Во славу Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович - Страница 6

– Копье, эспадрон, большой лук. – Потом последовал перечень стрел. – Щит, малый меч. – Усач оторвал взор от свитка и недоверчиво спросил: – И всем этим ты владеешь?

Улыбка Хамыца стала еще шире.

– Испытай.

Дядька мужчиной выглядел серьезным. Иному, пожалуй, в Гвардии до таких лет не дожиться. Запустил руку в пузатую переметную суму, полную от приношений добрых горожан, и выудил оттуда яблоко. Отхрумкал от него кусок, неторопливо прожевал и, швырнув вдруг в воздух, негромко сказал:

– Копье.

Высокая Сестра до этого момента любовалась окрестностями со всей высоты своего трехметрового роста. Теперь же скользнула в руке, упершись клинком в кулак, и, невесомо порхнув вверх, встретила яблоко, аккуратно разделила его на две половины, отбросила одну в сторону и, придержав вторую, надкусанную, клинком мягко уложила ее в ладонь старшего. А первая хрястко влипла в ладонь Хамыца, и тот сейчас же вонзил в нее свои белые зубы. Хрумкнул.

– Спасибо. Хорошее, – вежливо поблагодарил.

– Умелец, – подтвердил старший. – У тебя хорошие воины, достойный, – порадовал он Граика. На что тот кивнул головой. Милостиво.

– На лук фирман имеется?

– Красивая такая бумага? Есть. Да, – обрадовался Хамыц.

– Верю на слово.

– Вольный воин Баргул.

Наш тинэйджер вежливо приподнял попку со скамьи.

– Секира, щит, лук, стрелы, малый меч. А ты не слишком молод?

Баргул улыбнулся. Не видели, как степняки улыбаются? То ли рад тебе, то ли укусит вот-вот. Сложное такое зрелище. Многоплановое. Его тактико-технические данные усач проверять не стал. И про фирман не спросил. Умел внушать симпатию наш малыш.

– Айгур Каймат. Боевой шест, – глянул на закрытое лицо Идонговича и, построжав, потребовал: – Убери тряпку.

Лучше бы не просил. На него такая драконья рожа глянула, что ветеран разве что не перекрестился.

– У тебя сильный гоард, достойный браннер. Куда следуешь?

– В Бирагзанг. Мне сказали, что Столице нужны воины.

Лицо воина затвердело.

– Это так. Проезжайте.

У следующего перекрестка я украдкой оглянулся. Троица уже заняла исходную позицию. Ветер лениво шевелил прапорцы с изображением алого утеса. Все же как мило. Гвардия на улицах Столицы. Но пронесло.

– Господин, – окликнул я Граика, потому как других местных синонимов слову командир не нашел, – а правда, почему Гвардия на улицах?

– А ты вот у кучера спроси, – посоветовало временное руководство.

– Эй, отец, что в Столице сурово так стало? – сразу исполнил я данное указание.

– Вы мне это, достойный яр? – повернул кучер удивленную физиономию. Похоже, наша беседа с патрулем произвела на него впечатление. Смелые все такие. А уж грозные-е-е!

– Тебе, тебе, – окатил его улыбкой Хамыц, – вежливый у нас достойный яр.

Кучер слегка успокоился.

– Так ведь мятеж в Столице.

Вот те раз!

– Поподробнее, – скрежетнул я. И кучер довольно затарахтел.

Взбунтовался полк Серебряные Плечи. И когда я опять уж собрался продемонстрировать свою глубокую провинциальность, перед мысленным взором возник непристойно широкоплечий воин в бригантине, украшенной длинной кольчужной юбкой, в глухом ребристом шлеме с большим прямоугольным щитом и недлинной, но внушительной алебардой. Из-за плеча его выглядывала металлическая рукоятка еще какого-то оружия, укрытого кряжистой фигурой.

А потом в голове у меня зазвучал голос. Сначала я решил, что это или какие-то новые выкрутасы Тивасова ожерелья, или я окончательно сошел с ума. Но оценив полученную информацию, с радостью понял, что это мой сожитель по телу. Очевидно, осознав, что столь постыдные незнания общеизвестных сведений могут принести вред нашему общему организму, он решил начать восполнять пробелы в моем образовании.

Серебряные Плечи – это Дворцовая Гвардия, столетиями оттачивающая умение биться в коридорах резиденции и исключительно для этого предназначенная. Воинов в это подразделение издавна рекрутируют среди жителей Погорья. А те за столетия соседства с Подземными Рудокопами так активно перемешали с ними кровь, что, как полагал Саин, вполне могли считаться одной из их Семей. Подземные, кстати, сугубо выделяли погорян среди людей. А уж как они чтят родню, даже дальнюю, я знал. Потому-то такой непоколебимой и являлась стена щитов Серебряных Плеч. Так добросовестно неистово бросались они в бой. Из-за того и не заставляли их биться Императоры нигде, кроме коридоров и помещений, именно там были они непобедимы. И прежде не один мятежный лорд или барон опускал бессильно руки, когда в разбитые ворота его замка вползала окованная сталью змея Серебряных Плеч. В линейной армии, конечно же, имелись аналоги этих подразделений, но их воины натаскивались исключительно наставниками из прославленного полка. Вот такой вот экскурс. Выдав необходимые сведения, Саин умолк.

