Смертельный лабиринт - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 68
- Предыдущая
- 68/80
- Следующая
– Как раз волнения-то я у него и не увидел, – возразил Климов.
– А вот и посмотрим, как прошла твоя миссия... А что за секретарша такая у них, что у тебя глазки светятся? Ириной Владимировной зовут, говоришь? Ну-ка расскажи мне о ней подробнее. У тебя взгляд вроде бы точный. Как она внешне? Как разговаривает? Ну все, что заметил... Да не смущайся ты, я ничего Марине не скажу, – подколол Грязнов и засмеялся.
Климов стал вспоминать глаза женщины, ее улыбку – не казенно-учтивую, а живую, естественную. Ее чуть курносый профиль. Пухлые, чуть приоткрытые, как у известных актрис, губы. Потом заговорил о ее фигуре...
– Э-э, да ты – поэт! – ухмыльнулся Грязнов. – Послушай, а когда она спрашивает, голову вот так, чуть набок, не наклоняет?
– Ага! Я как раз отметил, что это у нее не кокетство, а какое-то очень естественное движение. Добавляет обаяния. А что?
– Чего «что»? – посерьезнел Грязнов. – Портрет лица, как выражался один мой знакомый, очень схож... Ладно, разберемся. Телефончик случайно не записал?
– Есть, как же... – Климов достал визитку Рутыча, где на обратной стороне был записан номер приемной агентства «Гармония».
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересованно сказал Грязнов. – Если они еще работают...
Он набрал номер, подождал, услышал отзыв и спросил:
– Извините, это говорит Ирина Владимировна?
– Да, – услышал он ответ. – Но должна вас огорчить, никого из руководства сейчас на месте нет. Но если вы пожелаете оставить номер вашего телефона, я попытаюсь найти гендиректора или ее зама, и вам перезвонят. Я записываю...
Грязнов держал трубку не вплотную к уху, а чуть на отлете, и Климов слышал, что говорил певучий и мягкий голос секретарши.
– Сделайте одолжение, Ирина Владимировна. Вам звонит некто Вячеслав Иванович...
И Грязнов замолчал, ожидая реакции, а сам ухмылялся во все лицо. И она последовала:
– Рада слышать твой голос. Забыл ты меня. А как поживает наш друг?
– Жив и здоров, слава богу. Илонка, ты мне очень нужна – для совета. Это просто невероятная удача. Как нам сделать?
– Если номер не изменился, я, пожалуй, позвоню часиков в одиннадцать. Или ты уже спишь в это время?
– Я буду ждать, спасибо... – Грязнов положил трубку, посмотрел внимательно на Климова, помолчал, поглаживая свою лысину, и спросил: – Говоришь, красивая?
– Я просто удивился!..
– Видел бы ты ее помоложе... Ах, где мои годы?.. Ничего, я думаю, что теперь-то уж точно мы решим проблему с «Гармонией». Вот уж Саня будет смеяться!..
– Почему? Чего в этом смешного?
– Было дело... – Грязнов задумался, вспоминая. – Жизнь она ему спасла. В прямом смысле. Чего ж теперь не вспомнить, не посмеяться? Но и мы с Костей и племянником моим, Дениской, тоже хорошо постарались, большую рыбу тогда взяли. Зубастую... Когда ж это было-то? Да уж, поди, пяток лет назад... Как время летит!..* Ну а на сегодня ты свободен. Лети к своей Марине и не отпускай ее далеко от себя. Женщине, Сережа, вообще нельзя давать много воли, если ты ее любишь.
– Почему? – не понял Климов, и усы его смешно встопорщились.
– А потому что воля вольная для женщины – это не ее сила, а твоя слабость.
– Вы что, мусульманин?
– С чего ты взял? Я просто так думаю. И могу привести сотни, если не тысячи примеров... Ладно, езжай. Я позже переговорю с Нижним, а с утра мы сделаем ход конем...
«Они сами были виноваты, – скажет позже Грязнов. – Сидели б тихо, как мыши, мы бы тоже полегоньку занимались сбором улик. И как бы еще дело повернулось, неизвестно. Так нет же, обострения захотели...»
Очередную запись разговора Рутыча с Зоей по сотовой связи Игорь Петухов, которого сменил Женя Гуляев, привез Вячеславу Ивановичу около десяти вечера. В половине одиннадцатого Грязнов позвонил Сане в Нижний. Тот ответил, что тоже прослушал разговор и предложил начать операцию одновременно, с двух концов. Но только надо обязательно созвониться с Костей, чтоб потом не вышло накладки с информацией руководства Генпрокуратуры. Ну то есть соблюсти определенный пиетет, как это положено.
