Трофей некроманта - "Каин" - Страница 41

Я довольно улыбнулся, сложил пополам лист с биографией нужного мне свидетеля, и убрал его в карман пиджака.

Но займусь я этим уже после того, как разберусь с делом мастера игрушек — Андрея.

Мои размышления прервал стук в дверь. А через несколько мгновений послышались тяжелые шаги, дверь открылась, и я услышал голос гостя:

— Письмо для Павла Филипповича Чехова!

— Покажи, — грозно потребовал Фома.

— А вы, мастер… — начал было курьер.

Но Питерский его перебил:

— Мастером я был при жизни! Теперича я миньон адвоката-некроманта, который вернул меня с той стороны. Если не покажешь письмо — я тебя съем. А письмо все равно отберу.

В подтверждение своих слов Фома щелкнул зубами, и спорить доставщик не стал. Послышалось его громкое «ик», а потом зашелестели быстро перебираемые в сумке бумаги. На третьем звуке испуганного икания я не выдержал, встал с кресла и подошел к двери. Питерский посторонился, а я принял конверт из рук бледного парнишки. Подписал бумаги, дал посыльному мелкую купюру на чай. Покосился на хмурого Фому и немного подумав, добавил еще одну.

— Спасибо, — поблагодарил я мальчишку. — Ступай.

Дважды гостя просить не пришлось. Он испуганной мышью метнулся с крыльца, подхватил стоявший у дома самокат и бросился к воротам.

— Ну и зачем? — спросил я у Фомы, рассматривая конверт, на котором стоял судебный штамп.

— Дак он из этих… — хмуро ответил слуга. — Опасный для общества человек. Никакой порядочный подданный Империи не станет пользоваться самокатом. Только зловредный. Таких надо воспитывать. Жаль, что император отменил порки розгами на площади. Каждому самодураку всыпать бы пяток розг — враз бы перестали на своих двух колесах кататься.

— Ты слишком строг к людям, — пробормотал я и направился к столу секретаря.

Взял из подставки нож для бумаг, вскрыл конверт. Тяжело вздохнул. Внутри лежала повестка на заседание по делу пропавшего улова, которое должно было состояться послезавтра.

— Что там, Павел Филиппович? — уточнила Нечаева.

— Повестка на заседание, — ответил я. — Придется писать ходатайство о переносе заседания, чтобы успеть ознакомиться с делом.

— Я все устрою как положено, Павел Филиппович, — поспешно заверила меня секретарь и села за свой рабочий стол.

— Спасибо.

В жилом крыле послышались голоса Яблоковой и отца. И только сейчас у меня в голове промелькнула мысль, что забрать из прозекторской труп, дело явно непростое. Вряд ли мне отдадут его по вежливой просьбе. Придется снова просить о помощи. И я положил конверт на стол, а сам быстрым шагом направился к дверям.

— До встречи, Людмила Федоровна! — послышался голос отца.

Я вошел в жилое крыло. Князь уже стоял у дверей, собираясь уходить.

— Отец, у меня к тебе еще одна просьба, — быстро начал я. — Она может показаться немного… необычной. Но тем не менее очень важной.

Филипп Петрович внимательно взглянул на меня.

— Слушаю…

Я достал из кармана лист с информацией об убитом в остроге монархистом и протянул его князю. И произнес, стараясь, чтобы мой голос звучал обыденно:

— Этот человек был убит в Крестовском остроге несколько дней назад. И мне нужно получить его тело. Чтобы оно выступило свидетелем и дало показания против Свиридова.

Чехов застыл на пару мгновений, потом гулко сглотнул, глядя на меня и обдумывая мою просьбу. А затем кивнул:

— Звучит и правда необычно… Видимо, даже будучи частью семьи некромантов, я никогда не привыкну к таким просьбам. Но раз он нужен тебе как свидетель… Что ж, я позвоню кому следует.

— Тебе стоит поблагодарить князя, — мягко напомнила мне Яблокова.

Она подошла ближе и буднично поправила воротник моего пиджака. Отец как-то странно посмотрел на женщину, будто этот жест его удивил.

— Спасибо, — вежливо кивнул я.

— Все хорошо, — поспешно ответил Филипп Петрович, развернулся и вышел из дома, оставив нас с Яблоковой наедине.

