Волчьи тропы - Фролов Андрей - Страница 14

• Предыдущая
• 14/87
• Следующая

Подземник скользнул насторожённым взглядом по дружинникам, кивающим головами. Возразить?

— Скажи, — спросил конунг, неожиданно придав тону спокойно-вкрадчивые нотки, словно демонстрируя перемену темы, — ты сегодня хорошо спал, дверг?

Все замерли, как, впрочем, и Михаил. По выражению лиц, по внимательным взглядам и позам он понял, что все до единого сейчас понимают, о чем дальше пойдёт речь. Кроме него, конечно… Именно для этого, а не из-за трофейного компьютера, чья участь и так была ясна, приволокли подземника в длинный дом. В очаге треснуло догорающее полено, и в воздух прыгнули точки ярких искр. Осторожно подбирая слова, Миха спросил в ответ:

— На корабле? — и вздрогнул, подумав, что сказал что-то не то. Потому что люди за столами снова пришли в движение, что-то обсуждая, а ярлы и конунг закачали головами, негромко общаясь между собой. Кузнец в одно мгновение почувствовал себя голым, словно дорожные сапоги, потёртые штаны и куртка испарились, явив мускулистое тело карлика на обозрение северянам. А ещё он почувствовал себя полным дураком. И рана, как назло, опять заболела, пульсируя и горя огнём.

— Нет, — сказал конунг, заставив все разговоры умолкнуть, и подземник поразился силе власти, что Торбранд имел над своими людьми, — я имею в виду уже тут, в борге.

— Я ещё не ложился спать, правитель, — тихо сказал подземник, — просто не хотел пока. А что?

Естественно, ему никто не ответил. Снова негромко зашумели, снова Торбранд советовался со своими ярдами. Чувствуя, что неуловимый ответ уже близок, Михаил попробовал сам ухватить его за скользкий рыбий хвост и сказал, повышая голос:

— Я видел этот дом в видении, несколько часов назад, когда сидел в вашей тюрьме! Тут был пир и… — Он замолчал, подавленный неожиданной неудачей собственной смелости.

Вокруг вдруг забурлило, возбуждённо загомонило, люди хлопали ладонями по столам, что-то обсуждали, гремели посудой, размахивали руками, спорили, и только конунг и Орм безмятежно не меняли поз, внимательно разглядывая кузнеца. А из произнесённых вокруг подземника слов, к его нарастающему ужасу, лишь одно выделялось своей холодной неизменностью, передаваясь словно из уст в уста.

Кровь.

Есть время для смеха, для дружеских шуток и усмешки в лицо жизни, есть время для скорби и слез, для уходящего навсегда. Время для всего, что подчас приходит. Возможно, в жизни отдельного человека и может выйти так, что какое-то из Времён минует его, обойдя стороной по тем или иным причинам, но судьба, встречающаяся на пути подобно грузовику без тормозов, редко объезжает идущих ей навстречу. Судьба, встреча с которой чаще всего сулит освобождение от старого, выход в неизвестное и как минимум один-единственный шаг в пустоту.

Сейчас, стоя в длинном доме северян, Михаил почувствовал на лице свет фар судьбы-грузовика. Комната завертелась, а голоса в ней погасли, словно свечи, убитые ветром. Целостная картинка ещё не сформировалась, но обрывки, куски и неясные фрагменты её уже падали рядом друг с другом, позволяя прочесть общие очертания. Ещё ничего до конца не осознав, кузнец начал проваливаться в бездну понимания.

— Как ты думаешь, — голос конунга долетал из серого тумана, наполнявшего избу, — сколько сейчас времени, дверг?

Мысли разбегались, шустро унося от внимания подземника значение самого слова «время». Он мотнул головой, пытаясь сконцентрировать взгляд на Торбранде, и пожал плечами, совершенно не чувствуя боли в раненом.

— Сейчас уже позднее утро, дверг, — произнёс тот тоном судьи, зачитывающего приговор, — последний раз ты спал значительно больше суток назад. И мы действительно пировали тут вчера.

И казалось бы, ничего такого ужасного в этом не было, в нежелании спать или не чувствовать усталости, но дверг отчего-то понял, как пришло из ниоткуда знание о корабле северян, что именно в этом все дело. Непростое дело.

