Скуф. Маг на отдыхе 3 (СИ) - Токсик Саша - Страница 3

Студентики интересовались тем, кто она такая и что делает.

Все как один, студентики были посланы нахер. Особенно сильно досталось одному лысому говнюку, который тоже выбрал себе растительность в качестве укрытия. Пока все остальные студенты были вроде как при деле, этот спрятался в канаве и тайком прибухивал.

— Обидно, — вздохнул лысый, выслушав всё, что о нём думает Шаманка, однако всё равно протянул ей полупустую бутыль коньяка и спросил: — Будешь?

— Не буду, — прошипела Шестакова. — Скажи лучше, где искать Нинель Аскольдовну.

— Так вон там же, — лысый приподнялся из ямы и указал на лагерь. — Красная палатка, яркая такая. Там ещё сзади дырочка есть…

Тут он чуть осёкся. Подумал немного и добавил, что дырочка эта очень приметная и большая. Размером аж с целую монету. И что находится она прямо на уровне глаз. Уточнять, что на уровне глаз лежащей в данный момент Шамы не стал. Да и вообще:

— Чего я перед тобой вообще оправдываюсь? — отхлебнул коньяка из горлышка и упал обратно в свою яму. — Я набираюсь житейского опыта, понимаешь? Хочу стать литератором и…

— Спасибо, — с тем шаманка выпрямилась в полный рост и короткими перебежками направилась к нужной палатке.

— М-м-м? — вскинула на неё бровь госпожа Белич.

Прямо сейчас психологиня сидела за хлипким походным столом и перебирала какие-то бумаги. Из-за красной материи, из которой состояла палатка, всё вокруг ожидаемо было красным, и у Шестаковой случился флэшбек. Ей вдруг почудилась, что перед ней та самая демоница из трещины.

— Чего тебе?

— Здравствуйте, Нинель Аскольдовна! Мне нужна помощь!

* * *

— Ну как у вас тут дела, Степан Арсеньевич? — спросил я. — Обживаетесь?

Сидел Степан Арсеньевич в палатке с табличкой «штаб». Спал, если уж быть точнее, и моё появление его нисколько не обрадовало.

— Обживаемся, — однако несмотря на недовольство, Снарский был очень вежлив.

И даже приятен по-своему… чем-то он мне Державина напоминал.

— Нинель Аскольдовна немножко похлопотала, — сказал он с улыбкой, — и благодаря щедрости жителей Удалёнки с минуты на минуту мы ожидаем в лагере электричество. Представляете?

Хм-м-м…

То есть никакого секрета в том, что Белич ходила в Удалёнку нет. Это плюс. А вот как забегали у Снарского глазки после моего резонного вопроса про геомантов — это неоспоримый минус.

— Новые технологии, — улыбался он по-собачьи, заискивая.

— Расскажете?

— Ой, — махнул рукой Степан Арсеньевич. — Сам до конца не разобрался. Я ведь неодарённый, Василий Иванович. Я — человек науки. Мне очень трудно понять все эти магические поля-я-я-я-я и токи ма-а-а-а-аны…

— А может быть, тогда вы разрешите пообщаться с вашими геомантами? — спросил я. — Интересно до жути.

— Ой, Василий Иванович. Я бы с радостью! Но, увы, они сейчас очень заняты, — Снарский снова улыбнулся и добавил глупое: — Хы-хы.

Так…

Кажется, я всё понял.

Действительно, имеет место заговор! Но заговор такой тупой, такой топорный и такой… прямо вот истинно чиновничий.

Нет тут никаких геомантов и никогда не было. И лития, кстати, тоже. Неодарённые студенты просто ходят по полю с артефакторным оборудованием и делают то, не знаю что. А Снарский с Белич выиграли грант и теперь всеми силами стараются отмыть бабки.

Так что даже если мне предоставят на пару слов этих самых геомантов, то, скорее всего, они будут актёрами. И эти самые «два слова» реально будут двумя словами. Такими же, какими Снарский разговаривает — расплывчатыми общими фразами.

Ну…

Я, чай, не из налоговой. Дело не моё.

И более того! Я искренне рад, что рядом с Удалёнкой не будет никаких карьеров, заводов и рабочих городков. Сейчас они посидят здесь недельку, «сделают всё возможное» и срулят восвояси. Да ещё и студенты получат полевую практику; им это потом на экзаменах зачтётся.

