Князь Алтайский (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 20

Я снова посмотрел на Морозову. Сидит, потухшая, съежившаяся в уголке сиденья, смотрит на меня снизу вверх… Ну как ее такую бросить? Все равно, что котенка на мороз выкинуть. С другой стороны — не спутать бы замерзшего котенка с замерзшей гадюкой…

Марфа уловила мелькнувшее у меня на лице сомнение.

— Викешенька! — она схватила меня за руку, — Не бросай меня! Возьми в свой род!

— Да как же я тебя возьму…?

Невеста у меня есть, сестра названная есть, тетушка есть…

— Как хочешь возьми! Как хочешь! Только не прогоняй!

И слезы такие, градом по щекам и за руку меня схватила…

Ну и что с ней прикажете делать?

2

— Викешенька… — спросила меня Аглаша, когда мы с ней лежали в баньке.

Баня, она, как известно, на Руси всему голова… или это про хлеб так говорят? Ну, в общем, если хлеб — голова, то баня — вторая голова. Герб-то у Руси какой? Двуглавый орел. Вот, одна голова — это хлеб, а другая — баня…

Что-то я запутался…

Я осторожно убрал руку моей любимой скоморошки, которая мешала мне сосредоточиться и сосредоточился.

В общем, баня это важно. Особенно когда ты в пути уже несколько месяцев, а вокруг тебя — то степь, то лес. Тут без бани — никуда, иначе зарастешь грязью так, что лесные кабаны за своего начнут принимать. В общем, наш обоз, растянувшийся, на несколько километров и извивавшийся по замерзшим рекам, как гигантская сороконожка, периодически останавливался на банный день. Бань в лесу для нас, естественно, никто не строил… нет, мои мастера-плотники непременно построили бы, но времени бы это заняло неприлично много. В итоге использовались бани одноразовые.

Из снега.

Делали в детстве снежные крепости? Вот принцип тот же, тем более, погода уже к весне и оттепели радуют все чащи и чаще. Строится из снежных комьев что-то вроде иглу, внутри разжигается костер, час — и баня готова, извольте мыться.

Обычные люди бани складывают сами, отчего они у них небольшие, еле-еле одному помыться, но для своего боярина расстарались — практически настоящую баню отгрохали, со стенами, что в полный рост встать можно, с лежанками, застеленными шкурами, с котлом горячей воды… даже с вениками! Правда, можжевеловыми, отчего я отнесся к ним с подозрением.

— Викешенька…

Я опять убрал шаловливую ручку и повернулся к Аглашеньке:

— Что?

— А ты зачем это боярыню Морозову с собой взял?

— Не с собой, она не со мной едет.

— Ты меня понял.

— Ну, мне ее жалко стало…

— Может, — она прищурилась, — я тебе надоела? На стареньких потянуло?

— Не такая уж она и старенькая.

— Ах, ты ее уже защищаешь?

— Нисколько! Ай! За ухо-то зачем⁈

— Будешь на нее засматриваться — еще и не за то укушу!

— Точно укусишь? — я повернулся поудобнее…

— Точно, уку… уку… у…ку… да что же ты делаешь… ук… у… У… У… У! У! У! УУУУУ!!!

Опять плечо обкусала.

1

К тому моменту, когда наш караван добрался до реки Обь, уже давно и прочно наступил март. Крестьяне уже вслух прикидывали, как они, наконец, осядут на земле и начнут ее пахать. Самое интересное — никто и не думал роптать, мол, а чего это мы так долго едем и что там за шерстяной волчара с мощными лапищами нас ведет.

Вообще, если сравнить людей двадцать первого века и людей семнадцатого, то выяснится, что последние гораздо легче на подъем, чем первые. Нет, конечно, были и такие люди, которые поколениями рождались, жили и умирали, не выходя за пределы околицы родной деревни. Но, будем честными — такие и в двадцать первом веке попадаются. И перекати-поле в стиле «сидели в компании, он встал, вышел из комнаты и уехал из страны» — тоже не в двадцать первом веке появились. Но вот если взять в среднем по больнице — то при необходимости человек семнадцатого века соберется в дорогу быстрее и проще, чем наш современник. И ему будет пофиг, что путешествие растянется на недели и месяцы, да что там — и годы, вспомним хоть Магеллана, или, если брать все ж такие именно семнадцатый век — Уильяма Дампира, путешественника, пирата и ученого, так тот годами из путешествий не вылезал, три круга вокруг Земли намотал. Так то — Дампир, а любой здешний купец? Отправляясь за товаром он не всегда точно знает, сколько продлится его поездка, когда он вернется и вернется ли вообще. Сказки о Синдбаде-Мореходе — он, если кто читал, как раз купцом был, а не путешественником-авантюристом — наверняка его коллегами-купцами читались не как сказки, а как среднестатистические отчеты о поездке.

