Корсары Николая Первого - Михеев Михаил Александрович - Страница 18

Самое интересное, что Матвеев, обычно снисходительно отзывающийся о «барских причудах», на сей раз отнесся к интересу мичмана с пониманием. Гребешков же и вовсе родился и вырос в этих местах, так что рассказать мог еще больше. Александр, к собственному удивлению, узнал от них не просто многое, а то, чему в Корпусе не учили в принципе. К примеру, как по цвету (они как раз проходили мимо довольно обширного ледового поля) определить толщину льда. Или какие ветра и в какой период здесь бывают. В первый раз в жизни Александр увидел огромных, выстреливающих в небо искрящиеся фонтаны, китов. А белые медведи скоро и вовсе стали настолько привычной деталью пейзажа, что на них даже смотреть не хотелось.

А когда идти оставалось всего ничего и не больше половины суток до острова Сосновец, исключительно удобно расположенного в горле Белого моря, они, спрямляя курс, приблизились к берегу и заметили густой столб дыма, упирающийся, кажется, прямо в небеса. И как-то сразу все поняли, что спокойная жизнь закончилась.

Первой реакцией Александрова было скомандовать: «Паруса долой!» Как ни крути, а мачты без парусов издалека заметить несколько сложнее. Однако он тут же сообразил, что если противник еще здесь и успел их засечь, то поставить паруса вновь они уже не успеют и станут легкой добычей. Поэтому «Санта-Изабель» просто отвернула, уходя подальше от возможных неприятностей. Получилось, надо сказать, чересчур резко – по накренившейся палубе начало скатываться все, что не закреплено. Однако корабль почти сразу выровнялся и больше строптивого коня не изображал, с каждой минутой удаляясь от подозрительных мест.

– Есть здесь, где укрыться? – спросил Александр у подоспевшего Матвеева.

Уточнять не стал, но купец и сам все отлично понял:

– Точно не знаю. Я здесь проходил, было дело, но не пытался что-то искать на берегу. Торговать тут особо не с кем.

Оно и понятно. Купцу интерес ради интереса не то чтобы не нужен, а часто вообще противопоказан. Времени и сил занимает много, а толку чаще всего ноль. Это вам не первопроходец на государственной службе вроде Беринга или Крузенштерна. Те могли удовлетворять интересы свои, политиков и ученых, не думая о том, где взять средства – казна платит. Главное, суметь деньги из цепких лап чинуш выдрать, но они есть. А вот купец сам зарабатывает, и, хотя риск может иной раз принести немалую прибыль, все же люди, живущие торговлей, в тратах предпочитают проявлять осмотрительность.

– Здесь нет, – Гребешков подошел бесшумно, и оттого голос его прозвучал внезапно. Настолько, что и Александр, и Матвеев аж подпрыгнули. К слову, выглядел он очень взволнованным. – Но если отойти миль на пятнадцать, то есть удобная для якорной стоянки бухта. Там кругом скалы, между ними можно линкор укрыть – никто не заметит.

– Фарватер знаешь?

– Да.

– Ну, тогда уходим…

До места они добрались без приключений – видимо, англичане их все же не заметили. Бухта и впрямь оказалась удобной. Голые скалы, разве что кое-где поросшие местными неприхотливыми соснами, образовывали такое количество закутков и поворотов, что от беглого взгляда можно было скрыть не линкор даже – эскадру. Ну а от тщательного, систематического поиска не укроешься нигде, можно даже не стараться. Немного подумав, бухту решили использовать для стоянки, а к месту пожара охотников[19] послать пешком, благо напрямик идти было не так и далеко, миль шесть-семь, не больше. Конечно, семь миль по нехоженым местам совсем не то, что они же по дороге, но и, в принципе, ничего особенного. На охоту, чай, все хаживали. И потом, Гребешков заявил, что бывал в этих местах – как-никак, помор, местный. Стало быть, ему и карты в руки.

Разведка отправилась сразу же. «Санта-Изабель» еще не закончила разворот, чтобы встать на якорь, а шлюпка уже перебросила на берег Гребешкова, двоих матросов из молодых и… Верховцева. Мичман, по молодости имевший изрядное шило в заднице, не усидел на месте. Это, конечно, неправильно, командир не должен высунув язык бегать по лесам, но тут все отнеслись с пониманием. Да и недалеко тут, откровенно говоря. И, пока оставшийся за старшего Матвеев маскировал корабль и отправлял людей за пресной водой – старая еще не протухла, но пополнять и обновлять запасы следовало как можно чаще, – четверо охотников бодро шли по лесу.

