Игра в дурака - Левит Ирина - Страница 61

— Я не понял, — встрял Сокольников, — вы мне комплимент говорите или наоборот?

— Я излагаю суть. Всего-навсего. А вы это можете сами оценивать как угодно. Тем более, что вы привыкли выставлять только те оценки, которые вам больше нравятся. С Бреусовым все произошло именно так. Свою карьеру политтехнолога он начал, попав в команду, которая занималась выборами в Госдуму некоего кандидата из Челябинской области. Был он там далеко не на ключевых ролях, однако кандидат в Думу прошел, после чего Виталий Сергеевич с чистым сердцем всем говорил, будто он «кого надо выиграл». Затем он принимал участие в выборах президента, там он и вовсе был сто двадцать пятой спицей в колеснице, однако же вновь оказался в команде победителей. Впрочем, с победителем с самого начала все было ясно. А после были еще различные предвыборные кампании, где он уже держал руль в руках. И вот их итог очень и очень любопытен, если всерьез разобраться.

Сначала были двое выборов на пост губернатора. Первые он проиграть не мог в принципе, поскольку работал на действующего главу области, который не имел серьезной альтернативы, зато имел полную поддержку в Москве. А вторые проиграл вчистую. Следом состоялись выборы мэра в одном северном городе. На этот пост претендовал коммерсант с сомнительной репутацией, но большими деньгами, которые Бреусов не жалел. Коммерсант уступил конкуренту с разницей примерно в пятнадцать процентов. Его проигрыш Виталий Сергеевич попытался обратить в свой выигрыш, заявив, что рискнул взяться за совершенно «непроходного» кандидата и все-таки вытянул его на второе место. Наконец, последние выборы — в городской Совет у наших соседей. Команда Бреусова работала на общественное объединение «Прогресс», весьма богатое объединение, замечу вам, да к тому же его поддерживали местные власти. Из десяти кандидатов провести в депутаты удалось только двоих. Результат — один к пяти, однако Виталий Сергеевич всегда упоминал только двоих победителей, помалкивая о восьмерых побежденных. От соседей Бреусов перекочевал к вам, Валерий Аркадьевич, а вы восприняли только то, что было с плюсом, никак не анализируя «выборную биографию» своего нового компаньона.

— Вы тоже выставляете только те оценки, какие вам больше нравятся, — зло процедил Виталий.

— Моя оценка ваших талантов ничего не значит. Но вы уже считаетесь политтехнологом со стажем, а значит, в определенных кругах фигура на примете. Это круг таких же, как и вы, политтехнологов, причем он не очень широк, и вы все в нем вращаетесь, перемещаясь из одной команды в другую. По большому счету, мнение именно этого круга определяет вашу репутацию и вашу цену. От этого круга зависят серьезные заказы, распределение ролей и, в конечном счете, — большие деньги. Так вот смею уверить всех: ваша репутация висит на волоске.

— Вы ничего не смыслите в наших делах! — Виталий взвился так, словно ему оплеуху отвесили. — Ни-че-го! Мы в одном месте проигрываем, а в другом выигрываем! И это нормально!

— Не морочьте голову! — отрезал Гена. — В отличие от Сокольникова мы про вас многое выяснили.

Правильнее сказать, Игорь с Лузгановым всю подноготную вытрясли. Савелий, вот уж истинный спец, постарался.

— Вы можете что угодно из себя изображать, а только ваши коллеги все ваши проигрыши учитывают. И баланс пока не самый лучший. Вы бы, конечно, предпочли работать на Звягина, у него шансы выше, но вас в его команду не пригласили. А Сокольников пригласил. Теперь Шелест для вас человек принципиальный. От его успеха во многом зависит ваш личный имидж, и вы сильно стараетесь.

— Сильно старается? — непонятно с чего вдруг уточнил Шелест.

— Можете не сомневаться, — подтвердил Гена. — Настолько старается, что вынужден был нейтрализовать Валерия Аркадьевича.

— Это как понимать?! — изумился Сокольников, хотя после всего, что он уже услышал, удивляться ему было совершенно нечему.

