Невестка слепого барона (СИ) - Ром Полина - Страница 48

Кстати, у центра стола возле графа стояли аж два слуги, следящие за тарелками и кубками самых важных гостей.

Бургомистр восторженно начал произносить тосты в честь высокородного гостя. И даже сам граф, подняв кубок, проговорил что-то о том, как он счастлив оказаться в этих краях.

Третья перемена блюд вызвала восторженные аплодисменты всех присутствующих. Четверо слуг на специальных носилках с трудом выволокли еще шипящую горячим жиром баранью тушу. Как громогласно объяснил бургомистр, блюдо изготовлено в честь нашего высокородного гостя. Баран фарширован голубиными тушками, в каждой из которых таится своя начинка.

К этому времени бесконечный жор мне достаточно наскучил, да и особого голода я не испытывала изначально.

Потому, проследив, чтобы на тарелку свекра попал тот самый голубь, я слегка отодвинулась от стола. С этого места мне стало видно, каким скучающим взглядом обводит лица сидящих напротив людей высокородный гость.

На мгновение мы столкнулись с ним взглядами, и я снова сдвинулась на своем табурете – так ему будет хуже меня видно.

Пиршество длилось часа два, не меньше. Мы уже давно разговаривали со свекром, который тихонечко рассказывал мне о прежней довоенной жизни. Госпожа Розалинда о чем-то сплетничала с баронессой Штольгер, которая всю дорогу отвлекалась на свою чем-то недовольную дочь. Заметив, что бургомистр снова поднимается со своего стула, я уже обрадовалась, решив, что сейчас пир окончится. Однако господин Бостер похлопал в ладоши, желая привлечь к себе внимание, и громогласно объявил:

— Господа дворяне! У меня есть для вас еще одна совершенно замечательная новость! Два месяца назад его королевское величество Альбертус Девятый, милостью Всевышнего король Заксонии подписал ордонанс о даровании городов Бронхена, Превера, Брандена, Наамарии и Альмейна со всеми прилегающими деревнями, лесами и прочими землями под руку высокородного графа Освальда фон Ваермана. Приветствуйте своего господина!

На какое-то мгновение в зале воцарилась тишина, которую прервали бурные аплодисменты и даже кое-какие восторженные выкрики. Больше всех, как мне показалось, радовались женщины.

Владыка наших земель, граф Освальд фон Ваерман встал со своего места, поблагодарил присутствующих за теплый прием, пообещал править справедливо, но строго. И, несколько натужно улыбнувшись, сообщил, что намерен возродить старую резиденцию графов Булонов, а посему проживать постоянно собирается в городе Альмейне.

Тут уже веселье и аплодисменты были значительно менее бурными: похоже, большая часть присутствующих были разочарованы решением нового господина. Зато искренне отбивали ладоши и Розалинда, и баронесса Штольгер, и даже заулыбавшаяся Риана: Альмейном назывался тот самый городок, в котором мы сейчас находись.

После знакомства с новым хозяином земель объявили танцы. Надо сказать, что хотя музыканты в углу зала усердно пиликали что-то медленное и торжественное, выходить в центр никто не спешил. Женские языки работали с какой-то невообразимой скоростью, и в комнате стоял отчетливый гул, сквозь который прорывались отдельные слова: «… молодой граф …его королевское величество благоволит …графский замок …не женат!!!».

Мужчины не отставали от своих жен, но с их стороны звучали немного другие речи: «…ремонт ратуши …доволен бургомистром …задолженности по налогам.».

Сам граф стоял в окружении дворян и вежливо отвечал на вопросы. Наконец ему это надоело, и он, склонившись к уху бургомистра, что-то скомандовал. Толстяк Бостер часто закивал, показывая, что он все понял, и кинулся к музыкантам. Сам же граф, очевидно, опасаясь открытия “охотничьего сезона” на собственную персону, вывел в центр зала пышнотелую даму лет сорока, разодетую в парчу и атлас несколько попугайских расцветок. В ее туалете сочетались голубые, желтые и зеленые цвета, и даже прическа была украшена султаном из трех перьев тех же оттенков.

— Я смотрю, господин Бостер опять приобрел супруге новое платье? – Розалинда по-прежнему сидела у стола, просто теперь повернулась к нему спиной.

