Заблуждения толпы - Бернстайн Уильям Дж. - Страница 24

Предвосхищая Карла Маркса, он постулировал трехступенчатую модель общественного развития. На первом этапе, в отсутствие денег, основной формой обмена выступает натуральный обмен, при котором крупномасштабное производство почти невозможно, так как оно требует изрядных первоначальных денежных затрат. По словам Лоу, «при натуральном обмене мало торговли и мало людей искусства». (Он употреблял слово «торговля» в современном значении ВВП, подразумевая общий объем потребленных товаров и услуг. Сегодня концепция натурального обмена в доденежную эпоху признана ошибочной, поскольку в первобытных обществах, как доказано, обмен совершается посредством оказания услуг и накопления обязательств; такое положение дел еще менее эффективно экономически, чем натуральный обмен.)¹⁶³

На втором этапе экономику подпитывают металлические деньги, но их слишком мало. Хотя теоретически возможно, что при нехватке денег люди будут трудиться за меньшую плату, производство по-прежнему стагнирует: «Следует спросить, что, если страна хорошо управляется, почему она сама не обрабатывает шерсть и прочее сырье, раз уж при скудости денег работники трудятся по низким ставкам? Ответ таков: без денег работу не выполнить; там, где их мало, они едва ли удовлетворяют иные потребности страны, а одну и ту же монету нельзя использовать в разных местах одновременно»¹⁶⁴.

На третьем этапе, когда денег и кредита в достатке, народ благоденствует. В качестве примера Лоу рассматривал Англию, которая всего за десять лет до этого учредила Банк Англии, выпускавший банкноты. Этот банк периодически то увеличивал, то сокращал денежную массу; Лоу отмечал, что «с увеличением запаса денег в Англии возрастал ежегодный прирост [национального дохода], а по мере сокращения запаса уменьшался и годовой прирост»¹⁶⁵.

Главной в теории Лоу, описанной в трактате «Вопросы денег и торговли» на нескольких страницах, была впервые изложена подробно экономическая концепция, известная как модель «кругооборота», которую можно представить в виде двух концентрических кругов: деньги перемещаются от одного владельца к другому по часовой стрелке, а товары и услуги движутся против часовой стрелки.

Лоу описывал изолированный остров, принадлежащий некоему лорду; тот сдает свою землю в аренду тысяче крестьян, которые выращивают зерно и разводят животных, что составляет 100 процентов продукции острова. Промышленные товары нельзя производить на месте, их ввозят извне в обмен на излишки зерна с острова.

Кроме того, на острове проживает еще триста нищих, существующих за счет благотворительности лорда и крестьян. Лоу предлагал исправить это печальное положение дел следующим способом: лорд печатает достаточно денег для строительства фабрик, которые наймут на работу триста нищих, которые за свою зарплату станут покупать еду у крестьян, а лорд сможет повысить арендную плату и так продолжит платить рабочим.

Свой пример Лоу резюмировал словами, под которыми подпишется любой современный кейнсианец:

«Торговля [в современном понимании ВВП. – Авт.] и деньги взаимно зависят друг от друга: когда торговля приходит в упадок, денег становится меньше, а когда денег меньше, торговля приходит в упадок. Власть и богатство – это количество людей и лавок [складов] домашних и чужестранных товаров; они зависят от торговли и обмениваются на деньги. Таким образом, пусть торговля и деньги затрагиваются непосредственно или косвенно, наиболее порочное для любого из них должно быть таковым для обоих, а власть и богатство утрачивают надежность»¹⁶⁶.

Лоу предложил схему выпуска бумажных банкнот Банком Шотландии, но парламент страны проголосовал против нее в 1705 году. Два года спустя Шотландия приняла Унию и объединилась с Англией, из-за чего жизнь Лоу оказалась под угрозой, ведь Лондон по-прежнему не отменил приговор о тюремном заключении и казни. Лоу обратился за прощением к королеве Анне, а после ее отказа бежал обратно на континент; доброе десятилетие он скитался между Нидерландами, Италией и Францией, прежде чем осесть в Париже в 1715 году¹⁶⁷.