В одиннадцать Вячеславу позвонила Илона, она же – Ирина Владимировна Мерзлякова, которую и Грязнов, и Турецкий знали как Соколовскую. Но что не сделает, куда не повернет вдруг судьба тайного агента, даже если это – прекрасная женщина!.. И спустя полчаса Вячеслав Иванович спустился в подъезд и вышел на улицу, чтобы встретить подъехавшую на такси Илону, а заодно проверить, нет ли за ней «хвоста». Недаром же говорится, что береженого Бог бережет.
Ночная улица была пустынна. Грязнов встретил подъезжающую машину, помог Илоне выбраться из салона и спросил, сколько надо дать водителю?
– За пятьсот договорилась, – небрежно бросила она.
Грязнов обошел машину и протянул в открытое окно пятьсот рублей. Водитель взял, кивнул и уехал. Грязнов вернулся на тротуар, подхватил женщину под руку и повел во двор. Все молча. И только когда они вошли в квартиру и вспыхнул свет в прихожей, Вячеслав взял ее за плечи и развернул лицом к себе. Посмотрел и так, и этак, она тоже разглядывала его, чуть склонив голову к правому плечу – очень характерно для нее, – наконец одновременно засмеялись.
– А ты практически не изменилась, душа моя, – заметил Вячеслав.
– Ах, Слава, если б ты знал, сколько воды утекло... К сожалению, не могу сказать того же о тебе, дорогой мой. Все по-прежнему? Женщины в доме нет?
– Да теперь уж поздно...
– Странные вы ребятки, раньше – рано, теперь – поздно. Тогда целуй уж. Чего ждешь? По глазам же вижу! – радостно засмеялась она.
– Погоди, это ты кого имеешь в виду – во множественном-то числе? – ревниво спросил Грязнов, помогая ей снять верхнюю одежду и одновременно обнимая ее.
– Это я – вообще, – вздохнула Илона и принялась снимать теплые сапожки. – Тапки дашь?
– И халат, – кивнул Грязнов.
– Ну, Слава, – засмеялась она, – как был хулиганом, так им и остался. И очень это хорошо! – Она взяла его за щеки и чмокнула в нос. – Хочешь халат? Давай халат. Только я пойду в ванную, переоденусь...
Они сидели за столом на кухне по-домашнему, почти как муж и жена. А ведь когда-то могли... Да что-то не сложилось. Собственно, что именно не сложилось, очень даже понятно: работа развела в разные стороны...
Однажды это как раз и случилось, где-то около пяти лет назад, когда Илона по просьбе Славки действительно спасла Сашу Турецкого от рокового шага – тот едва не пустил себе пулю в висок. Ну так сложились обстоятельства, большая беда крылом, что называется, взмахнула и чуть не задела «важняка». И то была не игра, не рулетка, он и пустил бы, если бы пуля оказалась в патроне. Но ее там не было, потому что Илона ухитрилась ловко подменить у него пистолет, и, когда Саша нажал на курок, боек только сухо щелкнул. Они с тех пор не виделись. А у Илоны, как чуть позже понял Грязнов, словно что-то тоже треснуло внутри. Не сломалась она, нет, но... что-то в ней изменилось. Короче, он сам предложил ей поставить крест на прошлом, так как знал, какая жестокая, вынужденная каторга – эта проклятая агентурная работа. Пожалел, потому что очень она ему нравилась. Красивая, умная женщина, надо же когда-то ей и о себе подумать, судьбу устроить?.. Словом, отпустил птицу на волю, сам ни на что уже не рассчитывая... И вот снова увидел, потому что угадал ее в рассказе Климова.
Грязнов поймал себя на том, что суетится, ухаживая за дамой, облаченной в его махровый халат, словно за самым близким и желанным человеком. А она с улыбкой продолжала рассматривать его.
– Слава, – остановила она наконец его суетню, – сядь, отдохни и объясни мне, что тебе нужно? Чего сегодня у нас делал твой бравый, усатый сыщик? Смотрел он, во всяком случае, на меня, как на сдобную булочку, вот как эта. – Она подцепила вилкой кусочек и поднесла ко рту, закусывая очередной глоток вина.
Грязнов захохотал.
– Учти, и это при том, что он по уши влюблен в одну вполне симпатичную дамочку! Ты представляешь, какой жуткой силищей владеешь?
- Предыдущая
- 68/80
- Следующая
