Пенсия для морского дьявола 4 (СИ) - Чиркунов Игорь - Страница 2

Во-вторых. И тут я даже вздохнул. Блин… Я конечно давно уже не юный пионер, стремящийся поступать с окружающими «по совести». Я легко использую людей, в том числе и втёмную. И обманывать я могу искренне глядя в глаза, когда это нужно для дела. Да и здесь я уже пользовался женщинами в собственных интересах, вспомнить ту же Кири.

Но, по правде говоря, Кири сама напросилась — хотела на моём горбу в рай въехать, а запрягли её саму. А вот Инина…

Ну не могу я с ней так! И ладно бы речь шла о выживании группы. Ладно бы на кону стояла боевая операция. Но ведь нет! А вешать на уши наивной и доверчивой девчонке лапшу, лишь бы было где переночевать, я не могу. Не могу и всё!

Вот только такой роскоши, как выбирать из нескольких вариантов, мне как-то не обломилось. Вот тебе Адам Ева, выбирай себе жену.

Поэтому, ближе к ночи, я в обход поселения людей земли пробрался к стоящей почти на отшибе хибарке Фефуя. Естественно в сопровождении Каналоа, куда ж он от меня денется?

… Щёлк. Щёлк. Щёлк. Вдох.

Я не глядя протянул руку, взял камешек. Последний. И переложил в кучку, где лежали четырнадцать его предшественников, отмечавших окончание цикла «квадратного дыхания».

Пошла последняя минута упражнения.

— Привет, Инина!

— Ой, ты уже вернулся! — снова в моей памяти обрадованно всплёскивает руками девушка. — Голодный, наверно?

Вот так! Ушли мы вчера после полудня, а вернулись на следующий день, уже под вечер. И никаких тебе: «Где ты шлялся? Я тут уже вся извелась!»

— Давайте я вам рыбы испеку?

— Так, стоп! — я вскинул руку вперёд с открытой ладонью в международном жесте… Интересно, а здесь его используют? Впрочем, судя по лицу, девушка смысл поняла. Или мой тон подействовал? — Рыба, это вам. Вроде бы я это понятно объяснил… Где Фефуй? Надо бы мне с твоим отцом перемолвить…

Блин-блин-блин! Кажется, поняла она меня совершенно не так! Сначала лицо девушки озаряет радостная улыбка, глаза распахиваются и начинают сиять. А потом она вдруг смущается, заливается краской и мышью юркает в дом.

Чёрт! А не подумала ли она?..

— Папа-папа! — долетает сквозь плетёную стену, — Там Скат! И он… он хочет с тобой поговорить… О чём-то!

Вот же засада!

— А что ж ты гостя снаружи держишь? Пусть заходит…

— … Здравствуй, Фефуй… — я сижу перед отцом Инины внутри хижины. Как же тяжко-то! Эх, хотя бы подготовится, продумать стратегию разговора, а не так вот. — В общем… У меня к тебе дело…

— Говори, — солидно «разрешает» отец семейства.

Ага, у дочки-то глаза светятся от счастья — того гляди, хижину подожгут. Эх… Ну не могу я такую простоту обламывать, да так жестоко!

— Короче… Я пришёл, чтоб попросить…

— Мою дочь себе в жёны? — заканчивает за меня мужичок.

Да твою же мать! И что сказать? Разрушить всё так сходу? Так сказать, за шкирку и мордой об реальность? Вздыхаю:

— Не совсем.

Вижу удивление на лицах отца и матери, а вот до Инины похоже смысл сказанного ещё не дошёл.

— Понимаете, — обвожу взглядом всё семейство. Ага, вон и мелкий её братец из-за спин выглядывает, — я сейчас… как бы сказать? Не лучшая партия. У меня есть… кое-какие разногласия… с верхушкой племени…

Блин! А я не слишком сложно выражаюсь? Для этой-то аудитории.

— В общем, спор у нас случился… Со старшими…

Но отец, похоже, суть уловил. Или, по крайней мере, то, что понять смог.

— То есть ты не хочешь свататься, пока на ноги не встанешь? — солидно кивает Фефуй. — Это правильно. Это говорит что ты не глупый юноша, что ты будешь хорошим мужем моей дочери.

Ну, ок, такая формулировка меня почти устраивает.

— Понимаешь, — продолжаю я, — мне нужно время, чтоб кое-что доказать вождю… И кое-кому из старших племени. И вот тогда, — спешу добавить, — моя жизнь изменится к лучшему. Сильно изменится, и сильно к лучшему.