— Вы ему мешали. Впрочем, вы мешали не только ему, но и другим людям, которые работали в команде. — Гена, разумеется, не стал ссылаться на Желтухина. — Я уже говорил, что вы считаете себя мастером на все руки. Кроме того, вы считаете, что почти все люди, так или иначе связанные с вами, — это гайки, которые вы можете закручивать по собственному усмотрению. Возможно, на заводе, за спиной Шелеста, люди-гайки — это норма, а ваша роль большого гаечного ключа — это правило. Но предвыборный штаб — это не завод, а предвыборная кампания — не производство машин. За свою жизнь вы успели наплодить множество врагов, большую часть из которых попросту забыли, поскольку имеете привычку очень быстро забывать тех, кто вам в данный момент не нужен. Но наступило время, и забытые вами враги вспомнили о вас сами. Ответьте мне честно, Никита Петрович, — Гена повернулся к Шелесту, — ведь у вас за это время возникало немало трудностей, которые вы никак не могли толком объяснить?

— Ну… было такое… — не стал отрицать Шелест.

— Например, чуть более месяца назад с вами отказался заключать заранее оговоренную крупную сделку один бизнесмен. А еще чуть раньше у вас ничего не срослось с весьма серьезным московским банком.

— Откуда у вас эти сведения?! — прямо-таки обомлел Шелест.

Откуда? От верблюда. Вернее, от всезнающего Лузганова. Он не один день их собирал, но вчера Игорю целым пакетом выдал. Гена, конечно, мог просветить кандидата в мэры, однако, само собой, не стал.

— А знаете, почему вы получили от ворот поворот? — задал он встречный вопрос. — Потому что год назад Валерий Аркадьевич весьма грубо выставил за дверь лучшего друга того бизнесмена. А с банком еще занятнее вышло. Три года назад, когда филиал этого банка в нашем городе хотел арендовать у завода часть пустующего здания, именно Сокольников уговорил вас заломить безумную цену. Причем сам занялся переговорами с представителем филиала, и закончилось это руганью. А теперь вы вышли на головной банк, уже в Москве, Валерий Аркадьевич банкиров разве что медом не обмазал, но они все концы свели и тоже выдвинули вам заоблачные условия. Я могу привести и другие факты, в том числе касающиеся средств массовой информации, что особо задевало Виталия Сергеевича. К примеру, он обо всем договорился с двумя телевизионными каналами, а Валерий Аркадьевич непонятно зачем стал телевизионщиков натравливать друг на друга. В итоге то, что вам надо, вы не получили. Труднообъяснимые вещи происходили и с рядом публикаций для газет и сайтов, которые готовил по заказу Бреусова Желтухин. Некоторые без всяких объяснений Сокольников требовал забрать, а пару вовсе отказался проплатить, хотя они были опубликованы. Иными словами, Валерий Аркадьевич не только получил ответный привет от людей, которых в свое время крепко задел, но и вел себя не как руководитель штаба, то есть единой команды, а как генерал, чьи решения не подлежат обсуждению. И это при том, что на поле предвыборной битвы он вышел впервые. В отличие от Бреусова, который в этой каше поварился и понял: Валерий Аркадьевич — тот самый кашевар, что весь обед испортит.

— Это я испорчу?! — Сокольников налился багровой краской, вскочил со стула, но тут же назад плюхнулся, потому как Шелест гаркнул:

— Сядь на место! — При этом у самого Никиты Петровича физиономия пятнами пошла и челюсть в разные стороны задвигалась. — Это с чего же ты, — вперился он в Виталия, — решил, что самый умный?

Виталий прямо-таки задохнулся от возмущения, раскрыл рот, но Гена ему рот тут же заткнул:

— Он, может, и не самый умный, но зато самый опытный, да к тому же, в отличие от вас двоих, внимательно анализировал рейтинги.

— Большинство рейтингов — липа! — выкрикнул Сокольников.

— Большинство — да. Но есть такие, которым все верят, потому что их делают независимые эксперты. И каждый штаб именно за этими данными гоняется. У вас они были. И мы их тоже получили. Мы собрали все рейтинги, которые публиковались в СМИ, и сопоставили с теми, что дали независимые эксперты. Так вот. Сначала ваш реальный рейтинг, Никита Петрович, был достаточно высок. Потом его начало лихорадить. Примерно за неделю до исчезновения Валерия Аркадьевича он упал на самую низкую для вас отметку. А после исчезновения, когда в свои руки все взял Бреусов, поколебавшись, принялся расти. Вам все понятно?