Война (СИ) - Старый Денис - Страница 42

— Не буди лихо, пока оно тихо… Всё, Пётр Иванович, буде нам сумневаться. Людям не показывай токмо своих страхов. А так… Только дурень и не боится, — сказал казак и зычно засмеялся. — А я как есть — дурень.

Албычев также рассмеялся, выплёскивая эмоции.

Цифры примерные знали все. Но одно дело слышать, что к тебе идут пятьдесят тысяч маньчжуров, иное — увидеть их. Казалось, что пришедшие тебя убивать воины повсюду, и не только в поле зрения, но и при усилении глаз зрительной трубой. И это давило на психику.

В мае состоялось крупное сражение между китайцами и маньчжурами. На удивление, минцы не проиграли бой всухую, несмотря на то, что до начала сражения не могли даже определиться с командующим и имели колоссальное число дезертиров. Но тут главное, что проиграли, в то время, когда могли и выиграть.

Маньчжуры потеряли в том сражении за Пекин половину своего войска, потому столицу минского Китая не разграбили, её практически уничтожили вместе с людьми, которые там жили, захватывая лишь самых привлекательных женщин. Но после маньчжуры, именуемые пока что чжурчжэнями, были вынуждены уйти из Китая, так как правитель корейского государства Чосон Кванхэ-гун выбрал сторону в конфликте и спешил на помощь императору Мин Чжу Ицузюню, сбежавшему на юг Китая.

Вот в этих событиях русские со своими вассалами и начали дёргать чжурджэньского тигра за усы. Русские отряды вместе с тунгусами и представителями других народов нападали на идущие в Чосон обозы маньчжуров, истребляли их малые отряды. Немало получилось обогатиться, собрать внушительный запас продовольствия, предметов роскоши и коней.

Вот и решил правитель маньчжуров Нурхаци покарать людей с далёкого Запада. А людям с того самого Запада нужны были земли Маньчжурии, нужен Амур и стабильный выход к Тихому океану. Тут или умирать русскому человеку, так как есть воля императора, и её нужно выполнить, или костьми лечь, но убить врага.

— Что наш гость? — поинтересовался Верещага.

— Ты про чосонца? А что ему? Сидит и смотрит, на что мы способны, поражается нашей наглости, — сказал Пётр Иванович Албычев.

— Лучше бы войска привёл, — пробурчал Никита Верещага. — Пошли что-ли послушаем, что нам скажут!

К укреплениям действительно подъехала делегация. Десять всадников и восемь человек, которые несли носилки с каким-то важным маньчжуром.

Албычев и Верещага, взяв с собой десяток рейтаров и ещё троих казаков из самых отчаянных рубак, неспешно подошли к парламентёру. Толстый маньчжур что-то долго рассказывал, часто перебиваясь с китайского на иные наречия. Такой вот полиглот, который не хотел всё объяснить на одном языке. Хотя всё было понятно и так. Он грозил всеми карами, и что его армия такая огромная, что… Ничего путного, короче, сказано не было.

Война с маньчжурами была предопределена, как только государь-император Димитрий Иоаннович озвучил планы по русской экспансии на Восток. Уже в Благовещенске живут корабелы, собраны запасы канатов и парусины, инструменты. Строить корабли нужно, и место, где это должно быть — некий Владивосток, город, которого ещё нет, но место, для которого уже разведано. И это земли, которые маньчжуры считают своими.

— Всё! Голова болит уже от этой тарабарщины. Пошли обратно, да воевать пора! — сказал Верещага после того, как он с умным видом, будто что-то понимал, более десяти минут прослушал отповедь маньчжура.

— Ты прав, — сказал Пётр Иванович и обратился на китайском языке к парламентёру. — Мы будем драться. Атакуйте!

С гиканьем лавина маньжурской конницы рванула на укрепления русских. Союзную конницу получилось оттянуть вглубь укрепрайона, и перед маньчжурами, по сути, и не было врагов. Пока не было.

Маньчжурские кони быстро стали спотыкаться, наездники вываливаться из сёдел. Их быстро затаптывали соплеменники. Мотки проволоки были протянуты в уровень травы, которая уже пожухла, но не сошла. Определить визуально препятствие было возможно, только когда знаешь, что искать. Вот и выходило, что часть коней смогли пройти препятствие, но часть спотыкалась. Проволока была прочная, а опоры, на которых она навязана, выполнены из железа и вкопаны основательно и часто.

