Невестка слепого барона (СИ) - Ром Полина - Страница 47

Поэтому сейчас у меня с левого плеча спадал маленький водопад из мелких роз бордового, белого и кремового оттенков. Он сходил на нет к талии и, рассыпав несколько крупных цветков по широкой юбке, исчезал совсем. Ничего похожего местные дамы никогда не видели.

Даже моя свекровь, хотя и радовалась своему новому платью, как ребенок, недовольно поджала губы, когда я перед балом зашла к ней посмотреться в зеркало. Придраться госпоже Розалинде было не к чему: платье закрывало меня от горла до кончиков туфель, но смотрелось оно столь необычно и роскошно, что дома свекровь сходу попыталась наговорить мне гадостей. Она критиковала и цвет платья, и мою прическу, и даже заявила, что мой муж будет недовольно таким расточительством. Я уже настолько привыкла к ее характеру, что просто приложила палец к губам, показывая, что ей нужно заткнуться. И она заткнулась.

А приехав на бал, она и вовсе приободрилась: мы привлекали внимание. И в этом самом внимании отчетливо прослеживалась зависть.

Сейчас свекровь гордо стояла рядом с мужем и пренебрежительно поглядывала на “соперниц”, разговаривая с ними снисходительно и преувеличенно любезно. Мы с ней явно были одеты если не лучше, то значительно интереснее остальных женщин в зале. Впрочем, закапризничала она довольно быстро и мы с бароном проводили ее на одно из свободных мест у стены. Стоять долго Розалинда не могла -- уставала от собственного веса. Зато, с удобством расположившись на стуле, она гордо взглянула на сидящую рядом соседку и тут же заявила:

— О, госпожа Вельтор, я вижу, на вас то же самое платье, что вы носили шесть лед назад, когда мы с вами виделись последний раз? Прекрасная у ткань, конечно, и такая прочная! Но вот лично мне в этом году захотелось освежить наряд. — свекровь любовно огладила на себе вертикальную вставку из зеленого бархата и снисходительно посмотрела на порозовевшую от расстройства собеседницу.

Пристроив на стуле у стены госпожу Розалинду, мы с бароном решили еще погулять среди гостей. Вспоминая домашнюю сценку недовольства баронессы, я мысленно улыбалась: это недовольство лучше любых слов говорило о том, как я хорошо выгляжу. Пусть мне и не перед кем красоваться, но иногда так хочется чувствовать себя не просто молодой, но и красивой. От этих мыслей меня оторвал громкий голос мажордома, возвестившего:

— Его сиятельство граф Освальд фон Ваерман!

Как-то само собой получилось так, что гости, разбредающиеся по залу, подались в стороны, освобождая центральный проход к столу. Я аккуратно придерживала свекра за локоть, слегка направляя его движение, потому на появившуюся в дверях фигуру посмотрела одной из последних.

Первое впечатление: он высок ростом. Почти на полголовы выше всех своих сопровождающих.

Вслед за именем графа мажордом торопливо выговаривал имена остальных гостей, пришедших с ним как свита.

Но все взгляды были прикованы к “главному герою”. Темноволосый, с довольно крупными чертами лица и хорошим крепким подбородком. Тщательно выбрит и на удивление достаточно скромно одет. В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль: «Чем-то он похож на моего свекра… Если бы не бархатная повязка, закрывающая левый глаз барона, то и вообще смахивали бы на отца и сына. Правда, они схожи не так лицом, как манерой одеваться: скромно, удобно и без излишеств.». На графе был темный бархатный колет без всякой отделки. Верхние пуговицы расстегнуты и видно белоснежную рубашку, обшитую по вороту тонкой кружевной каймой. Брюки, как здесь и принято, заправлены в высокие сапоги. В общем-то, ничего особо интересного, кроме, пожалуй, выбора украшений.

Надо сказать, что местная ювелирка отличалась грубостью и примитивностью. Почти ни у кого не было граненых камней, и все ожерелья, перстни и серьги украшали довольно массивные кабошоны. А вот у графа в левом ухе искристо поблескивала маленькая розовая граненая бусина, да на правой руке ярким пятном выделялся единственный перстень с огромным красным камнем. Это, пожалуй, было немного необычно.