Смотрю, как собеседник будто китайский болванчик продолжает кивать в такт моей речи. А при упоминании вождя, ещё и грудь его словно раскрывается, выпячивается вперёд. Ну конечно! Жених дочери с самим вождём дела имеет, это вам не хухры-мухры и хрен собачачий! Продолжаю:

— Только всё не так просто, как хотелось бы… Видишь ли, есть люди… которым очень не хочется, чтоб я добился своего. Это плохие люди. Враги.

Та-а-ак. Вижу, как на лицо отца семейства набегает тень.

— Враги хотят мне помешать. Любыми методами. Лю-бы-ми… Поэтому мне надо, чтоб нас некоторое время не могли найти. Не знали, где мы… Поэтому я пришёл к тебе.

Мужичок белеет прям на глазах. Понимаю, тебе уже страшно, ты тут вообще никто. Почитай любой тебя сильнее, даже в твоей касте. А значит и пресловутые враги… Ну ничего, сейчас я подслащу пилюлю.

— Если ты поможешь мне. Мне и моему… — на миг оборачиваюсь на сидящего памятником Каналоа, — другу… — при слове «друг» монумент всё же незаметно, но вздрогнул, — тогда и твоя жизнь резко перемениться… к лучшему… — я начинаю неотрывно вглядываться в глаза собеседника, — только подумай, какая станет твоя жизнь! Ты сможешь построить себе новый дом, большой и… крепкий… — Ага! Угадал. Вон как лицо изменилось! — Ты сможешь дать сыну достойное наследство… — Хм, и с этим в точку. — И ты. Никогда больше. Не будешь голодать.

Оп-па! А мужичок-то поплыл! Вон как взгляд затуманился. Уже увидел себя в новом доме, а на столе перед собой… Что? Я не знаю, о чём он может мечтать. Просяные лепёшки? Печёная рыба? Думаю, для него даже батат в достатке — и то хорошо.

— В общем так, Фефуй… — небольшая пауза, прямой взгляд в глаза, — у тебя, после этого разговора есть два пути… — пауза. Пусть проникнется. — Ты можешь помочь нашим врагам нас найти… — говорю с как можно более безразличным видом. Пусть видит, что для меня это ерунда. — Вот только не советую со мной… с нами, ссорится. Меня ведь уже пытались убить… Безуспешно. А вот кое-кто лишился при этом… уха.

При этом я лёгким движением вытаскиваю из наголенных ножен кинжал… и как будто промежду прочим начинаю чистить ногти. Сижу я перед родителями Инины по-турецки, голени почти лежат на полу, поэтому для них это словно жест фокусника: только что были пустые руки, и вдруг — оружие!

Вижу, как расширяются от ужаса глаза обоих взрослых. Замечаю, как взгляды смещаются куда-то вбок, поворачиваюсь и отмечаю что и Каналоа достал откуда-то бечёвку с нанизанными на неё ушами — а ушей у нас накопилось порядочно — и с независимым видом крутит её на пальце, в стиле таксистов из моего прошлого.

Зачёт, приятель! Заработал поощрение с занесением!

Ну что ж, надо заканчивать с вербовочными беседами. Не мой это профиль, не мой.

— Второй путь, ты нам помогаешь… При этом, — я чуть откидываюсь, развожу руки и пожимаю плечами, — ты, вообще ничем не рискуешь. Ведь не ты враг этих плохих людей! Зато… — наклоняюсь к отцу Инины и говорю как можно проникновеннее, — ты сможешь очень хорошо на этом… приподняться, — не знаю, в ходу ли тут такой термин, но думаю, мужик понимает о чём я. — Я уже говорил: новый дом, хорошая одежда… — да, а то у вас дочка на выданье, а носит какую-то дерюгу, — хорошая еда… Много еды…

Мужичка попускает. А при слове «еда» и у него начинают светиться глаза. Понимаю. Вот твой рычажок, приятель. Делаю вид, что мысль только что пришла в голову.

— Кстати! — хмыкаю. — А зачем нам ждать? В смысле, пока у меня выйдет… ну то, что задумал. А знаешь что? — сидел бы ближе, хлопнул бы его по плечу, — А давай я прям с завтрашнего дня, начну снабжать тебя… всяким хорошим? Хорошей рыбой, например?

Где-то на заднем плане сознания проносится мыслишка, что зря я ему столько рыбы обещаю. Спалится ведь! Ведь если он начнёт её менять, то вся конспирация полетит к чёрту. Ведь это словно в моё время, какой-нибудь учитель средней школы или санитарка из городской больницы начнут сотенными долларовыми бумажками везде расплачиваться. Тут даже самый тупой «бычок» задумается — а откуда у нищеброда эдакое богатство?..