Жестокая схватка - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/58
• Следующая

...Тамара Бойкова отняла платок от глаз и посмотрела на отца Николая. Они сидели в скверике при церкви. Вид у священника был печальный и участливый.

Тамара поправила на голове платок и сказала подрагивающим голосом:

– Отец Николай, я... я не знаю, что мне делать.

Священник протянул руку и погладил Тамару по лежащей на колене ладони.

– Ничего. Все будет хорошо, – сказал он.

– Хорошо? Но как? Петя в тюрьме. Ему грозит большой срок.

– Твой муж не преступник, и это главное. Это была самооборона, и следователь это знает.

Тамара опять всхлипнула. Промокнула глаза платком.

– Господи... – почти шепотом проговорила она, – я не знаю, как я буду без него.

Отец Николай сжал ее руку своими сильными пальцами.

– Будь крепкой в своей вере. Уныние – тяжкий грех. К тому же уныние еще никому и никогда не помогало справиться с проблемой. Поплакать, конечно, надо. Это полезно. Но как только почувствуешь, что слез не осталось, остановись и возьми себя в руки. Ты должна быть сильной. Если не ради себя, то ради дочери.

– Да, я знаю. Но все равно...

Вид у Тамары был несчастный. Под глазами пролегли тени, лицо было припухшим. Отец Николай смерил ее долгим, внимательным взглядом.

– Тебя ведь не только это ночное вторжение тревожит, – снова заговорил он. – Ты думаешь, что тот человек пришел к Петру не просто так. Между ними произошел какой-то важный разговор. И убийство оказалось результатом этого разговора. Тебя тревожит сам разговор, так?

– Так, отец Николай.

– Ты думаешь, что со смертью бандита эта история не закончится, так?

Вместо ответа Тамара лишь всхлипнула.

– У тебя есть догадки? Что на самом деле произошло у вас в доме позапрошлой ночью?

Тамара взволнованно смяла в пальцах платок.

– Я думаю, что бандит был не один. Когда я услышала грохот, я не сразу поняла – откуда он. И подошла к окну. Я видела, как из нашего подъезда выскочил человек. Он сразу же запрыгнул в машину, но я...

– Что?

– Мне кажется, что я его узнала.

– И кто же он?

– Это начальник Пети – Виталий Королев.

– Тот самый? – вскинул кустистые брови отец Николай.

Тамара кивнула:

– Да.

Отец Николай нахмурился. Взгляд его стал тяжелым.

– Ты уверена, что видела его?

– Я... нет, не уверена. На улице было еще темно. И фонарь светил тускло...

– Петр ведь собирался уйти с работы?

– Да, – кивнула Тамара.

– И он сообщил об этом Королеву?

– Да, сообщил.

– А что тот?

Тамара пожала плечами:

– Точно не знаю. Петя сказал, что Королев вроде бы не возражал. Но мне слабо в это верится.

– И ты считаешь, что ночное посещение связано с этим?

И вновь Тамара кивнула.

Отец Николай погрузился в размышления.

– Вот что я тебе скажу, дочь моя, – заговорил он наконец. – Я считаю, что ты должна пойти в милицию и рассказать обо всех своих подозрениях. Зло порождает новое зло, и конца этой цепочке нет. Злодеяния не завершатся сами собой. Их нужно остановить.

– Но ведь я... не уверена.

– Об этом ты тоже скажешь в милиции. Ты сделаешь то, что должна, а их дело – проверить твои слова. – Заметив горькую усмешку на лице женщины, священник кашлянул в кулак и добавил: – Я, конечно, понимаю, что в милиции работают не самые честные люди на земле. Вернее, не все они одинаково честны. Но больше идти некуда. Будем надеяться, что тебе повезет, и ты встретишься с приличным человеком, который профессионально делает свою работу.

Тамара сокрушенно вздохнула:

– Хорошо, батюшка, я так и сделаю. Тем более что другого выхода я и сама не вижу.

Петр Алексеевич сидел на железной кровати, обхватив голову руками. Какой-то бритоголовый уголовник в грязном спортивном костюме окликнул его:

– Эй, Бойков. Оглох, что ли? Тебя зовут.

Петр Алексеевич поднял взгляд. Лысый плотоядно ухмыльнулся:

– Тут на твой счет малява с воли пришла.

– Что? – не понял Бойков.

– Желаешь посмотреть?

