Ваше Сиятельство 10 (СИ) - Моури Эрли - Страница 44

— Все, хватит! Хватит, Филофей! — раздался раздраженный голос Глории. Судя по положению ног императора, он стоял вплотную к ней и, наверное, обнимал ее, лез с поцелуями. — Ты сегодня будешь спать у себя. Сейчас позову Денисенко, пусть он тебя проводит.

— Нет! Я кто здесь! Я!.. — попытался возразить Филофей Алексеевич, но его слова прервал звук поцелуя.

— Дорогой, пожалей меня. У меня был трудный день. Ты же знаешь, я готовлюсь к поездке. И готовлю нашего Эдуарда к академии. И еще столько беспокойных новостей из Британии, с которыми нужно разбираться. Давай сделаем так… — Глория взяла его под руку и увлекла в другую часть спальни. — Мы вместе выпьем по половинке бокала твоего любимого «Амантус Славия» — у меня как раз осталось немного и потом ты к себе, а я немного поработаю за коммуникатором и тоже лягу спать. — Пожалуйста! — я услышал звук ее поцелуя.

Следом умиротворенный голос императора, легко сдавшегося ее чарам:

— Да, дорогая. Разве я могу тебе отказать? Даже если ты хочешь меня выпроводить, мне придется смириться. Я же всегда сдаюсь тебе.

— Не сдаешься, а идешь навстречу. Я тебя за это особо люблю и буду ждать тебя завтра — обещаю. А сегодня я устала. Пойдем по глотку вина, может это в самом деле меня расслабит, — императрица взяла его за руку, увлекая за собой. — Хочешь, будем пить из одно бокала? С того места, где будет след наших губ, — шаги Глории и Филофея удалялись.

Императорская чета вышла из спальни, а я лежал, борясь с огромным желанием рассмеяться. И думал: какая же все-таки сука, эта госпожа Ричмонд! Надо же так ловко водить за нос Филофея Алексеевича! Ведь он далеко не дурак, хотя возраст немного накладывает свое!

Я приподнялся, огляделся. Окно было приоткрыто, но первую пришедшую на ум мысль: тихонько уйти через него, я отверг, хотя прежний Елецкий умолял меня об этом. Отверг вовсе не потому, что здесь второй высокий этаж и внизу сад патрулируют гвардейцы третьего особого императорского полка, но потому… Потому, что негоже уходить от моей венценосной любовницы не попрощавшись. И еще потому, что я неудовлетворен как мужчина. С долгим ожиданием мне пришлось смириться. Глория выпроваживала супруга, наверное, с полчаса. Лишь когда я услышал звук открывшейся двери, отдаленный голос императрицы, потом еще какие-то мужские голоса, среди которых не звучала мягкого баритона императора, я понял, что Глория передала своего ненаглядного в надежные руки. Следом послышались ее быстрые шаги, приближавшиеся к спальне:

— Елецкий! Вот что с тобой сделать⁈ — воскликнула она, ворвавшись в спальню.

— Только не надо отправлять меня в ссылку в Северно-островную губернию, — шутливо попросил я, вспоминая ее прошлые угрозы: — Тебе будет очень неудобно летать туда ко мне на свидания.

— Как это остроумно, граф! Ты знаешь, что я пережила за этот вечер⁈ — ее глаза искрились, казалось, в них мечутся синие молнии. — Ты хоть понимаешь, чем это могло кончиться⁈ В первую очередь для тебя! Ведь я могла сказать, что понятия не имею, откуда он тут взялся! Я вообще была в ванной, в тот момент, когда граф Елецкий магией и обманом проник ко мне! И объяснял бы потом, какого черта ты сюда проник, да еще в облике императора!

— Накажи меня в ванной! Это будет справедливо, поскольку в ней все началось! Мне надо помыться! Нам надо помыться! — я подхватил ее на руки. — И там я тебя трахну! Сил нет, как хочется это сделать!

— Трахну? — не понял императрица, уже смирившись с моим вольным обращением с ней.

— Дрыгну, если так яснее! Видел у тебя огромная ванна, вернее небольшой бассейн! В нем меня накажешь! — в предвкушении водных процедур, я поспешил к знакомой двери.

Было около одиннадцати, а мы все еще наслаждались друг другом в постели. Приглушенный красноватый свет туэрлиновых светильников наполнял спальню императрицы приятным теплом.

— Елецкий, ты слишком много хочешь. Откуда в тебе такая наглость? — Глория приподнялась, поглядывая на меня.

— Ты не умеешь это делать? — погладил ее волосы.

