Замок - Гурвич Владимир Моисеевич - Страница 29

Но Оксана всегда была очень самостоятельной, взяла сына и повела к знакомой учительнице музыки. Она сразу же обнаружила у мальчика большие способности. Оксана договорилась с ней о том, что, несмотря на возраст, она возьмет сына к себе на учебу. И вечером, когда Каманин пришел домой, поставила его перед фактом. Ему пришлось лишь согласиться с этим решением жены.

И вскоре он признал, что Оксана была права, что музыка — призвание Коли. Он учился самозабвенно, в отличие от большинства своих сверстников, не зная ни лени, ни скуки. С отличием закончил музыкальную школу, затем консерваторию, почти сразу создал свой коллектив, быстро завоевавший популярность. И вот теперь такой крутой поворот в его судьбе. Он, Каманин, как отец, не должен допустить, чтобы сын замуровал себя в монастыре. Это будет не просто преступление, это будет хуже — ошибка. Каманину всегда нравился этот афоризм, в нем он находил глубокий смысл.

Каманин встал, подошел к играющему Николаю. Сын прервал игру и вопросительно посмотрел на отца.

— Я очень рад, что твой талант не иссяк, хотя, как я понимаю, ты давно не играл, — сказал Каманин. Николай в знак подтверждения, кивнул головой. — Это был замечательный концерт классической музыки. А сейчас прошу, поиграй другие мелодии, чтобы мы могли бы потанцевать. Ты не возражаешь?

Николай, как это случалось с ним теперь постоянно, на некоторое время ушел в себя. Но на этот раз буквально на пару минут.

— Хорошо, папа, я поиграю, — произнес он.

— Объявляю танцы, — громко произнес Каманин.

Мария куда-то отлучилась, Каманин сидел и смотрел на танцующие пары. К нему подошла Анастасия Владимировна.

— Феликс, меня не пригласишь? — спросила она.

— Приглашу, Настя.

Каманин взял женщину за руку и повел на импровизированную танцплощадку. Николай играл медленную мелодию, и они закачались в такт ей.

— Мы с тобой не танцевали сорок лет, — проговорила Анастасия Владимировна, смотря в лицо своему партнеру. — Ты можешь представить такое?

— Ты права, представить нелегко, — согласился Каманин. — Столько времени прошло.

— А я помню, как это было в последний раз, словно вчера. А ты помнишь?

— Если честно, то нет, — признался Каманин.

— Это было в Крыму. Мы поехали всей семьей: я, ты и Антон. Мы великолепно отдыхали. Лучшего отдыха у меня с тех пор не было. Неподалеку от нашего дома отдыха в парке была танцплощадка, после ужина мы и пошли туда танцевать. Неужели не помнишь?

— Теперь вспомнил. В середине танцев погас свет и минут пять все танцевали в темноте.

— Да, именно так. Только не пять минут, а все пятнадцать или даже двадцать. Мне очень понравилось танцевать в кромешной тьме. Мы прижимались друг к другу и целовались, словно подростки. Это были лучшие мои поцелуи в жизни. Я ощущаю их вкус до сих пор. А ты?

— Если честно, Настя, я малость подзабыл их вкус. Но не сомневаюсь, что он был прекрасен.

— Ничего удивительного, ты мужчина, ты потом целовался с десятками женщинами.

— На счет десятков женщин — это небольшое преувеличение. Ты знаешь почти всех моих женщин.

— Почти — это не все, Феликс. Разве не так?

— Тут ты права, были те, о которых тебе неизвестно. Просто они не оставили в моей жизни почти никакого следа.

— А я оставила?

— Как ты могла не оставить, ты же моя первая жена, мать моего первенца.

— А вот мне кажется, если след и был, то давно зарос. — Голос Анастасии Владимировны дрогнул.

Каманин забеспокоился, вдруг она сейчас заплачет. Это у нее всегда начиналось легко.

— Это так и не так, Настя. Я помню, что между нами было. Просто это было очень давно, с тех пор так много всего произошло.

— Ты счастливый. А вот мне кажется, что после нашего разрыва в моей жизни уже ничего не происходило.

— Такого быть не может.

— Может, — настойчиво произнесла Анастасия Владимировна. Каманин посмотрел на нее, но ничего не ответил.

Мелодия закончилась, Николай без паузы заиграл следующую.

