Моя непокорная травница (СИ) - Амор Стейси - Страница 34

Ко мне моментально подбежало двое мужчин, схватили за руки, чтобы я не вырывалась. Военачальник на мои вопли не отвечал, струсил, опустил голову, чтобы не встречаться взглядом. Он же и скомандовал, чтобы меня повели в темницу.

— В темницу? — Возмутился священнослужитель. — Нет! Ты хочешь, чтобы наши люди ожили?

— Конечно, хочу.

— Тогда отдадим ее богам, — предложил отвратительную идею. — Ведьма сгорит, а ее злые чары рассеются.

— Нет, — не соглашался воин. — Брюс нам головы свернет за Лисандру. Если она виновата, пусть он ее и допрашивает.

К нему подошла Ава и положила свою руку на широкое мужское плечо, льстиво зашептала, но ее фразы с ветром донеслись и до меня.

— Господин обрадуется. Не ему лишать жизни чужачку. Магия спадет, его брат очнется. Разве можно тебя за это наказывать? Ты станешь спасителем.

Лиам снова посмотрел на меня и долго колебался. Наверное, он ждал, что я буду метаться, плакать, кричать, но вместо этого меня сковал холодный ужас. Да я двигаться не могла, не то чтобы говорить.

Боялась, да, обомлела. Все внутренности просились наружу, но я не издала ни звука. Не потому, что я была храброй и гордой, такая у меня защитная реакция.

В минуты паники я превращаюсь в столб, камень, невозмутимую ледяную глыбу. И эта глупая, совершенно нередкая особенность сыграла со мной злую шутку. Не найдя во мне отклика, военачальник определился.

— Будь по-твоему, Гахарит.

Меня куда-то повели, я то теряла сознание, то снова приходила в себя, подхваченная кем-то из дружины лэрда.

Молчала, зачем я молчала?

В священном месте все остановились. Друид явно давно собирался поступить со мной подобным образом, иначе как объяснить, что для моего сожжения все было готово.

Среди каменных изваяний, изображающих из богов, среди алтарей и прочей сакральной атрибутики, я наконец пришла в себя.

— Лиам, ты допускаешь ошибку! — заорала, чувствуя, как руки привязывают за спиной высокого шеста. — Это Хелен!

Мужчина, услышавший мой вопль, понурился и скрылся в тени, чтобы я его не видела.

И вот теперь, когда было совсем поздно, когда у всех в глазах загорелись алчные огоньки, жаждущие жертвы, я начала брыкаться.

Заметила, как кто-то зажег огонь, мне резко поплохело, я моментально возненавидела весь клан, но внезапно, из всей этой толпы раздался сильный, знакомый голос, словно разрезавший атмосферу пополам.

— Отпустите ее! Убери огонь, Гахарит!

— Господин? Аллан? — не сразу друид признал в заметно похудевшем воине брата лэрда.

Я обомлела, встрепенулась. Он очнулся? Жив? Значит, и другим помогло мое лекарство.

— Я неясно выразился? — повторил свой приказ мужчина, брезгливо обращаясь к священнослужителю. — Я велел отвязать девушку и убрать огонь. Да если бы здесь был Брюс, ты бы сам болтался на ее месте. Мы не убиваем людей во славу богов.

— Она ведьма, она всех отравила, наложила порчу — зелепетал Гахарит, но сделал знак головой, чтобы меня отпустили.

— И вылечила. Остальное решит брат, понятно? — хмуро оглядел всех Аллан, задержав свои глаза на мне. — А ты пойдешь со мной.

Определяясь между костром и допросом здоровяка я, естественно, выбрала второе. Молилась, надеялась, что смогу донести свою невиновность.

Когда я ощутила этот маленький глоток свободы, почувствовала, что запястья освобождены от веревок, натиравших кожу, с трудом удержалась от слез. Но зря я обрадовалась. Аллан тут же подхватил меня и потащил за собой в сторону замка.

Позади раздавались разочарованные голоса, что-то мямлил Гахарит и Ава. Брат лэрда, напротив, молчал, никак не выдавал себя, а я тоже боялась пискнуть.

Аллан вел по знакомому пути, грубо втолкнул в покои лэрда, так что я чуть не упала, запер за нами дверь, то ли чтобы ведьма никуда не делась, то ли чтобы нам не помешали, а после выставил две грубо сколоченные табуретки.

Замок с тревожным звуком щелкнул за его спиной. Я моргнула.

