Невеста инопланетянина (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 2

Добралось начальство и до Кира. Как-то в январе к их дому подкатил УАЗ, из салона выскочил водитель и помог выбраться наружу пассажиру — грузному мужчине лет пятидесяти. Опираясь на плечо водителя, тот поковылял к калитке.

— Старшыня[8] приехав! — крикнула, наблюдавшая в окно за этим мать, и метнулась из дома на помощь.

Через несколько минут вдвоем с водителем они затащили в дом болящего. Выглядел «старшыня» неважно. Бледное лицо, перекошенное болью, хриплое дыхание…

— Вот, Семеновна, — сказал, войдя к ним в хату, — чуть хожу, как видишь. Все спина проклятая. Болела раньше, но сейчас схватила — мочи нет терпеть. Ездил к докторам, но они сказали: нужно делать операцию на позвоночнике. А гарантий не дают — говорят, могу остаться парализованным. Спрашивается, на хрена такая операция? Говорят, твой сын спины лечит. Может мне поможет?

— Костик справится, — сказала мать. — Ён хоть малады, але у гэтым разбирается.

— Хорошо бы поскорее, — сморщился от боли «старшыня». — Чуть терплю.

— Помогите мне его раздеть, — сказал Кир водителю. — Снимем все до пояса.

Охающего пациента он отвел в другую комнату, где и уложил ничком на лавку. Отключил ему сознание и выпустил робота на спину «старшыни». Через две минуты тот дал полную картину заболевания — межпозвонковая грыжа между пятым поясничным и первым крестцовым отделами позвоночника. Разрыв фиброзного кольца и давал такую боль. Кир приступил к лечению. Для начала робот ввел в тело пациента полую иглу и отсосал часть желатинозного студенистого ядра, прорвавшего сквозь кольцо. После чего его заклеил и сделал инъекцию обезболивающего. Лекарства были местными, Кир их купил в аптеке и загрузил в контейнер робота. Какие взять, системник подсказал. Провозились долго — «старшыня» был грузным человеком, его тело заросло немалым слоем жира, поэтому воздействовать на позвоночник оказалось делом непростым. На спине остались ссадины, след от инъекции (Кир их замазал йодом), но нужного добились. Спрятав робота в сумку, Кир коснулся шеи пациента.

— Поднимайтесь, Николай Егорович.

— А? Что? — председатель сел на лавке. — Ты уже закончил?

— Проверяйте, — улыбнулся Кир.

Председатель осторожно встал, недоверчиво прошелся по полу.

— Не болит, — промолвил удивленно. — Как ты это сделал, Константин?

— Фирма веники не вяжет, фирма веники плетет, — привел Кир известную здесь поговорку. — Одевайтесь, Николай Егорович.

И пока тот этим занимался, рассказал ему, как следует вести себя в дальнейшем, чтобы вновь не растревожить грыжу позвоночника.

— Да ты больше знаешь, чем врачи в больнице, — удивился «старшыня». — Почему там не работаешь?

— Образование не позволяет — по диплому только зубной техник. И второе — нет желания. Я в деревне временно — работаю над книгой.

— Слышал я, что сын Семеновны писатель, — заметил председатель. — Но врачом цены бы тебе не было. Может в нашем ФАПе[9] поработаешь, а то там осталась молодая фершалка? Девка она добрая, старается, только не сравнить ее с Филипповичем. Вот уж фельдшер был, операцию мог сделать! Да и делал их в войну у партизан. Жалко, умер в декабре, восемьдесят ему было. До последнего дня работал. Я договорюсь в районе, чтоб тебя в ФАП взяли, там специалистов не хватает. Пойдешь?

— Нет, — ответил Кир.

— Ну, как знаешь, — «старшыня» развел руками. — Ладно, сколько заплатить?

Он полез в карман за кошельком.

— Что вы, Николай Егорович! — замахала мать руками. — Якие грошы?

— Денег мне не надо, — Кир поддакнул ей, — но просьба есть.

— И какая же? — поинтересовался председатель.

— Мать моя не молода, и спиной как вы страдает. Трудно ей трудиться полеводом. Можно ли перевести на легкую работу?

«Старшыня» на миг задумался.

— Есть место сторожа на ферме, по ночам за ней присматривать, — сообщил Чернухе. — Прежнего я выгнал — пил безбожно на работе. Пить Семеновна не будет, так что в сторожа годится. Но зарплата небольшая — меньше, чем у полевода.

