Лигейи.

— Я была в голове у Белль. Истинную любовь она не узнает, даже если ее мордой ткнуть.

Он улыбнулся, будто я его развлекла.

— Она знает ardeur, как воин знает свое оружие. Она владеет искусством вызывать любовь и преданность, даже пристрастие — в других, не подвергаясь этому сама.

— А ты хочешь сказать, что я это делаю неправильно?

Он подумал, потом кивнул.

— Откуда тебе знать? — спросила я.

— Был момент, когда ты заглянула мне вглубь. Я ощутил, что ты видишь меня до дна души, Анита. Я ощутил, как ты смягчаешь самые мои глубокие страдания. Белль Морт выманила бы это страдание на свет и использовала бы, чтобы пытать меня. Ты же попыталась его исцелить.

— Но мне же и полагалось тебя вылечить?

— Физически, ma petite, но не эмоционально. — Жан-Клод коснулся моего лица, глядя мне в глаза, будто хотел прочесть в них что-то. — И речь не шла о самых глубоких его душевных ранах.

Он уронил руку, но продолжал изучать мое лицо.

— Я ничего не умею делать наполовину, Жан-Клод. У меня все или ничего, и ты уже должен был бы это знать.

Он кивнул с грустным видом.

— Ты совершенно права, ma petite. Я твой мастер, и это моя вина. Я должен был это понять.

— Что именно понять?

— Ты была одержима мыслью научиться управлять процессом кормления, ma petite. Я тоже этим увлекся вместе с тобой, но есть и другие вещи, относящиеся к контролю ardeur’а. Я пренебрег своим долгом тебя этому научить.

— Ты и не мог научить ее, Жан-Клод, пока ardeur был свежий, — сказал Реквием. — Я был с Лигейей с той минуты, как она приобрела эту силу. И первые месяцы сила была неуправляемой, я боялся, что она с ума сойдет. — Он стиснул плечо Жан-Клода. — Насколько я понимаю, ardeur впервые возник у нее с Микой. Контролировать его тогда было невозможно. — Он посмотрел на меня, на Мику. — Зато удачно получилось для всех заинтересованных лиц.

Я посмотрела на Мику, на Натэниела.

— И я посадила в клетку вас обоих. Зачаровала, подчинила.

Они переглянулись, посмотрели оба на меня.

— Мы тебя любим, — сказал Мика.

Натэниел придвинулся, будто хотел меня обнять. Я сползла ниже по стене, уклоняясь.

— Но это же все вампирская сила. Все ложь — разве для вас это не убивает все? Я вас поймала, поймала обоих, это же хуже, чем Огги с нами сделал. Это же не подделка, это истинная любовь. Я заставила вас обоих меня полюбить… это же зло.

— Если бы ты заставила нас тебя полюбить без взаимности, может, это и было бы злом. Но ты нас тоже любишь.

— Но это же ложь, Мика, все ложь!

Он посмотрел на меня, взглядом мне говоря, что я дура. Но ведь я же не была дурой, нет?

— Анита, не забывай, мне случалось влюбляться.

— Бекки, твоя школьная подруга, невеста в годы колледжа.

Он кивнул:

— И это было настоящее, Анита. Она была любовью моей жизни, и не брось она меня, я бы так и думал, что лучше не бывает.

Бекки бросила его, когда он выжил после нападения, превратившего его в оборотня. Она не могла смириться, что он раз в месяц становится мохнатым. Конечно, у нее с ним были и другие проблемы, до того. То, что мне казалось огромным преимуществом, она считала огромным недостатком.

Мика шагнул ко мне. Я сползла по стене ниже, выставив руку, — не хотела, чтобы он ко мне прикасался, в тот момент — наверное, потому, что тогда победа осталась бы не за мной. Всегда поражалась, как мое тело на него реагирует. Никто на меня так не действовал — в такой степени. Сейчас я знала, что это — вампирский фокус, но вампиром, который этот фокус проделал, была я. Блин.

