Виртуозы общения. Секрет успешного взаимодействия с людьми - Дахигг Чарлз - Страница 50

Поначалу некоторые сотрудники Netflix приняли семинары в штыки. Они не хотели их посещать. Если все-таки приходили, то не хотели выступать. Если соглашались выступить, то не хотели идти первыми. Люди боялись сказать что-нибудь обидное, невольно задать оскорбительный вопрос, раскрыть что-нибудь о себе, указывающее на то, что они расисты или сексисты. Постепенно выяснилось, что семинары вовсе не такие страшные, как опасались сотрудники. Люди могли быть честными и задавать вопросы. За допущенную ошибку ни на кого не набрасывались. Количество семинаров росло, и говорить на деликатные темы становилось легче, пока, в конце концов, мероприятие не посетили тысячи сотрудников, причем многие не по одному разу. Они начали задавать друг другу вопросы, которые приводят к подлинному пониманию: что значит быть трансгендером? Как вы относитесь к полиции, будучи чернокожей матерью? Как вам удается совмещать работу и отцовство?^[13] И поскольку обсуждения проходили в соответствии с ориентирами, все понимали, что неприятные моменты неизбежны и люди будут ошибаться, но ведь в том и смысл, чтобы преодолевать дискомфорт и видеть, как наши слова влияют на других.

Так что же нам делать в самых трудных разговорах «Кто мы?» – в тех, где у нас, скажем, нет возможности вместе поиграть в футбол или поэкспериментировать с различными подходами к обсуждению вакцин? Как мы можем обсуждать расизм, сексизм или другие деликатные темы, если знаем, что неправильное понимание может повлиять на дружбу и карьеру?

Подход Netflix предполагает лишь одно решение: установите ориентиры и убедитесь, что они изложены четко. Пригласите всех к диалогу, позвольте высказаться каждому и дайте им понять, что нужно разобраться в себе. Создайте атмосферу духовной близости и ощущения, что всем рады. «Если первый же урок, который вы получите, откроет вам, что вы пристрастны и изначально настроены предвзято, то большинство людей это отпугнет», – объяснил Грег Уолтон, профессор психологии в Стэнфорде. Но если разговоры нацелены на созидание, а также на разнообразие и инклюзивность для всех присутствующих, то «вы приглашаете людей участвовать и учиться, брать на себя ответственность за улучшение ситуации».

Важно отметить, что подобные обсуждения почти никогда не проходят идеально. Но их цель – вовсе не достижение совершенства. Как сказала мне Майерс, «бо́льшая часть усилий направлена на то, чтобы лучше понять себя, свой менталитет и менталитет других». Цель в том, чтобы распознать наши собственные предубеждения, «кого мы можем исключать или включать».

Или, как выразилась Киара Санчес, цель не в том, чтобы «устранить дискомфорт, а скорее дать людям методику для его преодоления. Различие кажется незначительным, но в соответствии с нашей теорией дискомфорт может быть полезен». Дискомфорт заставляет нас думать, прежде чем говорить, заставляет пытаться понять, почему другие видят или слышат по-разному. Дискомфорт напоминает нам о необходимости двигаться вперед, о том, что цель стоит приложенных усилий.

Последствия

К 2021 году почти каждый сотрудник Netflix прошел подготовку по вопросам социальной принадлежности, разнообразия и инклюзивности. Появились группы поддержки сотрудников для расовых меньшинств (чернокожих, южноазиатских, латиноамериканских, коренных народов), сексуальных меньшинств (трансгендеров, геев и лесбиянок), а также для ветеранов, родителей и лиц с нарушениями физического или психического здоровья. И хотя исследователи обнаружили неэффективность некоторых программ по снижению предрассудков, потому что те были слишком короткими или не вовлекали всех, продолжительные мероприятия и четкие ориентиры в Netflix значительно облегчили разговор «Кто мы?».

Всего через три года после найма Майерс Netflix опубликовала данные, показывающие, что сейчас она опережает по найму из недопредставленных групп почти все другие крупные фирмы в Кремниевой долине и в Голливуде. Женщины составляли пятьдесят два процента рабочей силы и сорок пять процентов высшего руководства компании. Половина сотрудников Netflix в США принадлежала хотя бы к одной исторически исключенной этнической или расовой группе, девятнадцать процентов сотрудников были чернокожими или латиноамериканцами.

