Афганский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 3

— Ладно, Сан Саныч. Давайте серьёзно. Понимаю, что момент не самый удобный, но разговор важный. Меня зовут Максим Евгеньевич. Рядом с тобой Виталий Иванович. Имена реальные, за псевдонимами мы не скрываемся.

— Очень приятно. А меня вы уже знаете, — встал я со стула и протянул руку Виталию.

Этот парень совсем ещё молодой. Будто вчера окончил институт. Возможно, учился на каком-нибудь факультете иностранных языков.

— Мы за тобой внимательно следили, Сан Саныч, — сказал Виталий и открыл портфель.

Он достал папку с несколькими завязками и протянул коллеге. Не успел я прочитать название на обложке. Заметил только число «880».

— Чем я вас заинтересовал?

— Всем. Начиная от твоей езды на УАЗике и заканчивая историей с оружейной смазкой, — ответил Виталий.

Вот это уровень! А цвет трусов и количество половых партнёров они не знают⁈

— Итак, Александр Александрович Клюковкин, 1957 года рождения. Сирота, воспитывался в детском доме. Место рождения — Торск, Калининская область. Что и говорить, вы были буквально рождены летать на вертолётах, — открыл папку Максим Евгеньевич.

До этого момента не задумывался, где родился Клюковкин. Комитетчик прав — вертолёты у меня в крови!

— Это спасибо родному училищу, инструкторам, отцам-командирам.

— Да, да. Некоторым из них вы слишком горячо выразили своё «уважение». Полковник Берёзкин, думаю, вас ещё помнит, — заметил Максим.

— Он и вам пожаловался? — спросил я.

— Нет, но за него не волнуйтесь. Хотя, сомневаюсь, что вы переживаете о сказанных вами словах в его сторону. Нас больше интересует другое — профессиональный рост. Практически как полёт Гагарина в космос.

Сложно будет объяснить преображение Сашки Клюковкина. Был раздолбаем, а стал командиром звена, будучи лейтенантом. И это менее чем за полгода.

Наверное, придётся сказать какую-то несусветную дичь.

— Понимаете, я в Соколовке с бывшим командиром звена чуть не разбился. Вынужденную посадку выполнил и…

— «Ударился головой. Затем пришло озарение. Решил поменять жизнь, поскольку дальше падать уже некуда» — так хотел сказать? Мне эту скороговорку рассказал каждый второй в твоём полку.

— Вот видите! Даже окружающие придерживаются данной версии преображения, — ответил я.

Коллега Максима Евгеньевича усмехнулся за моей спиной, а бородатый продолжил просматривать документы в папке.

Пока не вижу предпосылок, что меня в чём-то обвиняют. Возможно, куда-то вербуют.

Если честно, то работу разведки и контрразведки я уважаю. Они настоящие патриоты, и готовы пойти на всё ради Родины. Просто не каждому по душе заниматься их ремеслом, когда у тебя нет друзей, родные забыты, а довериться ты можешь только самому себе.

Но кому-то приходится делать и эту работу. Порой весьма «грязную».

— Хм, а о чём вы разговаривали с представителем конструкторского бюро Миля? Фамилия у него Павлов, — спросил Максим Евгеньевич.

Они уже и этот момент успели зафиксировать. В Баграме у меня был мимолётный разговор с доработчиками из КБ Миль. Дал им пару советов, как лучше модернизировать двигатели и что добавить к оснащению вертолётов средствами защиты от ПЗРК.

— Он спросил у меня, чтобы я улучшил в вертолётах. Не мог не выразить своего мнения.

— Да. Но оно оказалось настолько точным и верным, что теперь у конструкторов накопилось огромное число новых предложений. Ранее такого бума идей не было, — заметил Виталий.

— Вы же лучше меня знаете. Ёжик — «птица» ленивая. Если не пнёшь, то и не полетит.

— Интересная у вас аллегория. Но суть верная. В любом деле нужен толчок, чтобы сдвинуться с мёртвой точки, — сказал Максим Евгеньевич и закрыл папку. — Теперь о главном. Мой отдел отвечает за определённый спектр военных и специальных задач. Многое завязано на работу с перспективными образцами техники. Также нами разрабатываются определённые тактики и стратегии ведения войны и отдельных операций. Полномочия у нас самые высокие, как и риски.

На этом он закончил фразу. И никакого предложения о сотрудничестве или работе не последовало. Как-то всё слишком расплывчато.

