Трофей некроманта - "Каин" - Страница 37

— Вас послушать, так любой проступок опасен, — осторожно заметил таксист.

Я сложил газету и внимательно посмотрел на водителя:

— Не любой, — ответил я. — Нет ничего опасного в том, что парень разорил клумбу. Но он сделал это показательно и нагло, буквально под носом у стражей правопорядка. Такой риск не оправдан.

— Ну да… — кисло согласился водитель и вновь бросил на меня косой взгляд. — А как поймают, вы возьметесь его защищать?

Я вновь глянул на собеседника и улыбнулся.

— Возьмусь, если выпадет жребий. Или он сам попросит о помощи.

— Даже ежели он окажется каким-нибудь проходимцем?

Я вздохнул:

— Что поделать? Каждый имеет право на справедливый суд и помощь адвоката.

— Странный вы, мастер Чехов, — заметил мужчина, вернув свое внимание на дорогу. — Вроде должны быть обычным аристократом. А на деле и впрямь другой.

— Это какой же? — с любопытством уточнил я.

— Про вас всякое говорят… Одни считают вас добрым и наивным. Другие полагают, что вы святой. А я сейчас вот смотрю и думаю, что не правы ни те ни другие. Вы уж простите мою откровенность…

Мужчина запоздало смутился, но я только махнул рукой:

— Не беспокойтесь об этом, я не стану строить оскорбленную невинность. Все же я некромант и привык к тому, чтобы от меня всегда ждали чего-то мрачного и нехорошего.

— Есть в вас кое-что неправильное. Поверьте, я повидал много людей в салоне этой машины, и глаз у меня наметанный. Вы кажетесь старше своих лет. Нет, не внешностью, она-то у вас как раз соответствует возрасту. Но то, как вы решили меня не смущать, отведя взгляд… Как подали мальчишке деньги, вместо того, чтобы, как другие просто кинуть монету… И вовсе не потому, что хотели произвести впечатление! Сдается мне, что вам все равно, что о вас подумают…

Я развел руки в стороны:

— Может, вы и правы. Но такой уж у меня характер, ничего с этим не поделаешь.

— Хороший характер, — вдруг выдал незнакомец и впервые за всю поездку улыбнулся. — Побольше бы таких людей. Глядишь, и мир стал бы немного лучше.

Я не ответил и лишь пожал плечами.

Машина остановилась у арки, я расплатился и вышел из салона. Снаружи было свежо. Солнце клонилось к закату, от воды тянуло прохладой. Я поправил ворот пиджака и зашагал во двор, где меня встретил Евсеев. Он торопливо подошел ко мне, стянул кепку и поклонился.

— Павел Филиппович, к нам прибыл Лаврентий Лавович. Он пообщался со мной, а потом я взял на себя смелость и проводил его в дом, чтобы напоить чаем. Негоже благородному человеку сидеть в моей квартирке, где по коленям коты лазают.

— Все правильно сделал, — кивнул я. — Лекарь не посторонний нам человек. Он дал клятву семье.

— Слава Искупителю! — с облегчением выдохнул мужчина

— Все хорошо? — тихо уточнил я. — Все ли тебе нравится у нас? Быть может, есть какие-нибудь пожелания?

Дворник захлопал глазами, словно я сказал что-то удивительное, а потом тряхнул головой.

— Я всему рад, ваша светлость. Неужто я отвечу на вашу доброту неблагодарностью?

— Ты здесь не за доброту работаешь, — напомнил я. — Во дворе порядок, на рынок ты ходишь регулярно, за средства отчитываешься, так что наш бухгалтер никаких нареканий не имеет. Смотрю, одежду себе справил и стрижку оформил.

Мужчина принялся смущенно мять кепку.

— Так я ж теперь не пропащий, — произнес он негромко. — А служу при важном доме. У самого народного адвоката.

— Так меня теперь зовут? — осведомился я.

— Чаще всего так и называют, — согласился Евсеев. — Но уважительно, мастер Чехов!

— Обязательно скажи, если тебе что-то понадобится, — велел я.

— Спасибо, Павел Филиппович, — пробормотал мужчина и нахлобучил на голову кепку.

Я же направился к крыльцу и вскоре распахнул входную дверь. Со второго этажа доносились голоса, которые стихли почти сразу, как я вошел.

