Дворянин (СИ) - Злотников Роман Валерьевич - Страница 19

— Конечно,- кивнул Данька и, повернувшись к офицером, напомнил:- Только ещё раз повторю — говорю и действую только я. У вас и ваших офицеров одна задача — засвидетельствовать что и как произошло между мной и Несвижским.

— Не волнуйтесь, Даниил Николаевич — мы всё помним,- успокоил его Александр Клавдиевич.

В зале был полный бардак и свинарник. Даже воняло здесь точно так же… Сам полковник Несвижский как обычно сидел во главе стола, причём одетый не в мундир российского офицера, а опять же в какие-то польские либо литовские одежды, и заунывно тянул какую-то песню. На литовском. Или польском. Бывший майор не знал ни первого, ни второго, поэтому точно определить не мог. Но выглядело это несколько сюрреалистично — в горнице практически классического русского помещичьего дома за накрытым столом, в столице славного Пермского края абсолютно по-хозяйски сидит какой-то хрен в кунтуше и поёт на польском… Так что Даниил даже слегка притормозил! Полковник же расплылся в пьяной улыбке:

— О-о-о, мои улюбиени прзияцели… эй, кто там? Вина! Быстро!- но на его призыв ни кто не отреагировал. Данька окинул взглядом всю до изумления упившуюся шоблу, собравшуюся за этим усыпанном объедками и обгрызенными костями столом и двинулся к Несвижскому, по пути переступив через какого-то толстого купчишку, напившегося до такого состояния, что он рухнул с лавки и заснул так, как упал — с задранными на лавку ногами.

— Несвижский, ты совсем охамел? Тебя сюда прислали дорогу строить, а ты чем занялся? Пьёшь беспробудно, солдат на работы собутыльникам распродал…- бывший майор старательно и громко перечислил все прегрешения командира новоиспечённого Лейб-гвардии Железнодорожного батальона, отчего тот начал стремительно багроветь и наливаться злобой. А затем, не дослушав, вскочил и заорал:

— Пся крев! Да как смеешь ты — быдло подле, что-то предъявлять мне, урождённому Несвижскому, ясновельможному пану, офицеру гвардии и личному другу…

— Офицеру?- грубо оборвал его Даннил.- Что-то я тут никаких офицеров не вижу. Один скоморох в карнавальном костюме! Только что-то я никаких объявлений о начале карнавала не слыхивал. Зато, как управляющий строительством, точно знаю, что в настоящий момент идёт стройка… должна идти. И командир Железнодорожного батальона точно имеет предписание заниматься именно ей, а не пьянствовать и изображать из себя мелкую подшляхетную сволочь в нищих прадедовых тряпках!

— Быдло!- голос Несвижского сорвался на визг, а от его рожи, казалось, можно было уже прикуривать.- Я тебя…- и он трясущимися то ли от выпитого, то ли от ярости руками, потянул из ножен точно такую же карабелу, что у никак не защитивших его ряженых гайдуков… Но Данька не дал ему ни единого шанса. Он изначально подошёл с его левого бока и встал так, чтобы контролировать оружие Несвижского.

— Хлесь!- толстый хлыст, который он обоснованно(ну естественно — на лошадях же к усадьбе прискакали) держал в правой руке с размаху ожёг правую руку полковника, заставив того тонко взвизгнуть и выпустить из пальцев рукоять сабли.- Хлесь!- следующий удар ожёг щеку.- Хлесь!- затем шею.

— Пьянь! Скотина! Блевотина свиная! Лепёха коровья!- приговаривал Даниил, лупцуя оборзевшего шляхтича.- С самого приезда не просыхал! Русских солдат в рабов превратил, продавая своим собутыльникам направо и налево! Хлесь!

Несвижский рухнул обратно на своё место и уже не пытаясь достать свою карабелу и лишь заслоняясь ладонями и рукавами от охаживающего его хлыста.

— Свинья! Да у меня крепостные в разы лучше работают на славу отечества, чем такое чмо как ты! Да я тебя прямо здесь вот этим хлыстом насмерть забью…

— Дуэль!- взвизгнул Несвисжкий.- Требую дуэль!

— Дуэль?- бывший майор сдержал руку.- С тобой⁈ Да кто ты такой, чтобы я с тобой стрелялся? Пьяная свинья у которой ни чести, ни совести отродясь не бывало!

— Ты-ы-ы… не сметь!- не выдержал Несвижский.- У меня восемь поколений подтверждённых благородных предков! Не то что у-у-у…- тут рука Даниила, сжимавшая занесённый хлыст дрогнула, и полковник осёкся.