— Знаешь, Павел, мы обсудили мои занятия. Твой батюшка предложил мне помощь.

Я вздохнул, понимая, как тяжело придется князю. И дело не только в очевидной симпатии, которую эти двое испытывают друг к другу, но и в том, что Чехов был не самым терпеливым наставником.

— Приготовьтесь к жестким урокам, — предупредил я. — Филипп Петрович суров в учении. Он не терпит слабости. Не повторяет и не позволяет жаловаться.

— А с чего это ты решил, что мне понадобиться его жалость или повторы? — удивилась женщина. — Ты меня недооцениваешь, некромант! При жизни я много чего умела. И знания эти не дались мне сами по себе. У меня было много учителей, и каждый из них не особенно охотно делился своим опытом. Мне приходилось познавать многие науки по крупицам, по случайно брошенным фразам, а порой просто копируя мастеров… Моя мать учила меня, что стоит использовать слабости мужчин. Она считала, что мне нужно притворяться глупенькой красавицей. Как это делала она сама.

— Но вам это показалось слишком скучным? — предположил я.

— Знаешь, сейчас я думаю, что моя мама была права. Если бы мне хватило хитрости делать вид, что я просто удачливая дама, то сейчас бы я закрашивала седину и учила внучек, как правильно красить губы.

— Вы жалеете, что все сложилось иначе? — спросил я.

— Хотелось бы мне быть мудрой сейчас. Ведь ничего не мешает мне притвориться дурочкой…

— Мешает, — возразил я. — Вы умная женщина. И прикидываться глупышкой — ниже вашего достоинства.

— Потому я вряд ли доживу до старости. Меня опять убьет… — Яблокова запнулась на полуслове и замерла, как делала это иногда, будучи призраком.

Я осторожно положил руку ей на локоть, ожидая, когда она придет в себя.

— Вас никто больше не убьет, Людмила Федоровна, — тихо проворчал Фома, становясь рядом с ней. — Мы этого не допустим.

Глава 20

Все секреты мануфактуры

Я попросил Фому подать машину, а сам вышел в приемную, где меня ждала Арина Родионовна.

— Все готово, — произнесла девушка с улыбкой.

В ответ на мой удивленный взгляд она вынула из принтера документ и протянула его мне.

— Вот, ходатайство о переносе, — пояснила она.

Я взял лист, пробежал по нему взглядом и довольно кивнул. Подписал бумагу и попросил:

— Отправьте его курьером в суд под роспись о получении. Бумага должна быть в канцелярии уже сегодня. И ваш рабочий день будет закончен.

— Хорошо, — ответила девушка, снимая трубку с рычагов стационарного телефона. Я же направился к выходу.

Авто уже стояло у крыльца. Я спустился по ступеням, сел в салон. Произнёс, обращаясь к Фоме:

— Знаешь, где находится Игнатьевская мануфактура?..

* * *

Игнатьевская мануфактура располагалась на Южной стороне Петрограда, в центре Павловского района. Дорога до нее заняла у нас почти час, и все это время я раздумывал о том, как бы побыстрее закрыть это дело. Но когда машина остановилась у ворот, я понял, что мысли мои на самом деле витают вокруг субботнего обеда.

— Прибыли, вашество, — сообщил Фома, остановившись у ворот с логотипом мануфактуры.

— Спасибо, — поблагодарил я. И посоветовал ему: — Прогуляйся немного. Скорее всего, я могу тут задержаться.

Помощник с любопытством осмотрелся и посветлел, заметив чуть поодаль книжный магазин.

— Как скажете, Павел Филиппович, — пробасил он, выходя из салона.

У ворот уже собралось несколько хмурого вида дружинников, поглядывающих на меня с явной неприязнью. Наверняка они уже заметили номера семьи. А значит, мой клиент сообщил начальству, что обратился за помощью к народному адвокату.

Я неспешным шагом подошел к воротам, вынул из кармана удостоверение и произнес:

— Добрый день. Меня зовут Павел Филиппович Чехов. Мне нужно поговорить с приказчиком.

Дружинники переглянулись. Затем один из них нарочито неспешно сунул руку в карман и извлек из него телефон.