Семейное дело - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/115
• Следующая

— Ведь если хорошенько подумать, Александр Борисович, древнеримского принципа «ищи, кому выгодно» еще никто не отменял…

Турецкий насилу удерживался от неуместного, но трудноподавляемого смеха: старший лейтенант Романова, эта вечная девочка-отличница, любимица генерала Грязнова, стала неузнаваема! Не понять, то ли парень-рокер, то ли молодежная певица-оторва. Волосы из-под съехавшей на затылок банданы торчат в разные стороны, на лбу — зеленая сыпь краски, на правой скуле набухает фиолетовый синяк… Но самый комический момент заключается в том, что Галина Афанасьевна, наплевав на свой внешний вид, как ни в чем не бывало сыплет юридическими терминами и сооружает стройную и убедительную версию убийства Скворцова и Барсукова.

— Галь, откуда синяк? — озабоченно спросил Александр Борисович. — Тебя что, били?

— А, это! — Галя рассеянно потрогала вспухающую часть щеки. — Так, ерунда. Вовсе и не бил меня никто, сама неудачно из машины спустилась… Вы не отвлекайтесь, Александр Борисович, это не главное.

— Главное или не главное, а насчет свинцовой примочки я все-таки распоряжусь, не то завтра ты себя не узнаешь… А ты рассказывай, рассказывай.

Страдания Гали Романовой, захваченной вместе с райтерами, не ограничились синяком. Главная неприятность заключалась в невозможности поговорить с должностными лицами, хотя бы попросить их позвонить Турецкому или Грязнову, которые, разумеется, не ждали беспокойства именно в воскресенье, но, насколько их изучила Галя, готовы встретить неприятность во всеоружии. Турецкий откликнулся оперативнее… Пришлось париться в «обезьяннике» вместе с собратьями по искусству граффити, которым Галя не успела как следует овладеть. Зато кое-какие предварительные выводы она сделать успела.

— Как вы думаете, Александр Борисович, что происходит с вагонами, которые «разбомбили» райтеры?

— Разбомбили? Так они их еще и взрывают?

— Ну разрисовали!

— Полагаю, их перекрашивают.

— Вот и я полагаю. А кто их перекрашивает?

— Фирмы, которые занимаются ремонтом вагонов, — твердо сказал Турецкий то, в чем не был стопроцентно уверен. — Надо выяснить, но, кажется, их немного.

— Вот и я то же думаю! — горячо рубанула Галя воздух ребром ладони и, сморщившись, застонала: запястье пострадало при не слишком мягкой посадке в зарешеченный автомобиль. Тут же, кстати, прибыла и свинцовая примочка. Когда Галя, приложив по клочку ваты ко всем своим повреждениям, обрела дар речи, Турецкий ей помог:

— Так ты утверждаешь, что Скворцова и Бирюкова убили фирмы, которые провоцируют райтеров на перекрашивание вагонов метро?

— Утверждать-то я не утверждаю, — осмотрительно ответила Галя, усердно прижимая влажную ватку к скуле, — но предположения такие напрашиваются. А вот то, что райтерам платят за разрисовывание поездов в определенном отстойнике, я заявляю с полной уверенностью.

— Так вот, значит, откуда у них деньги… — задумчиво произнес Александр Борисович.

— Ну не только оттуда, — вступилась Галя за своих соратников по разрисовыванию стен. — Они ведь не зря делают фотографии.

— Какие фотографии?

— Ну просто фотографии! Один и тот же пис — граффити на стене здания или вагона — фотографируют в нескольких ракурсах, чтобы поместить на сайтах.

— На сайтах — значит, в Интернете? Надо заняться. Это дело Рюрика Елагина…

Галя блаженно откинулась на спинку стула. Стул был довольно жесткий, но даже он казался ей мягким и уютным после нар «обезьянника». Сейчас приключение представлялось ей забавным познавательным эпизодом, чем-то вроде экскурсии к диким племенам, живущим собирательством и охотой. Даже в самые острые моменты она знала, что, несмотря на суровость стражей, в любой момент она может прервать игру — и уйти… Почему же предпочла выбраться незаметно, с помощью переданной записочки, в которой просила позвонить самому Турецкому по указанному номеру его мобильника? Для того чтобы не нарушать конспирацию? Не только из-за этого… Операцию по ее освобождению не удалось провернуть незаметно, и пришлось изобразить сцену, будто Гале стало плохо, и ее повели в медпункт. Галя вспомнила, какими глазами провожали ее члены крю «Витамины» — точно благословляли свою героиню, провожая ее на пытки. А какими глазами посмотрели бы они на предательницу? Галя глубоко вздохнула, точно освобождая легкие от застарелого запаха усталого тела, табачного дыма и мочи, властвующего в «обезьяннике».

— Правильно, — поддержала она разговор с Турецким, — одни добывают сведения ценой собственного здоровья, другие, вроде Елагина, наводят на них окончательный блеск… Чему удивляться? Да я не жалуюсь, Александр Борисович. Спасибо, что так быстро явились на мой зов.

Закончив разговор, Галя посмотрела на Турецкого влажными глазами, с мольбой, которую он не разгадал.

— Ну что, старший лейтенант Романова, — благодушно сказал Турецкий, — задание выполнено успешно, марш домой.

Галя резко вдохнула и выдохнула, как перед прыжком в воду.

— Александр Борисович, — заявила она, — а теперь я пойду обратно в «обезьянник».

Чего-то похожего Турецкий ожидал, поэтому не удивился. Зная Галочкину преданность делу… Однако сейчас он почувствовал, что эти замечательные качества начинают его раздражать.

— По-моему, Галя, — мягко начал он, — все, что могла, ты уже узнала. Дальше — работа следователя. Сегодня воскресенье. Отдохни, подготовься к рабочему дню…

Губы у Гали дрогнули, зато победно засиял синяк, от которого отняли ватку.

— Александр Борисович, уж если я внедряюсь в среду райтеров, так внедряюсь. Если я вошла вместе с ними в тюремную камеру, значит, только вместе с ними обязана и выйти. А иначе это все детский лепет. Поэтому я должна сейчас вернуться. Должна. Этого требует мой служебный… и, если хотите, человеческий долг.

Турецкий улыбался, как будто в самом деле прислушивался к детскому лепету. С одной поправкой — это лепетал умный и храбрый ребенок…

• Предыдущая
• 47/115
• Следующая