Восхождение (СИ) - Тыналин Алим - Страница 1

Двенадцать часов дня. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь высокие окна моего московского кабинета, освещали длинный дубовый стол для совещаний, вокруг которого собрались ключевые люди моей команды. В просторном помещении с лепниной на потолке и строгими портретами революционных деятелей на стенах витал запах свежезаваренного чая и папиросного дыма.

После утреннего совещания в «Южнефти» требовалось немедленно приступить к интеграции новых активов в нашу систему.

Победа над Студенцовым открыла широкие перспективы, но одновременно создала сложности. Надо действовать чрезвычайно быстро, пока бюрократическая машина не опомнилась от шока.

Котов, как всегда педантичный и собранный, разложил перед собой аккуратные стопки документов и знаменитый черный гроссбух. Мышкин устроился в углу, откуда мог наблюдать за всеми присутствующими.

Ипатьев, пожилой профессор с седой аккуратной бородкой, выглядел несколько утомленным. Вероятно, снова работал в лаборатории до глубокой ночи. Рядом с ним расположился Величковский, жадно глотая чай. Видимо, снова пропустил завтрак из-за научных изысканий.

Инженерную часть команды представляли Сорокин и Полуэктов. Энергичные специалисты, всегда готовые к техническим дискуссиям. Головачев, мой незаменимый помощник, уже приготовил блокнот для протоколирования решений.

— Итак, товарищи, — начал я, обводя взглядом собравшихся, — с сегодняшнего дня мы приступаем к крупнейшей реорганизации нефтяной отрасли страны. Задача амбициозная. Создать единую систему управления, которая объединит месторождения Азербайджана, Северного Кавказа, Туркестана и перспективных новых районов.

— Поздравляю с победой над Студенцовым, — Величковский потер уставшие глаза. — Признаться, до последнего момента сомневался, что удастся его одолеть. Слишком влиятельная фигура.

— Как выразился товарищ Орджоникидзе, сейчас не время для «нефтяных баронов», — ответил я. — Индустриализация требует централизованной и эффективной системы управления стратегическими ресурсами. Василий Андреевич, доложите о финансовом состоянии «Южнефти».

Котов поправил пенсне и открыл гроссбух:

— Ситуация сложнее, чем предполагалось изначально. После первичного анализа документации выявлено систематическое занижение производственных показателей, искусственное завышение расходов и масштабные хищения через разветвленную сеть подставных фирм. По предварительной оценке, только в прошлом году из треста выведено около тридцати миллионов рублей.

— Тридцать миллионов? — присвистнул Сорокин. — На эти деньги можно полностью переоснастить все нефтепромыслы Баку!

— Именно в этом и заключалась стратегия Студенцова, — подтвердил я. — Искусственно ограничивать модернизацию отрасли, чтобы оправдать низкие показатели и скрыть разграбление государственных ресурсов.

Полуэктов, человек военной выправки, нахмурился:

— С точки зрения обороноспособности страны это уже не просто хищение, а настоящая диверсия. Без достаточных запасов горючего танки и самолеты превращаются в груду металла.

— Абсолютно верно, — подтвердил я. — Именно поэтому наша задача выходит далеко за рамки простого улучшения экономических показателей. Мы создаем нефтяной щит страны, который в будущем может оказаться важнее любых военных укреплений. Теперь о конкретных шагах. Первое: структурная реорганизация.

Я развернул на столе большую схему с разноцветными блоками и связями между ними:

— Предлагаю создать пять основных управлений в рамках единого треста «Союзнефть». Разведка, добыча, транспортировка, переработка и сбыт. Каждое управление с собственной вертикалью, но под единым стратегическим руководством. Таким образом мы устраним межведомственные барьеры и дублирование функций.

— А Азнефть как впишется в эту структуру? — спросил Головачев, делая пометки в блокноте. — У них традиционно сильные позиции и определенная автономия.

— Азнефть становится территориальным подразделением «Союзнефти» с сохранением оперативной самостоятельности, но в рамках единой стратегии, — пояснил я. — Кавказские нефтепромыслы — наша основная база сегодня, и ослаблять ее недопустимо. Напротив, требуется кардинальная модернизация.

— Что конкретно планируется в части модернизации? — поинтересовался Сорокин, инженер до мозга костей.

— Три ключевых направления, — я поднялся и подошел к большой карте Кавказа на стене. — Первое. Внедрение турбобуров вместо устаревшего роторного бурения. Это позволит на порядок увеличить скорость проходки и достичь ранее недоступных глубин. Второе. Электрификация нефтепромыслов, чтобы уйти от примитивных паровых приводов. Третье. Создание современной системы сбора и транспортировки нефти, включая нефтепроводы и перевалочные базы.

— Турбобуры? — Ипатьев заинтересованно подался вперед. — Крайне перспективное направление! В лаборатории мы давно работаем над прототипами, но промышленного применения еще нигде нет.

— Именно поэтому мы станем первыми, — подтвердил я, вспоминая, что в моей изначальной реальности именно советские турбобуры произвели революцию в нефтедобыче. — У нас есть рабочие прототипы и чертежи. Василий Петрович, — обратился я к Сорокину, — вашему конструкторскому бюро поручается доработка и запуск в серийное производство турбобуров в кратчайшие сроки.

Сорокин энергично кивнул, явно воодушевленный задачей:

— Сколько времени на реализацию?

— Три месяца на доработку, еще два на испытания, — ответил я, зная, что сроки предельно сжатые, но технически выполнимые. — К осени первые установки должны работать на промыслах «Азнефти».

— Придется привлечь дополнительных конструкторов и организовать круглосуточную работу, — Сорокин лихорадочно делал пометки в своем блокноте. — Но задача выполнима.

— О финансах не беспокойтесь, — вмешался Котов. — После ревизии активов «Южнефти» у нас появились дополнительные ресурсы. Кроме того, нарком Орджоникидзе обещал целевое финансирование для модернизации нефтяной отрасли.

— Теперь о взаимодействии с иностранными производителями, — продолжил я. — Для полной модернизации нам потребуется передовое оборудование, которое пока не производится в СССР. Необходимо организовать закупки, но с обязательным условием передачи технологий и последующей локализацией производства.

— Американцы или немцы? — спросил Полуэктов.

— Обе стороны. У американцев лучшее буровое оборудование, особенно компания Хьюза с их инновационными долотами. Немцы сильны в насосном оборудовании и автоматике.

Мышкин, до этого момента молчавший, подал голос из своего угла:

— Работа с иностранцами потребует особых мер безопасности. После дела Студенцова любые контакты с зарубежными фирмами будут под пристальным вниманием ОГПУ.

— Именно поэтому все переговоры должны вестись максимально открыто, с полным документированием и согласованием в наркомате, — ответил я. — Никаких частных инициатив или неформальных договоренностей. Все через официальные каналы. При этом, — я понизил голос, — мы должны получить максимум информации и технологий, минимизируя реальные затраты валюты.

— То есть, фактически промышленный шпионаж под видом закупок? — уточнил Котов с легкой усмешкой.

— Назовем это ускоренным освоением технологий, — поправил я. — Товарищ Сталин лично подчеркивал необходимость ликвидировать техническое отставание от капиталистических стран в кратчайшие сроки.

Ипатьев, который до этого момента больше слушал, чем говорил, поднял руку:

— У меня есть конкретное предложение по коксохимии. На бакинских промыслах пропадает огромное количество попутного газа. Его просто сжигают в факелах. Помните, на Бугульме вы уже разработали технологию переработки этого газа в технический углерод для обогрева? И еще преобразования в жидкое топливо? Технически это решаемо уже сейчас, без импортного оборудования.