Орм, сидящий на скамье, что по левую руку от стола конунга, опустил глаза.

— Теперь я могу сказать наверняка, Михаил, — конунг тяжело вздохнул, — домой, в привычном тебе понимании этого слова, ты уже не вернёшься никогда…

— Присутствие в крови транквилизаторов, стимуляторов, ядов или любых медицинских препаратов составило ноль процентов… — Шелест переворачиваемой страницы. — Последний приём препаратов зарегистрирован не менее чем три недели назад. Вещество на основе анальгина с добавками не идентифицированных трав. Алкоголь, наркотики различной степени тяжести — ноль процентов…

Шуршание распечатанных на принтере листов.

— Содержание в крови активного вещества «Фенрир»составило четырнадцать процентов, результаты кратковременного наблюдения за активностью вещества подтверждают его интенсивное распространение по внутренней среде пациента… — Короткий кашель, снова шорох бумаги. — Предварительный прогноз на поглощение «Фенриром» незараженных потоков крови составляет приблизительно тридцать часов. Общее состояние пациента удовлетворительное, системы функционирования без особого труда перестраиваются на «волчью» работу. Реакция на алкоголь — положительная, реакция на наркотические препараты различной степени тяжести — положительная, патологических заболеваний не обнаружено, генетических заболеваний не обнаружено в пределах его нормы, способность к воспроизведению пока в норме. Рана заживает, регенерация тканей происходит в соотношении с общим повышением активности «Волка».Ментальный фон не выше нормы, подверженность гипнотическим воздействиям не выше нормы, устойчивость к радиации выше нормы на три пункта…

— Довольно, — конунг кивнул.

Оттар кивнул в ответ, аккуратно сложил в папку разложенные на столе бумаги и закрыл её.

Имя медика подземник узнал буквально несколько часов назад, как только из длинного дома коридорами и лифтами был снова доставлен в подвалы, где у северян располагалась лаборатория. Оттар был невысок, узок в кости, носат и невероятно худ, являя собой классический штамп человеческого учёного. Увидев его в первый раз, когда тот по приказу Торбранда поднялся из-за пиршественного стола, кузнец едва сдержал смех. Может, мечом он и ловок, но вот на руках дверг бы его просто изломал. Мысленно прикусив язык, Михаил вдруг осознал, что невольно величает двергом уже и сам себя.

— Готовь окончательный анализ, — сказал Торбранд. Оттар передал папку вождю, задумчиво прищурился и крутанулся на стуле, возвращаясь к своим компьютерам.

Кроме тощего викинга, кузнеца и конунга в просторной светлой лаборатории, одновременно являющейся и медицинским пунктом крепости, ещё находились раумсдальские ярлы. Викинги терпеливо ждали, сидя в высоких вертящихся креслах у свободной от приборов и машин стены, в то время как сам дверг, буквально только что освободившийся от липких датчиков и сенсоров, полуголым сидел на высоком и холодном операционном столе. Босые и далеко не чистые ноги болтались высоко над стерильным полом, но спрятать их от внимательного взгляда присутствующих было решительно некуда.

Михаил осторожно посмотрел на северян, словно ожидая вердикта. Однако что-либо объяснять эти люди не торопились. Ну, а чувство нереальности после приговора конунга, что навалилось ещё в доме, было заботливо выгнано взашей ледяными присосками приборов Оттара, жужжанием машин и всевозможными тестами, которыми этот щуплый мучил подземника как хотел.

Тогда, в башне со стоящим под железным куполом домом, после того как сидящие за коротким столом ещё раз посовещались, Торбранд сразу приказал увести кузнеца в медицинский блок. Несколько позже явился и сам, раздав своим людям короткие и скупые приказы. Сейчас кузнец постепенно приходил в себя, постаравшись смириться как минимум с ожиданием. Северяне внимательно разглядывали крепкий торс и мускулистые длинные руки подземника.

— Из него может выйти толк… — неожиданно негромко сказал Атли. Рёрик и Торбранд слаженно кивнули, продолжая смотреть на Миху, словно на скаковую лошадь. — Конечно, если сбить привычные для мышц замки…

• Предыдущая
• 14/87
• Следующая