Идти, надо сказать, оказалось не так уж просто. И сам Верховцев, и его люди были родом из куда более южных мест. Здешний лес, поросший низким, но густым кустарником да перемежающийся каменными россыпями, был им незнаком, ходить по нему они толком не умели. Гребешков умел, но и ему приходилось несладко – дома не был давно, отвык. В общем, потратили часа четыре, не меньше. А когда пришли, обнаружили картину сколь печальную, столь и показательную.

Еще недавно здесь была деревня. Ну, как деревня – скорее, это походило на разросшийся до безобразия хутор из тех, что в Малороссии встречаются на каждом шагу. Впрочем, по меркам славного просторами, но бедного людьми Севера вполне серьезное поселение. Десяток больших, это видно по занимаемой площади, домов с пристройками. А вот какими именно уже не сказать – на месте деревни теперь остались дымящиеся руины. Валялись тут и там обугленные бревна из сгоревших и рассыпавшихся стен, торчали в небо, словно уродливые пальцы, закопченные печные трубы, да поднимался вверх легкий дымок. Большой пожар уже кончился, затух сам собой, все же влажный климат не дает огню распространяться с запредельной скоростью, но подавить его полностью тоже сразу не может, и тлеть все это будет еще долго.

Сколько же здесь народу жило? Вряд ли очень много, хотя… Дома на Севере часто строят не только большие, но и двухэтажные, благо здесь нет проблем ни с бревнами, ни с землей. В каждом таком доме может жить несколько поколений одновременно. А потому народу было, вполне может статься, и под сотню человек. Где они, интересно?

А еще было ясно, кто виноват в случившемся. Банально потому, что сотворившие это англичане еще не ушли далеко. Александр в подзорную трубу смог в деталях рассмотреть и Юнион Джек на мачте, и сам корабль. Ничего особенного, паровой шлюп, весьма напоминающий издали затонувший «Бульдог». Учитывая одну школу кораблестроения, ничуть не удивительно – даже если верфи разные, основа одна и та же. Правда, шел он под парусами, видать, экономил уголь. Дым над трубой еле теплился – видать, котлы топят по минимуму, только чтоб иметь возможность быстро дать ход.

А еще у него не было гребных колес. Винтовой, значит. Такой может оказаться неприятным противником, уйти от него точно не получится. И в бою обездвижить, разбив гребные колеса, тоже. В отличие от них, винт находится глубоко под водой, и поразить его не так просто. Впрочем, это все теоретические измышления, пушек все равно нет.

Александр поймал себя на мысли, что пушки все больше становятся его идеей фикс, и поморщился. Мечтать о несбыточном глупо и бесперспективно. Тут надо думать, как с тем, что есть под рукой, выкрутиться. А то запросто можно начать измерять собой глубину северных морей. Не хотелось бы…

Зато понятно теперь, почему британцы их не заметили. Небось, заняты были здесь, в море не смотрели. Да и то сказать, много отсюда и не увидишь. Хотя этому месту было далеко до бухты, в которой схоронилась «Санта-Изабель», деревня все же располагалась на берегу небольшого залива. Море здесь дугой глубоко врезалось в сушу и с берега… ну, или находясь на малом расстоянии от него, видимость получалась очень ограниченная. Румбов семь, край восемь, не больше.

Сзади раздался хруст – так трещит, ломаясь, ветка под сапогом. Александр обернулся – и увидел перед своим носом два ружейных ствола. Держали их крепкие, кряжистые мужики в простой, но добротной одежде, сейчас, правда, изрядно изгвазданной в саже. У одного лоб перевязан серой тряпкой, на которой выступило небольшое пятно крови.

Еще четверо стояли позади, тоже при оружии. Единственно, применять его не спешили. Верховцеву стоило немалых усилий сохранить внешнее спокойствие. Явно местные, только-только безуспешно пытались защитить свои земли, потеряли все нажитое… Наверняка злы, пальцы на курках пляшут. Выстрелят, просто от полноты чувств, и поминай, как звали. В упор пуля такого калибра разорвет человека пополам.