Николай I Освободитель // Книга 9 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 12

С вакциной от бешенства француз естественно знаком не был, но по аналогии с оспенной прививкой, более-менее представлял себе масштаб мероприятия.

— Ну что вы, молодой человек, — ответил ему парень лет двадцати пяти у которого с французским, судя по всему, было уже не так хорошо. Во всяком случае говорил он совсем не так чисто, как некоторые его старшие коллеги. Как потом с удивлением узнал Леру именно этот молодой врач и был доктором Чистовичем, руководящим исследованиями лекарства от бешенства. — Исторический же момент. Нужно задокументировать тщательно, да и просто… Каждому хочется прикоснуться к истории.

Жан-Батист только поморщился и промолчал. Это для русских все происходящее «эксперимент» и «история», ему же главное было сына спасти, остальное все казалось совсем не важным.

Маленький Альфред меж тем, от чувствовавшейся кожей напряженной атмосферы начал похныкивать, пришлось мужчине успокаивать ребенка, благо Жан Батист объяснил сыну весь будущий ход процедуры и небольшой укол как таковой мальчика уже не так страшил.

Саму процедуру собственно и описывать нечего. Принесли вакцину, укололи, подождали минут двадцать, чтобы реакции никакой неожиданной не было да и все на этом. Разве что каждое действие тщательно протоколировалось сидящим в сторонке секретарем, из-за чего простейшее действие затянулось на целых полчаса. Потом была съемка светописателем и отправка ребенка отлеживаться в больничную палату, обратно на съемное жилье его не отпустили.

— Нужно будет повторить. Три-четыре прививки в течение следующего месяца. Так что мы вас пока не отпустим и будем наблюдать.

Леру опять подивился такой основательности но возражать не стал — русским было виднее, главное чтобы результат дало.

В Петрограде отец и сын Леру просидели в итоге до самого Нового Года, став своеобразными местными знаменитостями. О них даже в газете написали, причем не один раз. На несколько приемов пригласили, причем как отца так и маленького сына, которому признавший о всем происходящем император прислал комплект гвардейской формы подходящий четырехлетнему — вернее пятилетнему, пять мальчику исполнилось в ноябре — ребенку.

Жан-Батист за это время, кажется вовсе исчерпал свои возможности удивляться на всю оставшуюся жизнь. Ну то есть он был уверен на сто процентов, что обернись все наоборот — не французы поехали бы лечиться в Россию, а русские во Францию — никто бы так внимательно заботиться о них не стал. И все его опасения насчет недавней войны и межнациональных отношений оказались совершенно ложными. При том, что парижское правительство и лично короля Карла — да и вообще всю династию Бонапартов, хотя тут их сложно упрекать, батюшку нынешнего императора французов вообще мало кто на континенте любил, скажем прямо — русские не сильно жаловали, к Жан-Батисту отношение было вполне приветливым.

А под занавес 1845 года отца с сыном наконец отпустили на родину, подарив на прощение еще и билет на пассажирский пароход. Лечение оказалось успешным, никаких признаков бешенства спустя три месяца у мальчика в итоге так и не проявилось.

В 1890 году уже взрослый Альфред Леру, ставший к тому времени известным скульптором, добился установки в Париже памятника профессору — покойному к этому времени — Чистовичу. Человеку сумевшему победить страшную болезнь и спасти десятки тысяч жизней.

Глава 4

— Ваше величество…

— Да, Николай Николаевич?

— Вы просили обращать ваше внимание на возможные события, связанные с неурожаями в Европе. Последние пару месяцев приходили тревожные новости из Ирландии, пока ничего конкретного, однако я позволил себе собрать для вас вырезки из тамошних газет.

— Благодарю, я обязательно просмотрю, — Муравьев кивнул и вышел из кабинета.

— Хм… Ирландия… — Я задумчиво отстучал пальцами по столешнице несложный ритм и без всякого удовольствия — чтение британских газет — это та еще радость — придвинул к себе папку с подготовленными главой моего секретариата материалами.