— Это всё? — спросил я.

— Вполне достаточно. А чтобы вы хотели услышать? — уточнил Максим Евгеньевич.

— Могли бы сказать: «Саня, ты нам подходишь».

— Риторический вопрос. До встречи, Сан Саныч, — отодвинулся назад Максим Евгеньевич, встал и забрал папку.

Он и Виталий подошли ко мне, молча пожали руку и направились к выходу. А мне теперь думай, чего же от меня хотели.

— Да, и я бы на вашем месте подумал над предложением полковника Медведева Геннадия Павловича. Всё-таки где родился, там и пригодился, — намекнул Максим Евгеньевич мне на службу в Торске.

Бывший командир моего полка в Соколовке мне предлагал служить в Центре Армейской авиации. Я же решил повременить с этим.

Гости вышли из кабинета, а на пороге появился майор Турин.

— Обстоятельная беседа? — спросил Вячеслав Иосифович.

— Дала много пищи для размышлений. А если кратко, то понятно, что ничего не понятно.

Турин отошёл в сторону и показал в коридор.

— Свободен, но ненадолго. Заместитель командующего в ярости, так что жди нового вызова «на ковёр».

Я вышел из штаба и направился к стартовому домику. Но дойти до него у меня не получилось. На посадку в это время заходила пара Ми-8 нашей эскадрильи. В воздухе продолжали кружиться Ми-24 моего звена, прикрывая «пчёлок».

На стоянке уже ждали УАЗы «таблетки», а к вертолётам спешили техники. Сдвижная дверь первого вертолёта открылась. Из грузовой кабины начали выносить раненых бойцов. Грязные, пыльные, с перевязанными руками и головами. У кого-то одежда разорвана в клочья, а «лифчик» болтается на одной лямке.

Тяжёлых нет. Всех сразу отвезли в медроту. Я присмотрелся, но никого из раненных не узнал. Да и форма не спецназовская. Видимо, наши вертушки забрали раненых мотострелков. Где же тогда группа Сопина?

— Саныч! Саныч! — кричал сзади Кеша, бегущий ко мне со всех ног.

В руках мой защитный шлем и планшет. Сам Петров уже экипирован. Рядом с ним бежали и Ваня Васюлевич со своим лётчиком-оператором.

— Командир, надо снова туда. Наши не могут пробиться. Духи очередной волной пошли.

Вот тебе раз! И два, и три! Там «сопинцы» уже из последних сил держатся. Жара, постоянные обстрелы, пыль, дым и песок — вот так выглядит филиал ада на земле.

— Что на сопредельной территории? — спросил я, двигаясь к вертолёту.

Валера Носов заканчивал подготовку, закрывая приёмник пушки ГШ-2–30. Блоки заряжены, а ракеты «Штурм» подвешены.

— Кеша, так что там у соседей? — повторил я вопрос, надевая шлем на голову.

— Не докладывают. Командир местного полка возвращается. Там сейчас Енотаев с Кислицыным.

— На Ми-8 хотят пакистанскую армию остановить? — удивился я, хлопнув «пятюню» Носову.

— Хотят забрать Сопина и выживших. Приказ был от 001го эвакуировать их, пока мотострелки оттянули на себя духов из долины. Но паре Енотаева не дают сесть. Слишком плотно долбят с пакистанской стороны.

По рассказу Кеши, вооружения у пары Ефима Петровича почти нет. А тут и с востока продолжают идти колонны.

Вот же уцепились пакистанцы за эту высоту! Видимо, для них дело принципа сломить бессмертный советский спецназ. Одно только настораживает — на больших высотах однозначно идёт своя война — советские МиГ-21 против пакистанских «Миражей». А может быть и новеньких Ф-16!

Двигатели запустились. Вертолёт вибрировал и слегка покачивался. Чувствуется, что он готов к бою.

Посмотрел влево и увидел, что Ваня Васюлевич уже закрыл кабину и готов доложить о готовности к вылету.

— 302й, запущен.

— Понял, 4й. Омар, 302й парой, готов со стоянки взлететь, — запросил я быстрый взлёт.

— Разрешил, — спокойно ответил руководитель полётами.

Через минуту мы уже парой шли вдоль реки, осматривая поле боя на подступах к высоте 799.

— Наблюдаю разрыв! Север — 100, Восток — 50, — корректировал наводчик огонь артиллерии.