Пылающая сталь (СИ) - Добрый Владислав - Страница 8

Хотите танков? Вот они! Хотите самолетов? Вот вам самолеты! И наконец Польская компания. Война со страной, которая уже разгромила советскую Россию в 1920-м, и с тех пор только усиливалась? Авантюра! Но «гиена Европы» стремительно теснила Германию, а особенно её элиту, и не только политически и экономически, но и территориально, откусывая куски от Литвы, Чехии, претендуя на большее. Война была неизбежна. Но невозможна. И когда Гитлер начал её, и победил — недоверие сменилось на слепое обожание.

Гитлер был для военной касты Германии не просто вождем и пророком, он был воплощенным в человеке спасителем. Они обрели смысл существования. А ради такого можно и жизнью рискнуть. В разумных пределах.

В большинстве своем генералы вермахта, да и средний командный состав, не считая фанатиков из СС, оставались людьми практичными. К 1943-му стало ясно, что война затягивается. Но о последствиях поражения думать было рано. Нужно было добиться удобных условий заключения мира. Никто всерьёз не рассчитывал, что «союзники» (читай Америка, Англия уже воспринималась страной второстепенной) всерьез вступят в войну за интересы СССР.

Нужно было отодвинуть линию фронта на удобные рубежи, поубивать побольше русских и заморозить ситуацию лет на 10–20.

Всерьез генералы вермахта задумались о последствиях поражения в 1944-м, когда стало ясно, что идея «безоговорочной капитуляции», озвученная Рузвельтом еще в январе 1943 в Касабланке, вовсе не политическое заигрывание с электоратом, а реальная программа. Черчилль истекал от этой идеи ядом, но не мог ослушаться бывшей заморской колонии — тайные сношения с Германией через друзей и родственников, призванные подготовить почву к миру, и в самом деле оставались и тайными, и сношениями. Английская сторона не только не выставляла сколько-нибудь заметные фигуры в переговорщики, но и отказывалась обсуждать хоть какие-то условия сдачи. Даже личные гарантии.

Вполне возможно, что за весь двадцатый век это было единственное время, когда элитарная группа впервые оказалась перед лицом страха за свое будущее. Вот как это описывает один из генералов вермахта:

Мысль о перспективах поражения Германии меня ужасает. Я верю, что после этого Германия перестанет существовать как самостоятельное государство, будет поделена между победителями и большинство мужчин будет угнано в рабство. Кроме того, Германия лишится нацистской системы управления, а это, я считаю, будет для нее большим несчастьем. Это — наиболее подходящая для немецкого народа система, выражающая его интересы. Основной заслугой этой системы являются политика поддержания чистоты расы и вытекающее отсюда признание прав германской расы на господство. (взято из «протокол политического опроса командира пехотной дивизии „Бервальде“ генерал-лейтенанта В. Райтеля.» 14 марта 1945 года).

Но все это будет впереди. Прямо сейчас вермахт получил тяжелый удар под Сталинградом. Но это лишь значит, что надо ударить в ответ. И ударить в десять раз сильнее.

Для этого Гитлер дал генералам технику и оружие. Много и не хуже чем у врагов. Сама Германия — преданных и безжалостных солдат. Много и свирепее чем у врага. Генералам оставалось лишь соединить эти ингредиенты в философский камень войны — неудержимую, неотразимую мощь. И они с этим безусловно справились. Обкатали стремительные передвижения механизированных войск в Чехословакии. Закалили в огне и крови стальные клинья танковых дивизий в Польше. Отточили искусство владениями ими во Франции.

Конечно в России были некоторые заминки. Огромные просторы, сложные погодные условия. Не очень правильные приказы вождя… Но все эти стихии были преодолимы.

В самом начале войны, в мемуарах, генералы еще писали, вдобавок к вышеперечисленным проблемам, и про стойкость русских. Даже некоторые комплименты, вроде «первый достойный враг».