А кучер продолжал тарахтеть. Когда Серебряные Плечи вывели из Зимнего Дворца и направили служить в Железный Порт, не в Медный, не в Золотой, а именно в Железный, хотя это и противоречило правилам, потому что там службу несли Оранжевые Крабы, они промолчали. Слово Блистательного Дома.

Перед глазами послушно образовалась картинка слегка кривоногого коренастого мужчины в оранжевом панцире со вздернутыми надплечьями, действительно придававшем ему сходство с упомянутым членистоногим. С узким кривым мечом у пояса, вторым таким же за спиной, с пристегнутыми к голеням клинками, с веселеньким оранжевым щитом на левой руке мужчина производил несерьезное впечатление. Странный пластинчатый доспех покрывал плечи воина. Какая-то ракушка на голове. И четко выраженная спецназовская рожа. Морская пехота – идентифицировал его я.

Промолчали Серебряные Плечи, и когда был арестован весь командный состав. Как же. Слово Блистательного Дома! Но когда позавчера им в качестве командиров попытались навязать этих... Кучер слегка запнулся. Улаганов... Они возмутились. По древнему договору ими командуют сородичи. Или распускают. Слово Блистательного Дома оказалось нарушенным, и они посчитали себя свободными от древней клятвы. Мятеж. Сначала на них хотели спустить Бойцовых Котов. Но тогда заволновались Оранжевые Крабы. Известная своим необузданным нравом морская пехота издавна набиралась на Крабьих островах, и среди погорян у них имелось много родни. А родню они любили. Провинция. Тогда в Железный Порт ввели кавалерию улаганов. Это чужаки, им не о ком думать. Но Серебряные Плечи не приняли боя. Ушли в катакомбы. Под Столицей они тянутся на мили. Туда конечно никто не сунулся. Все знают, что погоряне Подземным Рудокопам родня, да никто и не хотел проверять, утратили ли они за годы спокойной жизни свое боевое умение.

А ночью они пробили фундамент Плачущей Башни и увели своих командиров.

Народ взволновался. Жители Столицы издавна имели право указывать Блистательному Дому на недостатки управления. Улаганов на улицы выводить не стали. Чужие они. А жители Столицы, как и везде в Империи, воинские сборы проводят регулярно. Оружие в каждом доме. И не повидать друзей по отряду в означенное время просто стыдно. Так что для успокоения народа, да и чтобы показать, что все в порядке, на улицы города вывели всеми любимый Алый Утес. Но неспокойно в Столице, и в казармах недовольны. Серебряные Плечи – полк заслуженный. Нехорошо так. Стыдно. Ах, да. И боевое оружие без фирмана держать вне дома рескриптом запрещено. Так что хорошо, что не арестовал вас патруль, – заключил словоохотливый таксист.

Да, действительно, добрый дядя. А ведь зарезать мог. Интересные друзья у Граика. Не знать о рескрипте они не могли. А на прямое столкновение с властью нас направили. А я, оказывается, все это время удивленные взгляды людей за восхищенные принимал. А может, и восхищались. Этакая акция неповиновения.

– Сброю на пол, – шепотнул.

Команду исполнили живо. От греха подальше.

Тот, кто придумал устроить здесь базар, был человеком с хорошей фантазией. Ведь на самом деле этот Бирагзанг оказался крепостью. Совершенно верно. Крепостью если не посреди города, то, во всяком случае, непосредственно в его черте. Сначала, когда наша повозка покатила вдоль глухой стены, увитой неким цепким растением, успешно покрывавшим высокие, в четыре человеческих роста, стены какого-то сооружения, увлеченный беседой с Граиком я на означенное сооружение внимания особо не обратил. Но коляска катила и катила, а укрытые веселой зеленью стены все не кончались. Между тем характер строений напротив них изменился. Исчезли четырехэтажные дома, что встречались нам прежде. Они сменились одноэтажными строениями совершенно прикладного, торгового назначения. И хотя витрины этих магазинчиков были столь же щедро освещены, как и окна их собратьев, но этажность свелась к единице. А стены с другой стороны дороги не давили, нет. Просто высились. И на стенах этих регулярно мелькали тусклые серые шлемы прогуливающейся туда-сюда стражи. Да и поросль, покрывающая стены, оказывается, не цеплялась упрямыми корешками за щели, настойчиво нарушая кладку. Волею некоего, несомненно талантливого флориста, она вилась по затейливой веревочной сетке, закрепленной по верху стены. Меня истерично стали терзать смутные сомнения, что в случае нападения где-то кто-то дернет хитрый узелок и сеть мягко опустится на землю, открывая серые суровые стены, или с нежным шелестом листвы быстренько шлепнется под весом агрессора, иммобилизуя незадачливых злоумышленников. А уж камнем да по такой вот слабоподвижной цели промазать, пожалуй, грех.