В индустрии высоких технологий подобные цифры поражают воображение. Для индустрии развлечений это столь же нетипично. Исследователи из Университета Южной Калифорнии сравнили Netflix с другими развлекательными компаниями и обнаружили, что в шоу Netflix участвует больше женщин-сценаристов, чем на остальных студиях, и необычайно много чернокожих и представителей других недопредставленных групп среди режиссеров, актеров и продюсеров. Наконец-то Netflix стала для сотрудников принципиально иной компанией, непохожей на ту, где Джонатан Фридланд произнес оскорбление расистского характера.

Затем в октябре 2021 года Netflix запустил новое стендап-шоу Дэйва Шаппелла под названием «Ближе». Шаппелл – один из самых популярных комиков в мире, известный едкими высказываниями о расе, поле и сексуальности. В «Ближе» он шутил о том, что его обманом заставляют называть транс-женщин красивыми. Он утверждал, что «пол – это факт» (многие сочли, что тем самым он лишает транс-сообщество права на существование), и высмеивал жертв сексуального насилия. Он сетовал на отношение общества к рэперу ДаБаби, которому простили убийство человека, но сделали изгоем из-за гомофобных высказываний.

GLAAD, организация, которая отслеживает в СМИ предубеждения в отношении ЛГБТ-сообщества, заявила, что шоу «высмеивает трансгендеров и другие маргинализованные сообщества». Сотрудник Netflix пожаловался в Twitter, что шоу «нападает на транс-сообщество и само понятие трансгендерности». Внешние группы готовили акции протеста и собирались объявить ему бойкот.

Волна возмущений вынудила Теда Сарандоса, содиректора Netflix, публично выступить в защиту программы и заявить в электронном письме, разосланном всем сотрудникам: «Мы твердо убеждены в том, что виртуальный контент не наносит прямого вреда в реальном мире». Он отметил, что на сегодняшний день «Ближе» – «наше самое популярное, острое и удостоенное всевозможных наград стендап-шоу». Это вызвало еще большую критику. В полемику включились веб-сайты и газеты, всего за два месяца опубликовав более двух тысяч статей. Когда демонстранты пикетировали штаб-квартиру Netflix в Лос-Анджелесе в знак протеста против шоу Шаппелла, появились его сторонники, и вспыхнули беспорядки.

Со стороны вновь могло показаться, что Netflix воюет сама с собой. Но внутри фирмы сотрудники смотрели на события иначе и почти не выходили на пикеты. «Нам это ни к чему», – сказал сотрудник, подавший официальную жалобу руководству на стендап-шоу Шаппелла. Для них провели несколько общих собраний, на которых работники получили возможность высказать свои жалобы и упреки. Руководителям задавали вопросы; распространялись петиции с предложением реформ. Внутренняя критика осуществлялась на самой широкой основе, и компания успешно задействовала разработанные алгоритмы. «Мы знали, как сделать так, чтобы нас услышали, – объяснил мне сотрудник. – У нас была система, благодаря которой все могли узнать, что мы чувствуем».

Разумеется, разногласия возникали: ресурсная группа трансгендеров компании призвала снабдить шоу специальным предупреждением или отредактировать наиболее оскорбительные моменты; руководители отказались и заявили, что поддерживают творческое самовыражение, даже если оно оскорбительно. Несколько работников, разочарованных ответами руководства, покинули компанию.

Но даже сотрудники, которые жаловались на комедийное шоу, сказали мне, что во время напряженных дискуссий их тон, как правило, оставался сочувственным, и все могли свободно высказаться. Через несколько дней после публичного выступления в защиту шоу Сарандос повинился со страниц The Hollywood Reporter. «Я облажался, – объявил он и согласился, что не принял в расчет мнение работников компании. – В массовой рассылке мне в первую очередь следовало признать, что пострадала группа наших сотрудников, и они действительно обиделись. Полагаю, моим электронным письмам недоставало человечности». С тех пор, заверил Сарандос, он сосредоточился на том, чтобы «просто слушать людей и узнавать, что они чувствуют».