Замок - Гурвич Владимир Моисеевич - Страница 30

Антону стало скучно, он налил себе вина и вышел на террасу. И стал думать о том, чем бы сейчас занялся, если бы находился в Москве. Впрочем, на этот счет у него не было никаких сомнений — отправился бы к Кате, вернее к Катюше, как он ее обычно называл. Они знакомы не так давно, менее полугода, и, несмотря на молодость, она лучшая его любовница за последние несколько лет. Антон прекрасно сознавал, что она с ним только потому, что он щедро оплачивает ее услуги. Ну и что, за то он получает бездну удовольствия. Она поистине гений наслаждения, одновременно бесстыдная и умелая, досконально знающая это искусство. Не случайно, что он в шутку называет иногда ее гейша. В самом деле, ее поведение похоже на то, как ведут себя японские куртизанки. Она не только способна ублажить по полной программе в постели, но и прекрасно принять и даже поддержать разговор. Она явно не дура, а весьма хитрая бестия, которая постоянно доит его вымя под названием кошелек, но так ловко и артистично, чтобы у него не возникло бы желание прекратить этот процесс. Да, с ней ему несказанно повезло! И почему он должен пребывать тут, в этом скучнейшем замке и с неинтересными и неприятными ему людьми, когда он мог бы наслаждаться объятиями прекрасной феи. Антон так живо представил эту картину, что окружающая действительность на какое-то время куда-то исчезла.

— Как чувствует себя Анастасия Владимировна? — вернул в нее чей-то вопрос.

Антон с большим сожалением расстался со своими грезами и посмотрел на спрашивающего. К его удивлению им оказался Ростислав.

— Тебя волнует самочувствие моей матери? — ответил он вопросом на вопрос.

Ростислав стоял рядом с ним с большим бокалом в одной руке, в другой — с наполовину опорожненной бутылкой коньяка. Прежде чем ответить, он из бутылки плеснул в бокал и отпил из него.

— Мне хочется, чтобы юбилей отца прошел хорошо, — сказал он. — И все бы остались довольны, уехали бы отсюда с приятными воспоминаниями.

— И зачем это тебе надо?

Ростислав едва заметно пожал плечами.

— Это нормальное рациональное поведение. Как руководитель компании я всегда стараюсь, чтобы все были бы довольны происходящем в коллективе. Это делает ситуацию стабильной и предсказуемой.

— Ну да, все забываю, что ты у нас крутой бизнесмен, — насмешливо протянул Антон. — Вот только не понимаю, чего ты хочешь от меня?

— Лично от тебя ничего, а от вас многого.

— Конкретно ты о ком?

— Конкретно, ни о ком. Я о системе.

— Становится понятней. Тебя не устраивает наша система.

— Не устраивает, брателла.

— Послушай меня, я тебе не брателла.

— Очень уж ты проникнут собственной значительностью, — усмехнулся Ростислав. — Впрочем, это характерная черта все вашей братии. Вы уверенны, что страна принадлежит вам и только вам. А все остальные — нахлебники, которые вы по своей доброте бросаете объедки с барского стола.

— Да если бы не мы, страны давно бы не было, такие, как ты, разнесли бы ее по кусочкам. Кроме как о своих бабках вы ни о чем другом думать не можете.

— Может, мы и любим деньги, но мы их и зарабатываем. А вы любите деньги не меньше нас, а вот сами заработать не можете. Зато тяните их из нас, как молоко из коровьего вымя, пока однажды оно не опустеет. Хочешь, скажу, сколько раз у меня вымогали всякие чиновники и аппаратчики взятки? У меня записано, могу посмотреть в компьютере. Знаешь, Антоша, я нисколько не сомневаюсь, что ты их тоже берешь. Или с тобой делятся другие, что одно и то же.

— Ты меня поймал за руку?

Ростислав откровенно усмехнулся и снова сделал большой глоток из бокала.

— А тебя и за руку не надо ловить. Достаточно посмотреть на тебя, чтобы все стало бы ясно. Знаешь, братишка, я долго обо всем думал и окончательно понял: не можем мы топтать одну полянку. Кто-то должен ее освободить для другого.

— И кто же ее освободит? — поинтересовался Антон.