Женщины, как и положено, блистали: у многих на пальцах было даже не по одному перстню, а по два-три небольших. Разумеется, мужчины не отставали от дам: массивные перстни, толстые золотые и серебряные цепи, выпущенные поверх одежды, и даже чеканные серебряные браслеты такой ширины, что скорее напоминали наручи. На фоне этого великолепия граф выглядел весьма скромно.

Отдавать команды в зале принялся розовощекий толстяк, любезный и приторный. Именно он провозгласил:

— Дамы и господа, прошу всех к столу! Ваше сиятельство, позвольте вас сопроводить!

Пока все рассаживались за столом, мы с бароном вернулись за госпожой Розалиндой. Толстяк в это время довольно уверенно распоряжался прислугой, а баронесса, вздохнув тяжело оттого, что снова нужно вставать и идти, ворчливо сказала:

— Этот проныра Бостер опять ухитрился занять лучшее место!

— А кто он, этот господин Бостер? – мне просто было любопытно.

Почему-то ответил мне свекор, а не госпожа Розалинда.

— Господин Бостер уже лет десять является бессменным бургомистром сразу двух городов. Он умеет найти некую точку равновесия между интересами баронов Бронхена и Превера.

— А кто наш бургомистр? – на всякий случай уточнила я.

Гости еще рассаживались, а мы с медленно переваливающейся Розалиндой едва-едва прошли половину зала.

Барон спокойно сообщил:

— До начала последней войны все эти земли были под рукой старого графа Булона. Он умер года за три до войны, не оставив прямого наследника. Несколько лет шли конфликты между троюродными братьями из боковой линии Булонов. А потом наш король передал все земли под управление герцога. Именно поэтому в Бронхене и Превере нет ратуши, а у нас нет бургомистра. Мы находимся ближе к герцогскому городу и сами отправляем туда налог. – А в этом году мы разве отправляли? – Твой муж занимался этим сам, Клэр, – сухо ответил барон. Свекровь только недовольно глянула на него и промолчала.

Не знаю, пригодится ли мне эта информация в дальнейшем, но слушать барона мне было интересно. Однако мы уже дошли до стола, и надо сказать, что наши места изрядно расстроили баронессу. Розалинда, севшая по левую сторону от мужа, тут же недовольно начала шипеть:

— Если бы ты не был столь глуп, мы бы могли сидеть гораздо ближе к графу! А сюда, в конец стола, попадут только остатки пира!

Я заметила, что сидящая чуть ближе к центру баронесса Штольгер прислушивается к словам свекрови и, протянув руку за спиной барона, незаметно ткнула Розалинду кулачком в бок. Толстуха ойкнула и замолчала.

Через некоторое время я поняла, почему она была так расстроена нашим местом: лакеи начали разносить первую перемену блюд от центра стола, от места, где сидел граф. Тушки зажаренных в травах ягнят, которую несли на огромных подносах трое из лакеев, быстро таяла под большим ножом еще одного слуги. К торцевому месту стола, где сидели мы, на блюде осталась только голова и довольно невзрачные голяшки. Одна из этих голеней перекочевала в тарелку Розалинды, и та наконец-то замолчала. Это было не слишком приятно, но совсем не смертельно: на столе красовалось множество блюд, и я, чуть потянувшись, начала наполнять тарелку свекра. Холодная куриная лапа, щедро посыпанная перцем, вареное яйцо, которое я сама ему и очистила, брикет плотной рисовой каши, который тут же полил густым мясным соусом шустро подскочивший лакей.

Первые минут тридцать пира все дружно насыщались. Затем подали вторую перемену блюд, в этот раз четыре огромных фаршированных рыбины. Такие большие, что хватило на всех гостей. И даже после этого на тарелке у разносчика осталась солидного размера хвостовая часть.

Из напитков на столе был довольно вкусный яблочный сидр и какое-то вино, которое подливали только мужчинам. Женщинам же, желающим выпить вина, его на две трети разбавлял водой специальный лакей с кувшином, зорко следящий за наполнением кубков.