— Ах ты ж, чмо собачье…- Данька картинно раздул ноздри после чего громко выдохнул.- Да твои предки в гробу сейчас вертятся, глядя на то, что у них в роду выросло! У них-то, может быть честь и была, а вот у тебя, свинья, один гонор…- он сделал паузу, покачал головой, после чего медленно опустил хлыст.- Хорошо, из уважения к твоим предкам, я соглашусь. Завтра. В полдень. На своих пистолетах. С двадцати шагов. До смерти или невозможности продолжать дуэль. Может успеешь проспаться к тому моменту…- бывший майор развернулся к стоявшему у дверей Геруа.

— Александр Клавдиевич, могу я просить вас о чести быть моим секундантам?

— Вне всякого сомнения, Даниил Николаевич,- коротко отозвался тот.

Когда они с Геруа уже неспешным шагом ехали от усадьбы к пристани, полковник наклонился к Даниилу и негромко спросил:

— Даниил Николаевич, прошу покорнейше простить, но не удовлетворите ли моё любопытство — а кто такой «чмо»?

На следующий день за полчаса до полудня Данька с сопровождающими приехали на уговорённое место — на вершину горы, которая в покинутом майором будущем называлась Вышка. В те времена здесь располагался мемориал пермским революционерам, к которому вела длинная лестница. Сейчас, естественно, ничего этого не было, да и сама гора выглядела не так — она вся была испещрена какими-то узкими пещерками…

Несвижский был трезв, сумрачен, и одет в мундир гвардейского полковника. Его сопровождало трое офицеров Железнодорожного батальона, державшихся достаточно отчуждённо, и небольшая кучка его прихлебателей. Совсем небольшая, раза в три меньшая, нежели компания у него за столом… И очень показательным было то, что обязанности секунданта исполнял не кто-то из офицеров батальона, а нервного вида тип из числа его собутыльников. Похоже, вчерашние события опустили авторитета господина полковника ниже плинтуса.

Двое секундантов отмерили двадцать шагов после чего встретились в центре и коротко переговорили. После чего полковник Геруа махнул рукой, подзывая дуэлянтов.

— Господа, прошу предъявить оружие!

Несвижский махнул рукой, подзывая денщика, и тот, подскочив рысью к своему господину, раскрыл массивную лакированную коробку, в которой на бархатном ложе лежал красивый кремнёвый пистолет.

— Настоящий «Ле Паж»!- благоговейно прошептал кто-то.

Даниил молча вырвал из кобуры свой двуствольный.

— М-м-м… Даниил Николаевич,- мягко обратился к нему Геруа,- я конечно помню, что вы выставили условия — на своих пистолетах, но ваш — двуствольный, так что…

Бывший майор молча воздел стволы вверх и нажал на один из спусковых крючков, выстрелом, разряжая верхний ствол.

— ДА-ДАХ!

— Ещё замечания есть?- спокойно поинтересовался он, уставя ледяной взгляд не на Александра Клавдиевича, а на сильно побледневшего секунданта Несвижского, который до сего момента не произнёс вообще ни слова.

— Н-нет…- сипло прошептал тот.

— Тогда позвольте выдвинутся на позицию,- холодно произнёс Данька и, резко развернувшись, мерным шагом двинулся к отмеченному месту, на ходу небрежно засунув пистолет в открытую кобуру. С момента нападения плотогонов он успел расстрелять почти восемь сотен зарядов, изрядно подняв своё мастерство обращения со своим стволом, причём последние три сотни раз тренировал, так сказать, «стрельбу по-ковбойски». То есть с выхватыванием пистолета из открытой кобуры и выстрелом от бедра. И последние полсотни выстрелов на пятнадцать шагов вполне надёжно поражали грудную мишень… Так что он не волновался, что противник его опередит. Ну, если он, конечно, будет стрелять как здесь принято — вытянув руку и жмуря левый глаз. А он будет стрелять именно так. Потому что за те три дня пока шёл сбор информации, он специально озадачил своих агентов, главным из которых был Прошка, на то, чтобы разузнать о стрелковых талантах соперника. Поскольку изначально собирался выйти на дуэль. Потому как любые другие варианты обязательно тянули за собой непременные «палки в колёса». Снять Несвижского с командования батальона ему никто не позволит, а если он останется — непременно будет мстить и гадить… Так вот, судя по собранной информации, никакими стрелковыми талантами шляхтич не обладал. Дуэлировал помаленьку — это да, но сейчас все так делают. Не смотря на имеющиеся запреты. Ну дык Пушкина куда позже на дуэли грохнули, а Лермонтова и вообще чуть ли не в середине века. На Кавказе, правда, а не в столице как Пушкина. Но и отсюда до Питера ничуть не ближе чем с Кавказа…