Уголовник протянул ему свернутую бумажку. Петр Алексеевич машинально взял ее. Развернул и увидел два перечеркнутых слова: «Тамара. Даша».

Имена были перечеркнуты красным карандашом. А снизу была приписка: «Не забывай».

– Ну что, прочел?

Уголовник выдернул из пальцев Бойкова бумажку, щелкнул колесиком зажигалки и поджег ее.

Петр Алексеевич посмотрел, как темнеет и скукоживается листок бумаги, и в сердце у него засаднило.

– От кого эта малява? – спросил он, хотя сам знал ответ на свой вопрос.

– Неважно. Отдыхай.

– Но...

– Отдыхай, я сказал!

Через десять минут Бойкова повели на допрос.

Следователь был молодой, на вид лет двадцати пяти, не больше. Он был худощав и розовощек. Редкие волосики были аккуратно зачесаны набок, на тонкой переносице поблескивали очки в круглой металлической оправе.

– Здравствуйте, Петр Алексеевич. Я ваш следователь. Зовут меня Кынев Александр Вадимович. Вы готовы к разговору?

Бойков разлепил сухие губы и тихо проговорил:

– Да.

– Отлично. – Следователь улыбнулся. – Начнем, пожалуй, с оружия. Откуда у вас был револьвер?

– Не помню.

Кынев нахмурил редкие бровки.

– То есть как – не помните? Бойков, мне нужна правда. И вам она нужна. Мы должны выяснить все обстоятельства дела. Слышите? Все! Итак, начнем сначала – откуда у вас револьвер?

Петр Алексеевич вздохнул:

– Хорошо. Калачев сам его принес.

– Зачем?

– Он хотел... хотел мне его продать.

– Интересно, – ухмыльнулся следователь Кынев. – Так вы у нас, значит, коллекционер? Собираете огнестрельное оружие, а, Петр Алексеевич?

– Не совсем. Но собирался начать.

– Ну хорошо. Звучит все это как полный бред, но предположим, что вы не врете. Калачев сказал вам, где он взял этот револьвер?

Петр Алексеевич покачал головой:

– Нет.

Кынев задумчиво постучал по столешнице пальцами:

– Ну хорошо. Тогда ответьте мне вот на какой вопрос: почему в барабане была всего одна пуля?

– А там была одна?

– Да. Представьте себе.

Бойков пожал плечами:

– Я не знал. Я же говорю, Калачев принес мне этот револьвер на продажу. А в барабан я не заглядывал.

Лицо Кынева стало сердитым.

– Бросьте придуриваться, Бойков, – строго сказал он. – Вам это не идет. Вы же серьезный, взрослый человек. И понимаете, что вам придется за все ответить. Зачем вы лжете?

– Я не лгу.

– Ну хорошо. Продолжим. Как получилось, что вы застрелили Калачева?

– Это был... несчастный случай.

Следователь Кынев насмешливо кивнул:

– Я так и думал. Давайте в деталях.

– Он протянул мне револьвер, я стал его разглядывать. И случайно нажал на спусковой крючок.

– А курок, выходит, уже был взведен?

Петр Алексеевич пожал плечами:

– Видимо, я сам его и взвел.

– Что значит «видимо»? – сощурился Кынев.

– Ну хорошо. Я сам его взвел.

– Зачем?

– Чисто машинально. Знаете, когда держишь в руках револьвер, пальцы сами делают все эти движения.

– Какие движения?

– Ну эти... из ковбойских фильмов. Вот и я это сделал. Взвел. А потом нажал.

Кынев улыбнулся и покивал. Потом участливо спросил:

– Вы сами-то верите в эту ахинею, Петр Алексеевич?

– А почему нет? – пожал он плечами.

Некоторое время Кынев с интересом разглядывал своего подопечного. Затем достал из ящика стола лист бумаги, пробежал по нему взглядом и сказал:

– А вот ваша жена утверждает, что Калачев собирался вас убить. И вы выстрелили в него, обороняясь. Как вы это объясните, Петр Алексеевич?

– Моей жены там не было, – угрюмо ответил Бойков. – Она спала наверху и ничего не могла видеть.

Следователь вновь уткнул взгляд в бумагу:

– Она также утверждает, что видела из окна спальни удаляющегося человека, – продолжил он. – И даже назвала его. Знаете, кто он?

– Понятия не имею. Да и при чем тут это?

• Предыдущая
• 50/58
• Следующая