К 1943-му все эти признаки хорошего тона исчезли. Время заигрываний кончилось вместе с легкими успехами. Русские превратились в темную, зловещую силу. Немецкие генералы никогда не оскорбляли свои мемуары рассказами об «ордах русских, живыми волнами захлестывающих наши позиции». В конце концов, генералы писали мемуары намереваясь читать их вслух в обществе, или оставить детям. А писать про то, что их враги якобы настолько нелепы, что идут толпой на пулеметы — удел идиотов, пишущих для идиотов. А это уже профессиональная область Геббельса и покушаться на неё было бы неприлично.

В 1943-м впервые немецкие генералы стали по-настоящему интересоваться своим врагом. Немецкая разведка, не заметившая новую технику, в том числе танки, на советских парадах перед войной, вдруг оживилась. Стали выяснять технологические и производственные возможности Советского Союза, структуру дивизий, характеристики орудий, и даже узнавать имена и биографию советских генералов. И чем больше немцы узнавали о военачальниках красной армии, тем больше они укреплялись в своем превосходстве. И тем скупее становились записи в их мемуарах.

Дело не в русских солдатах, которые в подавляющем большинстве были крестьяне, со всеми вытекающими. И даже не в верховном командовании вроде Жукова, который успел походить в учениках сапожника, или Рокоссовского, побывавшем дорожным рабочим. Да, эти люди никогда не смогли бы в Германии даже ночной горшок за Манштейном вынести, (буквально, их происхождение было бы недостаточным для получения места в штате прислуги поместья Манштейнов) а теперь ведут в бой армии и даже иногда побеждают. Отчасти, это даже хорошо — какой же подвиг без достойного врага. Посмотрите вон на Наполеона, выскочка, а как талантлив. После войны, вне всяких сомнений, Ватутин, попади он в плен, наверняка бы удостоился перед смертью аудиенции у Манштейна. Для того чтобы позже, в мемуарах, появился красивый диалог. В котором Манштейн, с присущей ему солдатской прямотой, (к сожалению так и не обнаруженной мной в его насквозь лживых мемуарах, но почему то многие именно за это его хвалят, я не литератор, так что доверюсь профессионалам) наверняка проницательно укажет Ватутину на его ошибки, сможет мудро разбить оковы иудо-коммунистической пропаганды и Ватутин прозреет. Возможно, даже раскается.

И станет красивым персонажем, колоритным поверженным врагом, в истории семьи Манштейнов.

Но вот у командира 78-го гвардейского полка, Кондратия Васильевича Билютина, шансов на признание не было никаких. Родившийся в нищей семье, одиннадцатым — он должен был умереть от голода, от холода, сгинуть к своим 44-м годам, или превратиться в немощного старца от тяжелой работы. Три года церковной школы, чтобы уметь поставить крестик напротив суммы заработка в копейках — вот граница его возможностей. А если недоволен, пусть к матери своей пойдет и спросит, зачем эта дура его рожала?

После революции семья Билютиных получила землю, бывшую землю помещика которую они обрабатывали, в собственность. С землей пришла сытость и надежда. Именно тогда семья Билютиных узнала чувство постоянной сытости, столь привычное нам сейчас. Голод, вечный крестьянский спутник, отступил. Но не надолго. Местные Цапки и Цеповязы помогали семье Билютина как могли. Отняв землю, опутав долгами, свели всех в могилу. А маленького Кондратия пожалели, пригрели и стали кормить. За службу малую — пастухом. Жить бы Билютину младшему, да радоваться. Но вместо этого Кондрашка лучшей доли захотел и пошел по пути кривому. Начал с того, что вступил в местное ополчение, и воевал с бандитами. Цапки и Цеповязы тогда, прямо как и сейчас, очень любили порассуждать о твердой руке, у кого где место, кто волк, а кто барашек. Оттого, наверное, очень удивлялись, когда получали от семнадцатилетнего Кондратия пулю. Этнические и организованные преступные группировки могут существовать только в сплаве с государством — кулаки убедились в этом на собственном неприятном опыте.