— Ну? Как оно? — спросил Верещага.

— Только начало, — отвечал Албычев.

Общее командование осуществлял атаман. Пётр Албычев много с ним разговаривал и, как не хотелось ему самому командовать, понял, что казак более опытный, да и успел поучаствовать в войнах. Так что единоначалие было соблюдено, чему был рад и Никита Верещага, посчитавший своим долгом «преподать урок» перспективному военачальнику Албычеву.

Между тем, часть маньчжуров прорывалась через преграду, и изрядно поредевшие отряды воинов противника устремлялись вперёд. Раздались первые выстрелы. Пока стреляли только стрелки, на грани своих возможностей и часто наугад. Пушки также уже могли доставать даже дальней картечью, но Верещага планировал использовать артиллерию наверняка, чтобы просто смести первые ряды противника.

— Пора! — прокричал наказной атаман, но его не слышали.

Нужно посылать вестового. Артиллеристы промедлили, по мнению Верещаги. Но направлять никого не пришлось.

— Ба-баба-бах, — начали свою работу артиллеристы.

Не только первые ряды сметала картечь, но и тех маньчжуров, которые шли следом. Один стальной шарик забирал жизни у двух-трёх всадников, невзирая на доспехи. Такая картечина могла и не пробить доспех, если уже шарик пронзил плоть одного из маньчжуров и чуть потерял свою кинетическую силу, но мощнейший удар по броне сметал и второго наездника, тот падал и быстро получал новые удары уже от своих соплеменников.

Таких пушек тут не знали, как не знали и новаторских тактик применения артиллерии. Мощная маньчжурская армия в своём распоряжении имела крайне мало крайне устаревших пушек. Но, что самое главное, они не умели правильно их применять, надеялись на конницу. Не зря надеялись, и китайские войска всё же потерпели поражение. Но сейчас им противостояло русской войско.

К чести азиатов, они не остановились. Разобрав ловушку и обойдя завалы из своих соплеменников, маньчжуры снова и снова накатывали в сторону выдвинутых вперёд пяти флешей. Уже казалось вот-вот, и начнётся рукопашная схватка, которую так хотелось бы избежать. Стрелкам приходилось перенаправлять выстрелы всё ближе к небольшому рву и валу, на гребне которого начинались флеши.

Но не было паники. Сейчас занятые уничтожением врага русские воины отрабатывали все те психологические установки, что им вдалбливали во время обучения, и какие они уже сами зарабатывали во время боёв. Ещё не проявились три фактора, три неприятных для врага сюрприза, которые способны значительно уменьшить количество маньчжурских воинов.

Флеши, выдвинутые впереди основных фортеций русских, представляли собой отдельные крепостицы, лишь с тем главным отличием, что они были оборудованы для встречи врага по фронту. Обойди маньчжуры какую флешь, и они удивились бы, что там нет никаких ям, рытвин, а напротив, проложена дорога, чтобы иметь возможность уйти защитникам и увезти пушки, если в идеале сложится ситуации, что это будет возможно сделать.

И, казалось, что вот оно решение — обойти! Однако, перекрёстный шквальный огонь не позволял это сделать, и уже были мертвы те несколько сотен маньчжуров, которые ценой своих жизней совершили неудачную попытку охватить две флеши с флангов.

— Гранаты! — закричал истошно полковник, да, уже полковник, Черкасс Рукин.

Именно Рукин командовал флешами, как и всей передней линей обороны. Можно быстро расти в чинах на Дальнем Востоке и за полгода из сотника превратиться в полковника. Есть на то дозволение государя, давать чины до полковника на месте, так Албычев и воспользовался такой вот своей привилегией. Надо же ему иметь лично благодарных людей в своей команде.

Не всем дозволялось кидать гранаты, в каждом десятки таких было по два человека. И дело не только в том, что можно ошибиться и не туда бросить гранату, или что не разберёшься, как её подпаливать, а дело в дальности броска и его меткости. Закинуть чугунный ребристый мячик на пятьдесят-шестьдесят шагов — не такая уж и тривиальная задача, и она под силу лишь особым умельцам с силушкой в руках.