Естественно, я сам перечитывать все издаваемые в Европе и Америке газеты просто не мог. У меня на это не хватило бы никакого времени. А если бы хватило бы времени, не хватило бы желания.

Поэтому я ставил своим людям задачи по отслеживанию отдельных интересующих меня тем. Одной из них как раз была тема, как выразились бы в будущем, «продовольственной безопасности». Я плохо помнил историю середины 19 века, но то, что среди предпосылок революций 1848–1849 годов на континенте имелось несколько подряд неурожайных годов, в голове осталось. И конечно про великий голод в Ирландии я тоже помнил, такое сложно забыть, если эта страна даже к тридцатым годам 21 века не смогла восстановить численность своего населения, имевшегося на острове сейчас.

Вот только мне казалось, что события в Ирландии были несколько позже. Где-то в 1847 или 1848 годах, но, судя по газетным заметкам, все началось уже этой осенью.

Английские газеты — ирландских в подборке не было, и я не был уверен, что они вообще существовали в природе — с заметной обеспокоенностью писали об напасти поразившей урожай картофеля, из-за которой этот главный на острове продукт питания просто массово гнил в земле.

Как бы людоедски это не звучало, но голод в Ирландии был России на руку. Во-первых, английское правительство совершенно точно не будет торопиться помогать беспокойным подданным, которые то и дело восстают и вообще мешают себя спокойно эксплуатировать. В результате ирландцы еще сильнее радикализируются: при поддержке живущих в Америке — и в России конечно — переселенцев на зеленый остров постоянно шел контрабандный поток оружия, а значит, будут новые выступления, теракты и все, что мы так любим. При этом формально империя будет вообще не при делах.

Во-вторых, голод приведет к ускорению эмиграции. В Россию и без того ежегодно переселялось несколько десятков тысяч рыжих почитателей святого Патрика, а тут их счет вполне может пойти на сотни тысяч. Не то чтобы мне реально были сильно нужны ирландцы, но в России все еще оставались незаселенными огромные пространства за Уралом, в киргизских степях и на Дальнем Востоке. Туда потихоньку тянулась железка, что должно было сделать процесс переселения проще и дешевле. Плюс каждый ирландец в России — это минус ирландец в США, а чем дольше этот паровоз остается чайником, тем мне, откровенно говоря, спится лучше.

Ну и просто падение поступлений от налогов, производства и экспорта зерна из Ирландии — и это в-третьих — тоже само по себе бьет по казне Великобритании. Мелочь, а приятно.

В целом, по газетным заметкам было пока не совсем понятно, что британцы собираются делать, и собираются ли они делать вообще что-либо. Премьер-министр Рассел слыл большим приверженцем либерализма в экономике, а его министр по делам Ирландии Чарльз Тревельян и вовсе был известен как мальтузианец. Это такие интересные люди, которые считали, что население естественным образом регулирует себя за счет периодических голодных вымираний. Так что вряд ли в Лондоне будут поднимать панику, пока ирландцы не начнут дохнуть буквально сотнями тысяч.

Посидев еще немного и прикинув возможные варианты событий, я нажал на кнопку звонка, вызвав тем самым Муравьева.

— Да, Ваше величество?

— Посмотри, есть ли в расписании свободное время. Нужно собрать совещание по Ирландии. Горчакова, Мордвинова, Юсупова… Лазарева, пожалуй, и, наверное, тезку своего — Николая Александровича.

Муравьев тщательно записал перечисленные фамилии ни на секунду не выказав удивление, зачем при обсуждении ирландских дел нужен командующий Балтфлотом или министр промышленности и торговли. Вместо этого он на секунду задумался и предложил.

— В среду с двух до четырех есть окно в расписании.

— Подходит, — я кивнул и жестом отпустил бессменного главу собственного секретариата.

В назначенное время в Зимнем собрались перечисленные ранее чиновники, которых заранее уведомили о повестке совещания, чтобы они могли как следует подготовиться.