— Я знаю, как ощущается истинная любовь, Анита. Это она и есть. Мы все счастливы, как никогда в жизни. Единственное, что может все испортить, — это если ты начнешь на эту тему переживать.

— Да как же тут не переживать, Мика?

Я ощутила движение за секунду до того, как меня коснулись руки. Они погладили мне голые плечи, и мне стало спокойнее. Я прислонилась к Дамиану, позволила ему обнять себя, и страх, смятение, гнев — просто унесло прочь. Железный контроль над эмоциями, которому он научился в руках своей создательницы, — вот чем он делился со мной. И я на несколько секунд приникла к этому источнику нерушимого самообладания. Панический страх никуда не делся, но я его обуздала. Я все еще была в ужасе, но это уже была не единственная мысль, вопящая у меня в голове.

Я откинула голову назад, к нему на грудь, посмотрела в лицо. Кроваво-красные волосы он завязал в хвост, убрав с лица. И я смотрела в это лицо, которая моя магия действительно сделала красивее, совершеннее. Он и до того был красив, сейчас стал прекрасен. Я смотрела в эти глаза, как совершеннейшие изумруды, только глядящие на тебя в ответ, будто драгоценность может светиться разумом и желанием.

— Привет, Дамиан.

И мой голос прозвучал как одурманенный — настолько я стала спокойна.

— Привет, — улыбнулся он мне сверху.

Я заморгала.

— Мне так хорошо… не помню, чтобы когда-нибудь ты меня так сильно успокаивал и так быстро.

— Ты ведь любишь Мику?

— Да, — нахмурилась я.

— Ты любишь Натэниела?

Я нахмурилась сильнее:

— Да, но это все ложь.

Он погладил меня рукой по шее, лицо склонилось ко мне.

— И это ощущается как ложь?

— Нет, — тихо-тихо сказала я.

И следующие слова он выдохнул почти мне в губы:

— Вы все любите друг друга. Разве это не важнее, чем то, откуда взялась любовь?

Под прикосновением Дамиана вполне разумно было ответить:

— Важнее.

Он поцеловал меня, и эти губы, которые я сделала полнее, аппетитнее, накрыли мои. Потом он отодвинулся, прошептав:

— Любовь слишком большая драгоценность, чтобы бросаться ею, Анита.

Он был, конечно, прав. Он был прав, но совсем на меня не похоже — так быстро понимать логику. Очень, очень не похоже.

Дамиан склонился губами ко мне, его ладонь легла мне на горло, он прижал меня спиной к себе. Раньше, когда он помогал мне быть разумной, поцелуй с ним был прохладен. Сегодня я отдалась этому поцелую, этим рукам, пусть даже знала где-то в глубине мозга, что это опять ментальные игры вампиров. Дамиан — мой слуга-вампир. Он набирал силу, когда силу набирала я. И мне в голову не приходило, что эту силу он может против меня направить.

Я прервала поцелуй, оттолкнула Дамиана так, что он пошатнулся. Глаза его тонули в изумрудном огне.

— Разве плохо было? — спросил он.

Я покачала головой, не доверяя собственному голосу, но как только Дамиан перестал меня касаться, паника вновь вернулась ко мне. Страх, только еще сильнее. Повсюду меня окружали вампирские фокусы. Даже внутри меня были они, и от себя я не могла убежать.

Мика попытался вновь обнять меня, но я увернулась от него, обошла, направляясь в гостиную. Натэниел задел мою руку, и я отшатнулась и все время качала головой, сама не зная отчего.

— Ma petite, это же не катастрофа.

— Катастрофа, — ответила я.

— Анита! — позвал Мика. — Мне все равно, вампирская магия или что другое свело нас вместе. Но мы вместе, и только это важно.

Он протянул мне руку.

— Нет, — мотнула я головой, — потому что, если ты до меня дотронешься, я сдамся. Я перестану сопротивляться — не могу, когда ты меня касаешься. Ты на меня действуешь так, что забывается все остальное.

— И это плохо?

• Предыдущая
• 107/139
• Следующая