Непокорная для тирана (СИ) - Марика Ани - Страница 7

— Ты что собралась делать? — хмурюсь, когда девчонка урну подхватывает.

— Осколки хочу убрать. Ой! Ты что, мои вещи выкинул⁈ — опять заводится. — И бельё! В чём я завтра домой поеду⁈ Что ты за… Козёл!

— За языком следи!

— Да иди ты, — огрызается. — Придурок!

— Нарвалась! — рявкаю, перехватывая поперек туловища.

— Только посмей меня ударить! — визжит, брыкается, локтем прям по члену врезается и испуганно замирает.

— С-сс-сука! — шиплю, выпуская девчонку. Сгибаюсь от боли. Он и так сегодня самый обделенный.

— Прости… — подскакивает и по затылку гладит. — Я не хотела, правда.

Перехватываю руку и направляю вниз. Хотела не хотела. Только не ту голову гладит.

— Саид.

— Гладь давай. Или поцелуй. Делай что-нибудь, раз не хотела. Я за второй вариант. Даже губы разрешу в красный намалевать.

— Ну, Саид, перестань, — пищу, пытаясь вырвать конечность. — Давай я лучше лёд приложу. Говорят, помогает.

— Себе там отморозила, решила и мне тоже? — рычит и всё-таки прижимает мою ладонь к своему паху. Благо через полотенце. Но всё же. А там кое-что немного вяленькое, но от моих касаний бодро так подскакивает, растёт и увеличивается. — Чувствуешь, как он рад тебе?

У мужчины тембр голоса меняется. Добавляется сексуальная хрипотца. А меня в жар бросает. Алкоголь не выветрился ещё, в голове громкий гул.

Саид тянет полотенце, но я сжимаю рефлекторно пальцы, только чтобы не дать материи соскользнуть. Правда, получается, что его готовый к действиям орган жму. Мужчина ещё толкается, показывая, что именно он хочет. Ёрзаю, сейчас так остро не хватает белья. Чёртов мужлан вещи мои выбросил. Пока я в собственных мыслях варюсь, мужская ладонь накрывает лобок поверх футболки.

— Мы ведь договорились, — поднимаю глаза. Устала ругаться с ним. И противостоять устала. Всё же у меня похмелье, так как голова болит и глаза, и… душа.

— Я не перейду черту, просто иди сюда, — в голосе Саида больше нет рычащих ноток. Он на удивление ласков. Усыпляет мою бдительность. Тянет мягко за предплечье свободной руки. Садится в своё кресло и меня спиной к себе сажает. Цепляюсь за подлокотники, не понимаю, что он собирается сделать.

Саид за плечи к себе притягивает, заставляя откинуться на его грудь. Носом водит по шее. Задирает собственную футболку и горячими ладонями гладит по внутренней стороне бедер. У меня от такой незамысловатой ласки дыхание сбивается. Вроде бы ничего сверх меры, но, кажется, интимнее момента нет.

— Расслабься, — он даже в такие моменты умудряется приказы отдавать. Губами щиплет хрящик уха. — Обещаю, не перейду черту.

Прикрываю глаза, сама себя убеждаю, что просто устала бороться с ним. На самом деле мне нравится всё, что он делает. Голова кружится от лёгкой хрипотцы, а внизу живота скручивается тугая спираль ожидания и предвкушения.

— Вот так, красивая, — Саид улыбается. Кожей чувствую его улыбку. Прикусывает шею и тут же зализывает.

Пальцы до промежности добираются. И я сама непроизвольно ноги шире раскрываю. Позволяю прикоснуться и выгибаюсь. Жмурюсь от проносящихся по венам искорок удовольствия.

— Саид, — из груди со стоном его имя вырывается, жар стекается туда, где он меня трогает.

Он только трёт, размазывает мою влагу, касается заветного бугорка. Кружит вокруг. Сама двигаю бёдрами, желая ощутить его пальцы в себе. Хнычу, когда он ускользает и меняет давление.

— Дай свои губы, — нетерпеливо рычит.

Сам завёлся от собственных ласк, дыхание так же сбито, как и у меня. Он весь напряжён. Поворачиваю голову вбок, и мужчина жадно проталкивает язык в рот. Кусает мои губы, добавляя остроты, и врывается сразу двумя пальцами в меня.

Каждое движение — яркая вспышка. Он буквально бьёт по моим нервным окончаниям разрядами удовольствия. Слишком мощно, жёстко, быстро. Мне практически больно. Но я сама тянусь к этой боли, подаюсь бедрами. Кусаю его губы, ощущая металлический вкус на языке. Царапаю по подлокотнику и выгибаюсь.