За этот срок ему снова отказал генеральный контролер де Шамильяр, а другой его план, подготовленный для банка в Турине, отверг герцог Савойский. Затем Лоу дерзко заручился поддержкой Людовика XIV, который к тому моменту (лето 1715 года) правил уже семьдесят два года – рекорд среди европейских монархов, непревзойденный по сей день. (Королева Елизавета должна была бы прожить до девяноста восьми лет – в 2024 году, – чтобы превзойти Людовика.) Французский король собирался одобрить предложение Лоу, но тут у него началась гангрена, и он сказал регенту, герцогу Орлеанскому: «Мой племянник, назначаю тебя регентом королевства. Ты увидишь одного правителя в могиле, а другого в колыбели; всегда помни о первом и об интересах второго»¹⁶⁸. Привлекательный, обаятельный и богатый Лоу принялся обхаживать регента и в конце концов убедил того провести грандиозный финансовый эксперимент.

Людовик скончался в сентябре 1715 года, оставив Францию банкротом из-за недавней Войны за испанское наследство. Лоу предполагал учредить крупный государственный банк, но с 1716 года регент соглашался только на создание «Banque Generale Privee» ^[72], частной фирмы, как следует из названия, со штаб-квартирой в доме Лоу, новоиспеченного французского гражданина.

В ту пору всего пять государств – Швеция, Генуя, Венеция, Нидерланды и Англия – выпускали бумажные банкноты, которые не использовались при повседневных мелких транзакциях, поэтому французы отнеслись к банкнотам нового банка с подозрением¹⁶⁹. Лоу немедленно потребовал, чтобы банкноты конвертировались один к одному в золото и / или серебро, находящиеся в обращении на момент учреждения банка. Поскольку Франция, хронически неплатежеспособное государство, регулярно обесценивала свою национальную монету, это привело к тому, что стоимость новой бумажной валюты превышала стоимость обращавшихся в то время монет. Чтобы привлечь богатых клиентов и повысить доверие к нововведению, Лоу сохранил норму резервов на низком уровне и предложил несколько «убыточных» решений, включая бесплатную конвертацию иностранной валюты и оплату банкнот по их номинальной стоимости, а не по гораздо более низкой (дисконтированной) цене обычных правительственных бумажных банкнот¹⁷⁰.

Поскольку номинальная стоимость банкнот гарантировалась, эти бумаги наряду с услугами банка Лоу просто не могли не привлечь внимания. Как Лоу и предсказывал, рост объемов бумажных денег оживил экономику королевства.

Далее Лоу нацелился на «Компанию Миссисипи». Учрежденная в 1684 году, она позже получила монопольное право на торговлю с французской Америкой через слияния с другими компаниями, но настолько скверно проявила себя на рынке использования этого права, что ее руководитель Антуан Кроза вернул право короне в 1717 году. Репутация Лоу, укрепленная успехами «Banque Generale Privee», сулила спасение финансам страны за счет выкупа громадного долга короны через «Компанию Миссисипи». В ходе этой операции Лоу существенно приумножил свое и без того ошеломляющее состояние, добытое в играх, посредством спекуляций акциями компании.

Чтобы это могло случиться, он вынудил корону расширить монополию на торговлю с Китаем, Ост-Индией и так называемыми Южными морями, то есть всеми морскими просторами к югу от экватора, даже несмотря на то, что почти все важнейшие торговые пути находились под контролем Англии, Испании и Португалии¹⁷¹. Тот неудобный факт, что «монополия» компании на торговлю с Новым Светом ничего не стоила, отнюдь не лишал новые финансовые схемы Лоу их блеска.

Компания приобрела огромный долг короны, в основном в форме billets d’etat (государственных облигаций) на руках граждан; доходность облигаций составляла 4 процента. Ввиду ослабленного финансового положения королевства облигации торговались с большими скидками относительно номинальной стоимости; Лоу пообещал, что сумеет повысить цену до номинала, и корона сочла это предложение неотразимым. В декабре 1718 года успехи Лоу позволили ему преобразовать свой «Banque Generale Privee» в национальный банк, «Banque Royale», который стал завершающим звеном бумажной цепочки: новый банк выпускал банкноты для оплаты паев «Компании Миссисипи», а та приобретала облигации и тем самым гасила военные долги короны. Еще сильнее сбивало с толку то обстоятельство, что акции компании можно было купить напрямую за облигации; раз облигации – это долги, их обмен на акции тоже улучшал состояние финансов короны¹⁷².