И такие лягушки-путешественницы здесь буквально в любом народе есть. Далеко ходить не надо за примером — пока мы катили по льду Оби, нам что ни день попадались навстречу переселенцы, навьюченные вещами, тащащие с собой детей и жен.

Вот так и получилось, что единственный человек, которого это странствие достало до самых печенок — это я сам. Я — из двадцать первого века! Я не привык к поездкам, которые продолжаются больше пары суток! Для меня поезд «Москва-Владивосток», который идет неделю — это ад и апокалипсис! А тут — три, мать его, месяца!

Признаюсь честно — несколько раз меня посещали малодушные мысли плюнуть, остановиться и сказать, что вот именно сюда мы и ехали. Все равно почти никто не знает, куда именно я собрался. Останавливало меня только то, что мне нужно не просто место, земля, точка на карте, а вполне конкретное — место, где в горах есть золото и серебро. Из ближайшего такого я знаю только Алтай. Иначе мне никакого смысла нет разбивать город посреди тайги. С чего я жить буду? Чем торговать, за какие шиши закупаться? Мне нужны деньги. А для них — золото и серебро. Вот к ним мы и едем.

Нет, в одном месте я прям задумался. Когда мы проезжали озеро Чаны. Блин, не озеро, а натуральное море! Даже соленое! И размерами тоже с море величиной — точно, конечно, не скажу, но, пока мы ехали вдоль его берегов, то, по моим прикидкам, не меньше ста километров намотали. Какая-нибудь знаменитая южноамериканская Титикака размерами ненамного больше, а вот поди ж ты — ее знают во всем мире, а об озере Чаны и в России-то не все слышали. Правда, будем честными — Титикака все же озеро глубокое и судоходное, на нем даже держат военные флотилии перуацы с боливийцами (я уже рассказывал про свою четверку по географии?), а здесь же глубина… Ну, что больше человеческого роста. Откуда я это знаю? Померили, блин…

Озеро Чаны, как я уже сказал — соленое. Но это не означает, что он вот прям везде одинаковой солености. Где-то практически пресное, а где-то соль прям на берегах выступает. Что это означает? Что в одних местах лед вполне прочный и крепкий, а в других — нифига не прочный и не крепкий. И если какой-нибудь неосторожный крестьянин-переселенец за каким-то никому неизвестным вопросом, в такое место вбурится… В общем, лошадей мы спасли, поклажу тоже постепенно на лед вытащили, хоть и пришлось понырять, а вот сани так на дне и остались. Благо хоть не погиб никто.

Как вы уже поняли — путешествие без приключений не обходилось.

2

Вообще, уже в процессе странствия, я понял, насколько, мягко говоря, наивным я был. Нет, я конечно, предполагал, что на Алтае меня не ждет пустое место, мол, приходи и живи. Какие-то люди там наверняка обитали. Но я почему-то считал, что это будет что-то вроде… ну… наверное, что-то вроде индейцев времен… хм… нынешних времен, семнадцатого века. Которые живут отдельными племенами и вполне легко и просто можно договориться с ними и получить приличный участок земли. Как с Манхеттеном — за пучок бус и бутылку виски (я, наверное, уже достал вас со своей четверкой по географии, да?). Не буквально по такой дешевке, конечно, как минимум — честную сумму, но все же примерно так покупку земли под вотчину я и представлял.

А вот вам фигу.

Почти сразу за Омском, буквально на том берегу реки, начинались земли Телеутского княжества. И пусть кому-то княжество кочевых племен покажется смешной толпой дикарей — нет, государство у телеутов было самое что ни на есть настоящее, с правителем, аристократами, армией, налогами, законами и государственными символами. Разве что монету свою не печатали, пользовались джунгарскими пулами и русскими копейками. Ну, с одной стороны — сложно чеканить монету, когда все твое хозяйство должно помещаться в повозке. С другой — кузни таскать с собой телеутам это не мешало.