Ситуация, что называется, вин-вин.

Но вот это единственное грёбаное тёмное пятно — я сейчас про заочное знакомство Чертановой и Белич — никак не даёт мне покоя и не выходит из головы.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Рад, что вам у нас комфортно.

— Очень комфортно, Василий Иванович. Спасибо вам, спасибо большое, — Снарский принялся трясти мне руку. — За всё вас искренне благодарю.

За что «за всё», правда, не совсем понятно. Это ведь, если он так передо мной рассыпается за то, что я его с вокзала до поля довёз, как же он, должно быть, пылко расцелует при встрече зад Макара Матвеевича.

— Попрошу вас только об одной услуге, — сказал я, и профессор снова напрягся. — Проводите меня к Нинель Аскольдовне…

* * *

— Девочка, иди в жопу.

— Послушайте меня, прошу вас!

— Ты откуда вообще такая взялась?

— Умоляю вас, выслушайте!

— Я сейчас охрану позову…

Белич взялась за рацию и почти уже нажала на кнопку, как вдруг:

— Моей подруге Кате очень нужна помощь специалиста! — затараторила девушка с розовыми волосами, что так нагло нарушила её покой. — Мы тут совсем недалеко живём, в Удалёнке! А она совсем расклеилась! Узнала кое-что о своих родителях, и теперь сама не своя! Кажется, у неё депрессия! Глубокая! Очень!

— Катя? — Нинель Аскольдовна заинтересовалась и положила рацию. — А у Кати есть фамилия?

— Есть, — нахмурилась Шестакова. — Катя Чертанова.

— О, — улыбнулась Белич. — Понятно.

Как удачно всё сложилось! После магического нокаута от кактуса Нинель Аскольдовна всерьёз взялась за изучение защитных артефактов и методов, которыми можно их обойти. И даже более того, собиралась объявить сбор самых сильных одарённых членов Чурчхеллы.

В своих намерениях Белич была серьёзна. И раз уж у неё не получилось добыть Дочь Демона изящно, в следующий раз она намеревалась прийти в дом Скуфидонского с толпой и взять своё силой.

Но!

Судьба распорядилась иначе.

Благодаря какой-то невероятной цепочке совпадений, о которых Нинель Аскольдовна не знала и не хотела знать, Катя Чертанова сама плыла к ней в руки.

— Депрессия, говоришь? — уточнила психологиня, довольно откинувшись на походном стуле. Слишком довольно, учитывая ситуацию.

— Не знаю, — ответила розововолосая. — Я же не специалист! Но ей очень… очень плохо!

— Это хорошо, — кивнула Белич, но тут же поправилась: — То есть плохо, что ей плохо. И очень хорошо, что ты нашла меня. Обязательно приводи свою подругу ко мне, вправим ей мозги. Но только приводи попозже, когда стемнеет…

И вновь Нинель Аскольдовна поняла, что прозвучала странно. И вновь решила на скорую руку объясниться:

— Я нужна на раскопках. А раскопки продолжаются до тех самых пор, пока светло, — хотя на самом деле Шестаковой никакие объяснения не были нужны.

— Хорошо! — крикнула Шаманка. — Спасибо вам огромное! Спасибо!

И тут:

— Кхм-кхм! — прокашлялся широкоплечий силуэт, тень которого упала на палатку. — Нинель Аскольдовна? Вы здесь?

— Скуфидонский, — в ужасе распахнув глаза прошептала Шестакова. — Спрячьте меня, прошу.

— В спальник! Быстро залезай в спальник!

* * *

Сперва я услышал внутри какую-то возню, а затем:

— Василий Иванович, здравствуйте! — сладко, буквально паточно пропела Белич. — Заходите, я здесь!

Внутри палатка выглядела точь-в-точь как палатка. Вот только этот красный свет придавал… м-м-м… признаться честно, не знаю печатного синонима к этому слову. Придавал будуарности? Или бордельности? Можно так выразиться? Есть такое слово вообще? А если нет, то и похер; я — носитель языка и имею полное право на словообразование.

— Как приятно, что вы решили меня навестить.

Белич облокотилась на стол и завела руки за спину. Короче говоря, с ходу начала лупить артиллерией. Но меня не проведёшь! Я себя контролирую.

К тому же я приметил, что спальный мешок за спиной Нинель Аскольдовны подозрительно полон. Да ещё и дышит в придачу. Вот ведь… Солоха хренова.