Волчьи тропы - Фролов Андрей - Страница 15
- Предыдущая
- 15/87
- Следующая
— И если усвоение сыворотки у него пойдёт ровно, а не как у Эймунда-отрока, например. Помнишь, конунг, что в тот раз вышло? — Рёрик задумчиво почесал бороду.
В ответ Торбранд уверенно покачал головой:
— Разумеется, помню, но четырнадцать процентов за несколько часов…
— Как раз ещё не могут ни о чем говорить… — закончил фразу Оттар, потирая длинный нос. — У Эймунда отторжение тканей началось через целых две недели.
— Воля Норн…
Конунг снова кивнул, поймал полный мольбы взгляд дверга и улыбнулся:
— Хочешь спросить, дверг? — Улыбка его застыла, словно вода на морозе. — Хочешь узнать, что все это значит, да? Ещё не время, коротышка. Все, что тебе сейчас полагается знать, так это то, что в течение сорока ближайших часов ты либо станешь другим, либо умрёшь. И то и другое в моей власти.
Спокойный тон конунга, так неожиданно сменившего отношение к двергу, спокойствия последнему не добавлял.
Рёрик поёрзал в кресле, с ненавистью бросив взгляд на табличку, запрещающую курить в лаборатории.
— И все же какова вероятность, что вещество может дать незапрограммированный результат?
— К вашему… или его счастью, именно для дверга это маловероятно вообще, — не оборачиваясь, помотал головой Оттар, продолжая стучать по клавишам, — чистота породы, так сказать, практически полное отсутствие искажений человеческой сути, если не считать особенностей скелета и… — Тихонечко прожужжав, принтер выплюнул очередной лист. — Вот, готово. — И он протянул бумагу конунгу.
Сидящие рядом ярды склонились к нему с обеих сторон.
Через минуту Торбранд, поверх белого листа, поднял взгляд на съёжившегося дверга.
— А теперь слушай меня, Михаил Жаров из сорок пятого Убежища, — тихо начал он, и кузнец захотел мгновенно превратиться в букашку, — сейчас я кое-что объясню тебе, Миша, и от того, как ты меня поймёшь, будет зависеть как минимум одна жизнь. Знаешь, чья? Объясню как можно проще, как мы всё в этой жизни и привыкли делать, благо сейчас не в святилище находимся. Так что, надеюсь, тебе понятно будет. Но если не догонишь, смело спрашивай. Итак! Для того чтобы умереть, ты уже видел в девять раз больше нужного, это ясно. Может, ты, конечно, кузнец и хороший, но ситуация больно непростая…Все раумы, которых ты видел в Ульвборге, являются своего рода генетическими мутантами в шестом поколении. Вижу твои глаза, дверг, но мы не мутанты в привычном понимании этого слова. Так же как и любой здравомыслящий человек или дверг, мы готовы без раздумий пускать кровь троллям, альвам, хладнорёбрым или йотунам, которых в родном для тебя мире называют Светящимися или отродьями… Много лет назад нашими предками в целях сохранения генетической целостности и выработки средств защиты от ветров Фимбульветр, что вы называете просто радиацией, была разработана сыворотка, навсегда изменившая нас как привычных миру людей. Возможно, тебе не преподавали это в Убежище, что так славится системами сохранения собственной крови, но число незарегистрированных изменений в физиологическом и ментальном развитии по всей Гардарике… хм, России просто зашкаливает за все разумные пределы, объективно изменяя ранее признанные человечеством границы нормы. Потому что тем, кто ставил когда-то эти границы, не приходилось переживать ядерную зиму, спасая себя и собственное потомство…
Торбранд опустил взгляд, словно невольно уносясь в прошлое, но через секунду снова заговорил. Миха почувствовал, как из глубины его души рвётся на волю дикий вопль, и сжал зубы.
— Сыворотка представляет собой сверхактивное биологическое вещество на основе чистой крови, полученной ещё до Третьей войны, способное к активному размножению при попадании в благоприятную среду и подчинению её себе. Благоприятной средой для «Фенрира» является незараженная кровь любой группы. Это наш дар, благодаря которому мы фактически невосприимчивы к Чёрным Ветрам и генетическим изменениям, но это же и… наше проклятье. Шесть поколений, Михаил, — конунг горько улыбнулся, — мы не в состоянии что-то изменить, даже если бы и пожелали.
