КОМ 2 (СИ) - Войлошников Владимир - Страница 27

— Иван Кириллович, всё ваши шуточки! — строго сказала Есения. — И вообще, пройдите в группу зрителей, сейчас начнётся вторая дуэль.

— А палец? — растерянно спросил Сизарев.

— А палец — всё! Не нашли, время упущено. Можно было бы, конечно, попытаться лабораторно… Но отсечённой части всё равно нет. Мы можем сместиться на другой участок, а желающие продолжат поиски. Как вы считаете, господин Голубев?

— Да-да, вполне, — согласился артефакторщик.

— Кто следующий? — строго спросила Боброва.

РАЗВОРОТ

— Секундочку, — деловито вклинился Великий князь. — Этак у нас дуэль до ночи растянется, а половина экстерната будет шрамами по физиономиям щеголять, — от этой перспективы ожидающим своей очереди стало явно не по себе. — Господа, кто представлял интересы хорунжего Коршунова в первой дуэли?

— С вашего позволения, я, ваше императорское высочество! — Демидов слегка склонил голову.

— Голубчик, уступите мне эту честь на следующие круги, сделайте милость!

Разумеется, Демидов тут же согласился. И Иван, довольно хищно ощерясь, оборотился к ожидающим дуэли:

— Господа, если вы не желаете быть моими личными врагами, вы немедленно принесёте свои извинения моему боевому товарищу. В противном случае я буду иметь честь вызвать вас сразу по окончании дуэли с хорунжим Коршуновым. Здесь и сейчас. А господин Демидов, я надеюсь, не откажет мне в услуге и побудет моим секундантом тоже.

Не знаю, чего им больше не хотелось — извиняться или драться. Но великокняжеское давление позволяло в некоторой степени сохранить лицо, и извинения в конце концов были принесены должным образом. Иван принял максимально великосветский вид:

— Господин Коршунов, вы удовлетворены?

— Вполне.

Он оборотился к прочим присутствующим:

— Господа дуэлянты! Мы покидаем вас. Можете продолжать ваши изыскания. Рекомендую пригласить ищейку, что ли, покуда ваш обрубок не пришёл в окончательную негодность.

А я наконец принялся одеваться. Однако, свежо-с.

Великий князь пристроился рядом, облокотившись о барьер:

— Ну, я скажу, скор ты, братец! Дня не пробыл — уже дуэль на двенадцать человек!

— Сами напросились.

— Кто бы спорил! И всё ж таки ловко ты его расписал по трафарету!

— Батина наука. У нас, вишь, не забалуешь!

Я бережно заправил под рубаху медальон с Серафиминым портретом, примечая себе, что, возможно, кто-то из зрителей и хотел бы подойти ко мне, но все они натыкались на ершистый взгляд Великого князя и предпочитали не соваться.

А тот, убедившись, что зеваки потянулись в сторону корпусов университета, слегка прихлопнул в ладоши:

— Ну, что? Это дело надо обмыть!

— Какое обмыть, Иван, завтра на учёбу!

— Да чего там! С утра примешь антипохмелин — и, как огурчик, на лекции!

— Ага, зелёный и в пупырышку… Иван, нету у тебя тормозов, честное слово!

— Слушай, Илюха, никто со мной не спорит, один ты. Я, мать его, Великий князь!

— Вот и не веди себя как гимназист, от мамки убёгший!

Иван внезапно успокоился. Какой-то задиристый кураж слез с него, как с банана кожура.

— Знаешь, как твоего дойча на базе звали?

— Это к чему? — я принялся застёгивать пуговицы на кителе, с усмешкой поглядывая на Соколова. — Ну, не знаю. И как?

— А к тому. Звали его «Коршуновский душнила». Строем, по линеечке, орднунг сплошной. А ты будешь «Соколовский душнила», понял?

— Да хоть горшком назови, токмо в печь не ставь!

— Экий ты, братец, правильный. Мы ж не до синевы! Представление посмотрим, посидим, новости друг другу расскажем.

— Тебе будто простая казачья жизнь интересная…

Тут он обиделся:

— Ты товарищ мой или как? Ты коли не хочешь — можешь и вовсе не выпивать. Посидим, поужинаем без лишних глаз. В нашей столовке вечно… как микробус под микроскопом, все глазеют. Чувство такое, как будто весь затылок издырявленный.