— Нам неважно, — поспешил ответить Кир. — Я неплохо зарабатываю, и в деньгах мы не нуждаемся. Если мать согласна…

— Да! — чуть не вскричала мать. А затем, после того как «старшыня» уехал, сказала сыну: — Гэта место для блатных. Ничего не нада делать, лишь присматривай за фермой. А чаго за ёй сматреть? Спяць коровки ночью…

С той поры и повелось: вечером мать шла на ферму, где, закрыв дверь на замок, спала на топчане в комнате для сторожа. Ночью пару раз вставала, обходила ферму, и опять ложилась отдыхать. И, что было удивительным для Кира, высыпалась.

— Там так и тиха и спакойна, — объясняла сыну. — Спять коровки, тиха дышаць, ну якая мыкнець — вось и весь шум.

— А топчан-то жесткий!

— Для спины полезно — сам же говорил. А не высплюсь — прикорну потрохи дома.

Сам же Кир вставал с рассветом, задавал корм курам, нес пойло для коровы и растапливал печь в доме. Приходила мать, и они вместе завтракали, после чего Кир занимался пациентами. Их везли в деревню на машинах — легковых, но иногда в кабинах грузовиков, поскольку с транспортом в СССР было непросто. Прием был неупорядоченным: порой болящих приезжало много, и им приходилось ждать пока дойдет их очередь. Чтобы они не мерзли, мать зазывала пациентов в дом, где угощала чаем из электрического самовара. Вследствие чего болящие воочию наблюдали, как их товарищи по несчастью, кривясь и охая, почти вползали в комнату к костоправу, а обратно выходили бодрыми, веселыми. Это, разумеется, добавляло целителю авторитета. В деревню стали приезжать из городов. Такие пациенты, в отличие от скуповатых деревенских, везли с собой подарки: спиртное, дефицитные продукты. Короче, повторялась ситуация с зубами. Нередко приезжали различные начальники, что не удивляло Кира. Работа-то у них сидячая, и к тому ж нередко вес избыточный — вот и вылетали позвонки. У начальства денег мать не брала, и они не удивлялись — привыкли. Оставляли номер телефона, предлагая свою помощь, если та понадобится. Мать заносила телефон в тетрадку и рядом вписывала имя пациента и то, где он работает. Вдруг пригодится?

Когда дороги заносило снегом — такое редко, но случалось, прием на время прекращался. Кир с матерью отдыхали и много разговаривали. Мать вспоминала детство сына, и каким был Костя непоседливым, пытливым, несмотря на глухоту. Лез, короче, всюду. Очень удивлялась, как сын смог выучиться, стать высококлассным специалистом, и причем не только в медицине. В ответ Кир лишь пожимал плечами. Ведь не скажешь женщине, что сын ее погиб, убитый молнией, а его телом завладел инопланетянин. Вынужденно, но факт такой имеется. Кир был полностью уверен, что настоящий сын Анастасии не смог бы сделать и десятой доли от того, чего добился сам, только осознание, что он — подменыш, смущало пришельца из Обитаемых миров. Поэтому он всячески заботился о матери Константина, чем немало удивлял ее порой. К примеру, убежав в деревню из столицы Белоруссии, он отдал ей деньги, снятые со сберкнижки, как и облигации. О том, что с ним случилось в Минске, Кир тоже рассказал. Мать взяла деньги, заверив сына, что спрячет так, что никакой БХСС не обнаружит. Оставила только облигации. Милиции скажет, что купила их на собственные деньги — и пусть докажут, что это не так. Доход по облигациям выплачивался в виде выигрыша, розыгрыши проводили регулярно, и таблицу со счастливыми номерами печатали в газетах. Мать сказала, что будет проверять. Кир в ответ пожал плечами — в выигрыш он не верил. Эти игры лишь для дураков. Ранее он собирался сдать облигации в сберкассу, забрав их стоимость деньгами. Но если мать хочет по-иному — пусть тешится.

…Подбросив в топку дров, Кир встал и двинул к дому. Неплохо бы перекусить. Через час-другой можно будет мыться, а делать это на пустой желудок не рекомендуется, впрочем, как на полный. Пар не любит обожравшихся, как и голодных. В прежней жизни Кир не сталкивался с баней — в Обитаемых мирах их не существовало, и, тем более, на Агорне, где воду экономили. На Земле любили баню, а Кир, распробовав ее, присоединился к почитателям парной. Какое наслаждение в жаре хлестать по телу веником, а после окунуться в снег, взреветь и вновь отправиться в парную! От этих процедур вся кожа тела становилась мягкой, нежной, а подушечки на пальцах, теряя влагу, сморщивались, но после расправлялись, приобретая прежнюю упругость.