Кузнец посмотрел на свои побелевшие руки и разжал вцепившиеся в края стола пальцы. Преступление, за которое любого подземника просто заживо сжигали специальные команды чистильщиков, было совершено над ним в течение каких-то двух суток. Быстро и просто, словно выкурить сигарету. Миха понял, что очень хочет покурить, что в условиях Убежища тоже каралось смертью. Торбранд внимательно читал изменения на его лице. Или мысли?
— Ядерные годы, проведённые на поверхности, и Четвёртая война дали «Волку», в конечном пике своей активности заменившему нам кровь, совершенно новые и неожиданные возможности, заставив его вторично и третично мутировать прямо в наших предках. Гены были взяты под контроль, дети больше не рождались уродами, а понятие кровосмешения приобрело единственный возможный — мистический оттенок побратимства. Но это же и вызвало к жизни ряд… особенных способностей… — Торбранд поймал взгляд Атли и кивнул, тут же меняя тему. — Теперь для полного контроля над незараженной средой «Фенриру» необходимо не более девяноста шести часов. Чистота крови ускоряет процесс. Назови это мутацией, назови это болезнью, но мы считаем это даром. Мы бережём его и чтим. И называем волчьей кровью. Без этого волкам не выжить…
Если бы не введённые Оттаром перед серией тестов препараты, кузнец бы наверняка потерял сознание. Викинги, словно причудливую картинку, с интересом рассматривали бледного, как смерть, подземника.
— Может, — повернулся в сторону медика Торбранд, — ему ещё чего-нибудь вколоть?
— А? — бросил короткий взгляд из-за монитора Оттар. — Да ну, пустяк, Торбранд…
— Ну, смотри… — Конунг выжидал, наблюдая, как дверг справляется с собой.
«Почти тридцать лет, ребёнок от первого брака, надежды на жизнь и покой в старости, на почётное пенсионное место в Убежище — где все это?» — Миха закрыл глаза, чувствуя, как начинает раскачиваться потолок.
Голос конунга прорвался через пелену, словно желал добить дверга:
— Приблизительно сорок восемь часов назад ты был, волею Норн, инфицирован «Фенриром». Орм Змеёныш, сын Вестейна, невольно смешал свою кровь с твоей, положив начало процессу поглощения. Теперь два момента. Первый — это ты, дверг. Раумсдальцы испокон веков, — это слово так уверенно звучало в устах Торбранда, словно северяне действительно жили на сибирской земле не менее пары веков, — были людьми. И второе — тесты Оттара указывают на стопроцентное усвоение твоей кровью нашей вакцины. Без учёта, оборвётся нить твоей жизни завтра или нет, также не учитывая и твоё желание, через сутки ты станешь одним из… — он не стал использовать такой оборот, в последний момент изменив фразу, — станешь таким же, как мы.
Словно не вслушиваясь в смысл сказанных конунгом слов, Атли широко зевнул, почёсывая коротко стриженный затылок, а Рёрик потёр переносицу, снова сменив позу. Михаил прочистил горло, что удалось ему с большим трудом.
— Может… — он вздохнул, как перед спуском в обваленную шахту, — пойдём перекурим?
— О! — Рёрик оживился, привставая в кресле. — Дело, говорит ведь, конунг!
Складывалось впечатление, что для северян беседа велась о вещах вообще второстепенных. Миха вглядывался в иссушенные ветрами лица и не понимал. Управление Убежища при решении подобных вопросов на сутки запиралось в зале совета, и попробуй только пикни… А тут он с «покурить» словно в воду глядел.
— Пойдём покурим, — чинно кивнул Торбранд, вставая, после чего поднялись и ярлы.
Вышли в высокий коридор, отошли к мусорному ведру в дальнем тупиковом конце, и Рёрик раздал сигареты. Хотя Михаил и не курил, но качество табака, наверняка выращиваемого северянами самостоятельно, отметил. Хороший, крепкий. Дождавшись, пока прикурят остальные, он забрал у ярла спички и через несколько секунд с определённой долей страха сделал несколько первых, за лет эдак двадцать, затяжек. Что теперь табу на курение тому, чья кровь по законам его дома навсегда испорчена? Кашлянул с непривычки и вспомнил, как тайно, боясь каждого шороха, смолили с дружками на нижних этажах Убежища, когда ещё в школу ходил. Викинги неторопливо курили, поглядывая на дверга. Ниже их как минимум на голову, а то и больше, подземник стоял, окружённый людьми, ёжась от продувающего борг сквозняка и неумело вдыхая дым в попытке унять дрожь в руках.
- Предыдущая
- 15/87
- Следующая