Тяжёлая ладонь ложится на грудь поверх футболки. Саид зажимает между пальцами напряжённую вершинку и выкручивает.

Меня коротит, тело пронизывает жгучая волна удовольствия. Прошибает насквозь. Я кричу, почти съезжаю с его колен на пол, но он удерживает. Перестаёт целовать, лишь гладит, продлевая агонию, и смотрит. Держит в горячих объятьях, пока оргазм не затухает.

Моргаю, в себя прихожу. Дымка возбуждения рассеивается, возвращая меня в реальность. Поднимаю глаза на него.

— Ты очень красиво кончаешь, куколка.

Мои истерзанные губы обжигает поцелуй. А после, легко так, как пушинку поднимает, пересаживает на освободившееся кресло и, подтянув полотенце, уходит.

Тяжело дышу, дёргаю футболку, что задралась до самой талии. На ватных ногах пытаюсь привести себя в божеский вид. Саид тем временем открывает дверь, расплачивается с курьером и возвращается с пакетами и контейнерами. Ставит это всё на тумбу и моет руки.

— Ты не хочешь одеться? — спрашиваю, поднимаясь. Напускаю на себя самый невозмутимый вид.

— Зачем? Я не планирую никуда выходить. Или ты хочешь меня раздеть? — выгибает бровь, закатываю глаза. Он хоть о чём-то, кроме секса, думает?

Промолчав, прячусь вновь в ванной. Ополаскиваюсь, без белья ходить жутко неудобно, особенно когда внизу всё тянет в приятной истоме и каждое движение напоминает о грехопадении моего «облико морале».

Мы вместе сервируем кухонный островок и садимся ужинать. Впервые между нами устанавливается очень тонкий хрупкий мир. Хотя это скорее потому, что я жутко голодная и набрасываюсь на еду. А когда я ем — я глух и нем!

— Кем ты работаешь? — спрашивает, подливая в два бокала немного алкоголя.

Я подхватываю грязные тарелки и, обойдя его, решаю посуду помыть. В качестве благодарности за ужин. Да, иногда бываю милой. Особенно когда сытая.

— Ты смеяться будешь, — бурчу, не стесняюсь своей профессии, но мужики такую работу высмеивают.

— Не буду, говори, — включает опять этот приказной тон и, собрав остальную посуду, подкладывает в раковину. Правда, никуда не уходит. Со спины нависает.

— Я мастер по наращиванию ресниц.

— Кто? — прямо по тону слышу, как кривится мужчина. — Есть такая профессия?

— Я же сказала, — вздыхаю, глаза закатывая.

Это хорошо, что я умолчала об остальных своих умениях. Так как кроме ресниц я ещё депиляцией занимаюсь и ногти пилю. Планировала записаться на курсы парикмахеров к самой востребованной в городе мастерице. Копила деньги, так как дорогое удовольствие. Но из-за появления в моей жизни Кирилла придётся отложить планы.

— Я не смеялся, — Саид разворачивает за плечи. — И где ты работаешь?

— В одном салоне. Всё легально. Есть начальство, плачу налоги, — монотонно бубню.

— И сколько зарабатываешь?

— Мне хватает, — раздражённо рыкнув, отворачиваюсь. Вот чего он пристал-то с работой. Тем других нет? Пусть лучше пошлит.

— Мне просто интересно, как ты на такой работе собиралась заработать сто кусков и расплатиться? Это тебе лет сорок пришлось бы клеить ресницы нон-стопом.

— Значит, клеила бы. Какая уже разница! — завожусь я, достал о деньгах напоминать. И о сделке нашей. Можно ведь подумать о моих чувствах и обставить всё это, будто мы просто пара.

— Действительно, разницы нет. График какой у тебя, мастерица? — усмехается чёртов шовинист.

— Я работаю каждый день. Могу задержаться и до восьми, если клиентов много, то и до десяти, бывало, остаюсь. Выходной два раза в неделю, в будние дни, сама выбираю и заранее предупреждаю, чтобы не подводить клиентов.

— Меня это не устраивает, — перебивает Саид, давлю на корню злость, а он ещё за кисти мои удерживает. Чувствует, что тарелка в него полетит. — Самое позднее — в семь вечера я тебя забираю, и ты моя до утра. Выходные: суббота, воскресенье — тоже моя. Реши вопрос.

— Суббота-воскресенье — самые хлебные дни, — пихаюсь плечом. — Как и вечер после семи. Люди после работы и в выходные идут на наращивание. Пусти ты! — дёрнувшись, вырываюсь из захвата и выключаю воду.