Да уж, это я на всю катушку оценил.

— А мы в приличную ресторацию завалимся! — Иван слегка толкнул меня в плечо. — Я угощаю, ради встречи, а?

Да и неловко отказывать Великому князю, вон как встрече обрадовался.

— Уговорил, поехали, — я застегнул ремень. — Нашему брату собраться — только подпоясаться!

ТЕАТРЫ-РЕСТОРАНЫ

И потопали мы к пропускному пункту, через сумеречный лес, для удобства подсвечивая себе дорогу крохотными светлячками.

— Одно не пойму, — подивился я вслух, — к чему такие сложности? Дорога вот эта кривая, тайга стеной?

— А-а, брат, тут всё рассчитано! Это специально, чтобы гасить случайные выплески энергий. Студенты попадаются весьма одарённые, а навыков, чтоб всю силушку держать под контролем, не хватает. Ну и в обратную сторону это тоже работает. Исключению любых случайных возмущений и даже направленных воздействий. Всё что выше, экранируется и отслеживается с воздуха. А у поверхности земли диверсантам гораздо проще замаскироваться. Так вот, таёжный массив вполне успешно справляется с купированием магической агрессии.

— А бывают попытки?

— Магических терактов-то? У-ху! Сколько хочешь. До десятка в год точно. Здесь же, считай, основная магическая элита обучается.

Вот оно что, оказывается.

Дотопали до КПП, оттуда — до остановки и… минут десять ждали транвая.

— Вот я дурень, — сетовал Иван, — водителя отпустил! Забыл, какого числа у тебя прибытие стоит! Надо было хоть таксомотор от охраны вызвать. Может, вернёмся?

— Совсем вернёмся?

— Да до проходной, телефон там у охранников…

И тут из-за поворота металлически зазвенело — появился наш транвай. Несколько остановок мы проехали в сем грохочущем сарае, вышли на довольно большой площади и остановили извозчика, который и доставил нас в ресторацию под названием «Севилья».

Посидели славно, поговорили, ужин — выше всех похвал. Да я к тому же в обед не евши, кроме того борща (который, в точном соответствии со словами классика, по усам тёк, а в рот не попал) мне бы и самая простая еда сейчас за манну небесную сошла. По бокалу вина приняли. Всё чинно-умеренно.

И тут бы двинуть домой — в смысле, в университет — но Великий князь, похоже, как раз заскучал. Несколько раз оборотившись на оркестр, наигрывающий нечто изящное, он заговорщицки привалился к столу:

— Честно скажу, братец, на меня эти виолончели тоску наводят. Поехали в другое место? Я ж тебе представление обещал.

Глянул я на часы — ну, думаю, время детское ещё, отчего бы и не съездить?

Поехали снова на извозчике — Бог весть куда, я в Новосибирске-то плохо разбираюсь. Добрались — вокруг то ли парк, то ли лесная окраина, но площадь большая, пролёток много ожидает и даже мотоколясок. А сам театр (во всяком случае, на фасаде крупно было мигающими огнями выложено: «ТЕАТР ВАРЬЕТЕ») бурлил полной жизнью. Подъезжали и отъезжали экипажи, входила нарядная публика — как я погляжу, одни мужчины. Во весь фасад красовалась афиша, обрамлённая, опять же, мигающими лампочками, с поющей девицей. Создавалось полнейшее впечатление, что художник был гораздо сильнее сконцентрирован на грудях, выпирающих из выреза платья, чем на лице, полуприкрытом шляпой.

— Занятный, однако, театр, — усмехнулся я.

— Как сказали бы наши заокеанские соперники, лучшее место для джентльменов! — гоготнул Иван. — Пошли, сегодня «Орфея» должны давать. Надеюсь, мы не опоздали.

Ивана, ясно море, встретили со всеми расшаркиваниями — ну и меня заодно, понятно.

— Проходите, проходите, господа! — суетился капельдинер* с напомаженной шевелюрой и тоненькими подкрученными усиками. — Ваш любимый столик за вами оставлен, Иван Кириллович!

*Театральный работник,

следящий за порядком

в зрительном зале

до представления

и во время его.

— «Орфей был»?

— Нет-с! Через четверть часа. Пока Зизи поёт, и после ещё выход с кеглями, а после уж…