— Садись! — рявкнул на меня.

— С-спасибо, но не х-хочу, — от ужаса у меня зуб на зуб не попадал.

— Садись, я сказал! — повторил он грозно.

И я повиновалась. Осунулась больше, боясь вызвать в нем новую вспышку гнева.

— Я буду спрашивать, а ты отвечать.

— Х-хорошо.

— Хорошо, — поиграл он костяшками пальцев на больших кулаках. — Кто ты? — прищурился мужчина. И смотри на меня, когда отвечаешь, — добавил он, подхватывая мое лицо.

— Лисандра, ведьма, ты итак все знаешь, — мне не нравились его прикосновения.

— Нет, ты кто-то другая, — мотнул он головой. — Я не могу объяснить, но ты другая. Что ты делала с Анной? Откуда ее знаешь?

— Искала помощи, — я честно признала, не стала отпираться.

Бесполезно отрицать, если он видел меня и другую колдунью.

— Какой? Разве к тебе плохо отнеслись? Вон, — он грустно усмехнулся, — быстро получила свободу за постельные заслуги.

— Это неважно. — Я бы рассказала ему о своих приключениях, о мире, о перемещении, но он все равно не поверит. Легче дождаться смерти, чем объяснить этим безумным фанатикам, кто я такая. Поэтому предпочла спросить его сама. — Почему ты меня спас? Не дал сжечь?

— Спас, Лиса? — его брови прыгнул вверх по лбу. — Полагаешь, что спас? Брюса нет, а замалчивать твое знакомство с нашим врагом я не буду.

Кстати, о врагах. Я вспомнила про Хелен, которая осталась посреди людей и не получила никакого наказания.

— Пленил меня, плени и Хелен, — торопливо заговорила. — Она дружна с ведьмой, она же ее спасла, и она травила жителей. Клянусь, — пообещала, — я расскажу подробней, но не потеряй времени. Она сбежит.

— Хелен, жена Тавиша? — мрачнел с каждой секундой воин.

Я просто кивнула.

С минуту он обдумывал мое заявление, злился. К тому же чувствовал себя плохо, потому что рано поднялся с кровати, но все-таки встал.

— Выйдешь, попробуешь сбежать, — пригрозил он, — сверну шею собственноручно.

Стараясь не обращать внимания на его кровожадное заявление, не лить слезы попусту, я и здесь согласилась. Куда мне бежать? И как?

Дверь он закрыл, о местности я имела самое смутное представление, а друзей в этом мире так и не обрела.

Зато подбежала к узкому окну, чтобы понаблюдать за происходящем. Отсюда хорошо просматривалась деревня.

Толпа до этих пор не расступилась, все горячо обсуждали произошедшее. Издалека непонятно, кто есть кто, но по поведению, по жестам, я догадалась, что женщиной, которую обступила дружина, являлась предательница. Она упиралась, не желала куда-то идти, кричала. Рядом прыгал другой мужчина, и что-то мне подсказывало, что это Тавиш.

Дождавшись, когда мерзавку подведут к замку, я умиротворенно села на кровати. Осознавала, что через несколько минут вернется Аллан и продолжит меня допрашивать. Но что ему поведать?

Как я и предполагала, он вернулся.

— Она обвиняет во всем тебя, — заявил он у двери. — Что ты ее оболгала и обворовала.

— А как судишь ты? — посмотрела на него исподлобья.

— Что ты не до конца честна. Не могу не признавать, что ты выходила меня, ты вылечила, — он выставил ладонь, чтобы я ничего не воскликнула. — Это было не похоже на забытье. Я все слышал, ощущал, знал, что ты ходишь рядом. Но твоя дружба с Анной... Она все перечеркивает

— Это не дружба. Я искала спасения.

— От чего, Лиса? Чем же Аркарты тебя обидели?

И меня прорвало. Надоело прятаться и скрываться. Хотят они правды, они ее получат.

Отвернувшись от воина, я медленно начала свой рассказ, стараясь не углубляться в подробности. Как я выросла, кем была, что делала. Объяснила про свою поездку, про попадание в их мир, как я отыскала гримуар и встретилась с другой ведьмой. Аллан не прерывал, выказывал глубокую внимательность.

Закончив говорить, осознала, как по лицу стекают соленые слезы. Я плакала. Будто не поясняла свою диковинную ситуацию мужчине, а жаловалась ему на жизнь.

Переведя дух, взглянула на него.