— А как ты, мальчишка, думаешь? Не много ли тебе будет чести? — она пыталась быть сейчас строгой, даже возмущенной, но ее глаза были игривы.

— Ну, пожалуйста! — я нажал на ее затылок так, что мой усталый, но обретший новую силу воин, оказался возле ее губ. — Сделай это как императрица!

Не сводя с меня глаз, Глория наклонилась и провела кончиком языка по моей тверди.

— Волшебно, — я прикрыл глаза, подавшись ей навстречу. Через миг почувствовал, как губы императрицы ласкают головку моего члена. Делают это неспеша и очень умело. Ее ротик принял его еще глубже.

Мне пришлось немного изловчиться, чтобы дотянуться до ее живота, лаская его, добраться до треугольника коротко подстриженных волос. И когда мои пальцы погрузились в ее теплую пещерку, Глория зачмокала с нарастающей жадностью. Она кончила, как всегда, раньше, протяжно застонав, поджав ноги и сладко подрагивая. Потом вернулась к моему бойцу, втягивая его глубоко и сильно, так, что я очень быстро взорвался.

Мы лежали, обнявшись под простыней молча, чувствуя теплую негу, разлившуюся по нашим телам.

— Хочу, чтобы мы проснулись вместе. Останься, — шепнула она.

— Нет. Не могу. Мне край как нужно заняться подготовкой к операции, — о том, что я собираюсь в Лондон я не скрывал. Лишь намеренно исказил сроки. — У меня к тебе просьба… Серьезная такая просьба.

Она приподнялась на локте, внимательно глядя мне в глаза.

— Ты же знаешь о моей заинтересованности в некотором бароне Майкле Милтоне? — продолжил я.

— Как же не знать о любовнике твоей матери, — в глазах Глории появилась усмешка. — Трудно ему теперь. И, наверное, ей.

— Можешь попросить кое о чем своего Этвуда, — я не стал нажимать на то, что Луис Этвуд ее любовник, и эта мысль, кстати мне не особо приятна. — Попросить, чтобы он посодействовал его вызволению. Суть в том, что люди цесаревича ведут переговоры насчет обмена в Париже. Обмена перевода Свидетельств Лагура Бархума, самих пластин на Ключ Кайрен Туам и как бы попутно Майкла Милтона. Однако, я буду в Лондоне тайно двадцатого. Об этом никто из людей герцога Уэйна не должен знать. Вот если бы твой маркиз Этвуд каким-то образом посодействовал освобождению барона Милтона, то это было бы очень полезным делом. Ведь, по сути, Милтон им не нужен. Они должны были давно понять, что переводчик он никакой. От Майкла вообще нет им пользы. Ты же понимаешь, что Майкл Милтон или мелкая монетка в этой игре, Уэйн должен его уступить. Нужно лишь немного на него нажать. Думаю, хотя маркиз Этвуд, во вражде с Уэйном, но это тот случай, когда он смог бы сделать что-нибудь для освобождения Майкла. На каких-либо условиях получить его и через своих людей тайком передать его мне в Лондоне.

— Это не так просто, граф, — Глория откинула простынь и села на край кровати. — Зачем ты мне врешь, что отправишься туда двадцатого? Уверена, ты будешь там раньше.

— Ну, что ты… — я обнял ее сзади.

— Ладно, хитри дальше. Хорошо, свяжусь с Этвудом. Сегодня же. Только еще раз мне обо всем этом мне подробно, — она встала и взяла с кресла халат.

Я прощался с императрицей возле окна, разумеется, зашторенного. После долгого поцелуя она сказала:

— Спасибо. У меня никогда не было таких сильных впечатлений. Ты меня вернул в юность. Хотя и в ней я такого не переживала.

— Тебе спасибо! — я обнял ее. — Чудесный вечер и очень жаль, что не могу его продлить до завтрашнего дня.

Отодвинув край шторы, я оглядел обозримую часть сада. Хотя здесь, под окнами покоев императрицы не должно быть патрулей, я все же закрыл глаза, входя во второе внимание, просканировал близлежащий участок сада. Потом еще раз поцеловал Глорию и вылез в окно. Ползти по карнизу и лезть по водосточной трубе — не выбор мага. Я воспользовался «Лепестками Виолы», активируя магию сразу в две руки. При касании с землей едва не вывихнул правое плечо, но обошлось, и выглядело это перед моей любовницей лихо. Прячась за кустами, я отошел немного от дворца, поднял голову, сразу найдя окна Глории. Откинув штору, она стояла там, тускло освещенная светом красных туэрлиновых светильников. Потом послала мне воздушный поцелуй, помахала рукой и отошла от окна.