Ответить ей было совершенно некому: большая часть женщин покинула стол, и теперь они кучковались группами вдоль стен, обсуждая новости. Соседка Розалинды, баронесса Штольгер, тоже сбежала туда, прихватив свою дочь.

Особенно активно обсуждение шло там, где за спинами маменек стояли девицы на выданье.

Этих девиц в зале было около двух десятков, и сейчас все они собрались вокруг самого большого женского кружка. Некоторые даже привставали на цыпочки, пытаясь заглянуть за широкие спины мамаш. Участвовать в разговоре им не позволял статус, но они явно не хотели пропустить ни слова.

Бургомистр громко захлопал в ладоши, стараясь привлечь к себе внимание, и скомандовал:

— Танцы! Кавалеры, приглашайте ваших дам!

Вдоль стен зала началось броуновское движение. Насколько я поняла, на первый танец молодежь не допускалась.

С десяток молодых парней и все девушки скучливо топтались у опустевших стульев и скамеек. Мужчины же постарше находили своих жен и вставали в центре зала, рядом с графом и его дамой. На эту пару с умилением во взоре глядел бургомистр господин Бостер. Впрочем, не он один. Высокую фигуру графа девицы оглядывали с таким акульим интересом, что я даже усмехнулась про себя.

Сам танец оказался весьма несложным, медленным и в какие-то мгновения даже забавным. Например, когда мужчины и женщины выстроились в две шеренги лицом друг к другу и, несколько раз хлопнув ладоши, начали играть в ладушки со стоящим напротив партнером. Впрочем, это была всего лишь одна из фигур, а в основном танец сводился к тому, что после каждого неторопливого па партнеры сдвигались относительно друг друга, и кавалер получал в напарницы жену соседа.

Слуги шустро убирали со стола блюда, и, чтобы не мешать им, мы с бароном сопроводили госпожу Розалинду к одному из свободных мест у стены. Танец в это время уже закончился, и хотя я слегка направляла свекра, поддерживая его под локоть, граф, что-то любезно говоривший своей толстухе-партнерше и провожающий ее к мужу, ухитрился изрядно толкнуть барона плечом. Жена бургомистра испуганно ахнула, прижав пухлую руку к груди.

Свекра я подхватила и упасть ему не дала, но невольно буркнула в сторону на мгновение застывшего графа:

— Поаккуратнее!

Толстуха ахнула еще раз и прижала к груди вторую руку, колыхнув ярко-желтым атласным бюстом. Граф несколько картинно изогнул домиком левую бровь и посмотрел на меня с высоты своего роста.

Ляпнув: «поаккуратнее», я почти сразу поняла, сколь неуместно было мое замечание. Свекор тут же счел нужным вмешаться:

-- Прошу прощения, господин граф, – он слегка склонил голову, коротко поклонившись. – Моя невестка не привыкла к светским развлечениям.

Слова барона показались мне весьма забавными, и я невольно скептически улыбнулась: «По мне так это больше напоминает сельскую дискотеку, чем светское общество…». Ответ графа меня изрядно удивил. Я совершенно точно видела, что это он толкнул барона, однако ответил граф так:

— Я прощаю вас, господин…

— Конрад фон Брандт – представился свекор.

— Я прощаю вас, Конрад фон Брандт, – спокойно повторил граф, продолжая разглядывать меня.

Надо сказать, что под его взглядом я чувствовала себя весьма неловко, однако пыхтящая рядом Розалинда довольно незаметно толкнула меня в бок и тихо прошипела:

— Поклонись…

Скосив глаза на свекровь, я заметила, что она кланяется так же, как барон, слегка согнувшись в поясе, и молча повторила ее движение. «Слава Богу, что здесь хоть реверансов не делают! А то бы я точно опозорилась.».

Решив, что инцидент исчерпан, я тронула барона за локоть, желая, наконец, довести его и Розалинду до свободного места. Я даже успела сделать шаг, когда меня остановил голос графа фон Ваермана:

— Я не отпускал вас, юная госпожа.

От удивления я застыла на месте, совершенно не представляя, что нужно делать дальше. Поскольку граф был центральной фигурой этой вечеринки, и с него весь вечер не сводили глаз гости, то уже сейчас в нашу сторону было обращено множество любопытствующих взглядов. Даже гул голосов в зале стих. Только жалобно взвизгнул в углу какой-то музыкальный инструмент: похоже, его просто уронили.