— Феликс, пойдем отсюда, давай спустимся к озеру, — предложила Анастасия Владимировна.

— Давай просто выйдем на террасу, — сделал ответное предложение Каманин. — Меня будет искать Мария. Она будет волноваться, не зная, где я.

— Ты не можешь без нее и полчаса, — с обидой в голосе произнесла Анастасия Владимировна. — Так сильно заботишься о ней, словно бы она тебе близкий человек. Хорошо, пойдем на террасу.

Они встали возле перил. Вокруг была разлита темнота, нигде не было ни одной светлой точки. Некоторое время они молчали.

— Знаешь, что я здесь поняла, — проговорила Анастасия Владимировна, — ни одно событие не завершается, если не поставлена точка. Время не властно над ним, на самом деле все продолжается, хотя мы этого можем и не знать.

— Никогда в этом, Настя, не сомневался, — отозвался Каманин. — Но что тебя заставило прийти к такому умозаключению?

Анастасия Владимировна сделала шаг вперед и теперь почти прижималась к Каманину.

— Я это поняла, как только тебя снова увидела. Я почувствовала, что во мне пробудилось то, что когда-то было и никуда не исчезло, а только залегло на дно.

— Когда ты покинешь замок, все снова вернется на прежние места.

— Нет, не вернется. Да я и не хочу, чтобы возвращалось. Феликс, а давай начнем с того момента, когда мы расстались.

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, как мы были счастливы в первые годы супружества.

— Конечно, помню.

— Так давай вернемся в эти годы, в это марево наших чувств.

— Настя, о чем ты говоришь. Если что-то и не умерло, это вовсе не означает, что это можно повторить. Подумай реально о том, что ты предлагаешь.

— Я понимаю, я стала старой. — В голосе женщины одновременно зазвучали грустные и резкие интонации. — Когда я смотрю на себя в зеркало, мне страшно. На меня из него смотрит отвратительная старуха. Конечно, зачем тебе такая карга. У тебя же теперь есть гораздо моложе. Я же вижу, как вы смотрите друг на друга.

— Настя, послушай. — Каманин взял ее за руку. — Я с благодарностью вспоминаю прожитые нами совместно годы. Но былого не вернуть. Надо с этим как-то смириться.

— Ты хочешь, чтобы я смирилась. Ты хоть понимаешь, что я всю жизнь думала только о тебе. И теперь, когда мы снова встретились, ты можешь предложить мне только смирение, привыкнуть к мысли, что тебя со мною никогда не будет.

— Настя, а ты не думала о том, что, если мы снова сойдемся, я буду с тобой несчастен. В отличие от тебя, я тогда поставил точку в наших отношениях. Я не испытываю к тебе никаких чувств.

— Зато к ней ты испытываешь! Тебе глубоко плевать на меня, ты ведешь себя, как последний негодяй. Я ненавижу тебя и ее — тоже.

Внезапно Анастасия Владимировна стала хлестать Каманина по лицу, по всем местам, куда попадали ее ладони. На террасе появилась Мария, она бросилась к ним и схватила женщину за руки. Но Анастасия Владимировна вырвалась и теперь стали бить Марию.

Каманину и Марии удалось усмирить ее только через пару минут. На шум вышли остальные гости. Антон подбежал к матери.

— Антон, отведи мать в ее номер, — попросил Каманин. — И посиди с ней хотя бы несколько минут, пока Мария принесет ей успокоительного.

— Нет, не надо! — воскликнула Анастасия Владимировна. — Я ни за что не стану пить ее успокоительное.

— Мама, пойдем в номер, — настоятельно произнес Антон.

Анастасия Владимировна не сопротивлялась, она стояла, поникнув головой и ни на кого не смотрела. Вместе с сыном она направилась к выходу с террасы. Антон осторожно обнимал ее за плечи.

— Что тут было? — спросила Мария, когда все снова вернулись в каминный зал.

— Воскресли прежние обиды, — пояснил Каманин. — Как выясняется, наши отношения с Настей так и не закончились. Я и не подозревал, что у нее они продолжались все эти годы.

Мария посмотрела на Каманина, но ничего не сказала.

Антон вернулся в каминный зал. Там ситуация не изменилась, Николай все так же играл на пианино, под его мелодию танцевала одна пара: Лагунов и Мазуревичуте. Все остальные выступали в роли зрителей.