— Павел Филиппович⁈ — донеслось до меня настороженное.

— Да, Людмила Федоровна! — ответил я, поднимаясь по ступеням.

— Обычно ты всегда сообщаешь, что пришел домой, — с укором напомнила она.

— Мне казалось, что вас раздражает эта моя привычка.

— Что есть, то есть, — не стала спорить женщина, встречая меня в дверях кухни. — Но я привыкла к этой твоей особенности. И когда ты ведешь себя иначе, я начинаю нервничать.

— Я дома! — запоздало заявил я.

На кухне меня ждал Фома и Лаврентий Лавович. Я огляделся, выискивая взглядом Арину Родионовну, но ее здесь не было.

— Госпожа Нечаева попросила доставить ее домой — оказалось, что ее папенька хотел с ней встретиться, — с готовностью сообщила Яблокова. — Я подумала, что лекарь пожелал выяснить, зачем ей понадобился Сосновцев. Предложила остаться у нее. Но девочка сказала, что мне не о чем беспокоиться.

— Насколько я знаю, родители души не чают в Арине Родионовне. И отец наверняка просто решил убедиться, все ли с ней хорошо.

— И удостовериться, что она ночует дома, — едва слышно пробормотала Людмила Федоровна, но тотчас приняла совершенно невинный вид.

— Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы испортить репутацию Арины Родионовны, — хмуро бросил я.

— После официального знакомства семей станет легче, — невозмутимо продолжила женщина. — К тому же папенька вашей невесты практически незнаком с вами. Будет славно, когда он поймет, что вы человек порядочный и ему не о чем беспокоиться.

— Вы решили объявить о помолвке? — оживился Лаврентий Лавович. — Это ведь замечательно!

— И чем же это нравится именно вам? — подозрительно прищурился Фома.

— У меня будет еще одна пациентка, за здоровьем которой необходимо будет следить!

Невольно я заразился радостью лекаря и улыбнулся ему в ответ.

Глава 18

Вечерние посиделки

Остаток вечера прошел относительно спокойно. Яблокова охотно позволила лекарю проверить свое состояние. Пожаловалась ему на плохой сон и попыталась манипуляциями вынудить Лаврентия дать рекомендацию курить по вечерам. Однако парень оказался верным своим убеждениям и не поддался на уговоры.

— Курение чрезвычайно вредно, — упрямо заявил лекарь. — Особенно опасно для вас наличие угарного газа, который будет влиять на мозг…

— Оставьте свои лекции для других, юноша! — отмахнулась женщина и покосилась на явно довольного результатом этой беседы Фому.

Тот сидел за столиком, усердно делая вид, что читает газету. Но я заметил, что он раз за разом пробегал глазами по одной и той же странице, то и дело косясь на лекаря.

— Я курила большую часть своей жизни! — продолжила возмущаться Людмила Федоровна.

— Поспорил бы с этим утверждением, — подал голос я. — Пусть официально вы и были мертвы все эти годы, однако ваше тело оставалось живым.

— И к чему это ты сказал? — ехидно осведомилась соседка.

— К тому, что ваша зависимость осталась только у вас в голове, — спокойно пояснил я.

Женщина нахмурилась.

— Ты недооцениваешь силу моих страданий! — заявила она. — Бросить курить не так легко, как тебе кажется.

— На самом деле, через полчаса после курения тяга к никотину исчезает, — буднично сообщил Лаврентий Лавович. — И каждое утро человек заново начинает курить.

— Какая глупость! — фыркнула Яблокова.

— Иначе ночью вы бы просыпались каждый час, чтобы закурить, — продолжил лекарь. — К тому же вам стоит вспомнить, какой невкусной вам кажется ваша первая сигарета после пробуждения.

— Я плохо это помню, — проворчала Людмила Федоровна. — И не понимаю, почему должна оправдываться за свою блажь, и уж тем более просить разрешения.

При этом женщина выразительно взглянула на Питерского, который продолжал усердно всматриваться в газетный лист.

— Вы можете делать все, что пожелаете, — вздохнул лекарь. А затем, понизив голос, продолжил: — Но я должен вас предупредить, что никотин ужасно плохо действует на котов.

— Что? — подозрительно нахмурилась бывшая призрачная дама.