— Ты и твои подельники. Потому что вы паразиты. Вы можете только существовать за чужой счет. Для этого вам и нужна власть. Она позволяет хорошо жить, не принося пользы. Самое ужасное, вы даже не понимаете, сколько вреда приносите.

Каманин уже некоторое время, стоя у окна каминного зала, наблюдал за беседой сыновей. Он видел, что с каждой минутой она становилась все напряженней. Его беспокоило то, что Ростислав то и дело прикладывается к бокалу.

К Каманину подошла Мария.

— За кем ты так долго наблюдаешь? — поинтересовалась она.

— Ростислав и Антон, что-то у них беседа становится все горячей, — пояснил Каманин. — Надо пойти их успокоить, а то еще драться начнут. Ростислав в детстве был большим забиякой. Любил провоцировать других, это для того, чтобы одолеть их в драке, в которой он был большим мастаком. Таким образом, он самоутверждался. У меня такое чувство, что он вспомнил свои детские годы.

— Я пойду с тобой, — сказала Мария.

Каманин посмотрел на нее, но возражать не стал. Они вышли на террасу и направились к мужчинам.

Мужчины же сверлили друг друга злобными взглядами. Каманин встал между ними.

— Что у вас тут происходит? — спросил он.

— Просто разговариваем, отец, — ответил Ростислав. — Давно с братом не виделись, накопилось много тем. Надо обсудить.

— А по-моему, вы вот-вот подеретесь.

— Это тоже один из способов разговора, — согласился Ростислав.

Каманин посмотрел на сына и понял, что тот изрядно пьян. Он знал, что Ростислав пил редко, зато сильно. И в какой-то момент вполне мог утратить контроль над собой.

— Брейк, — скомандовал Каманин. — Он взял у Ростислава из рук наполовину пустой бокал, тот не сопротивлялся. — Антон, ты же старший, должен подавать пример и вести себя разумно. Когда меня не станет, ты станешь главой нашего рода. Ростислав ты понимаешь это?

— Боюсь, мне придется подать заявление о выходе их вашего рода, — ответил Ростислав. Не совсем твердой походкой он направился в каминный зал.

— Пойдем, Антон, я скоро сделаю важное заявление, — сообщил Каманин.

Когда начались танцы, Лагунов решил, что будет танцевать с Майе. Он встал, чтобы осуществить свое намерение. И в эту секунду заметил, что рядом с ним присела Мазуревичуте. А дальше все случилось, словно бы на автомате, он подошел к ней и пригласил ее на танец. Она не стала отказываться, подала руку, и они вышли на небольшой импровизированный танцпол.

Лагунова охватило такое волнение, что его руки, обнимающие плечи партнерши, стали подрагивать. Она слегка отодвинулась от него, чтобы заглянуть ему в лицо.

— С вами все в порядке, вы нормально себя чувствуете, Сергей Станиславович? — осведомилась она.

— Все нормально. А почему вы спрашиваете? — в свою очередь спросил он.

— Показалось… Впрочем, не важно.

— Почему не важно?

— С вами же все нормально.

Лагунов кивнул головой. Но он понимал, что с ним не все нормально. Сладкий аромат ее духов воздействовал на него, как сильный алкоголь, кружил голову. Он плохо контролировал свое поведение, он боялся, что не сдержит себя и начнет ее целовать.

Он уже пожалел, что пригласил танцевать литовку. Лучше держаться от нее на расстоянии. Вряд ли ему что-нибудь обломится, а так только трепать себе нервы. Но он понимал и другое, что ему вряд ли удастся следовать этой разумной стратегии. Он терпеть не мог себя в чем-то сдерживать, ограничивать, а тут придется одеть на себя настоящие вериги. Лучше бы ему никогда ее не встречать. Только дело уже сделано и встреча случилась.

— Нет, с вами решительно что-то не то, — произнесла Мазуревичуте.

— Что не то?

— Вы не попадаете в ритм. Это происходит обычно тогда, когда человек поглощен не танцем, а чем-то другим.

— Чем же я, по-вашему, поглощен?

Она снова отодвинулась от него, чтобы посмотреть в лицо.

— Этого я не знаю. Я лишь вижу результат того, что вы думаете о чем-то своем. Может, лучше присядем.

— Мне хочется с вами потанцевать! — вырвалось у него.