Спасти СССР. Манифестация II (СИ) - Королюк Михаил "Oxygen" - Страница 57

– Запусти меня! – насилу схохмил я. – Побуду ВРИО кота…

Мелкая хихикнула, и шутливо пихнула меня за порог. Софи вошла последней, тихонько прикрыв дверь за собой. Девушка долго меряла шагами комнату и спальню, семеня от санузла к кухне, и обратно, выглядывая на балкон, уминая руками скрипучую тахту, отворяя тугую дверку рокочущего «Саратова». Она то всплескивала руками, то прижимала их к груди, пока не замерла посреди «зала» под абажуром, как под венцом.

– Андрей… – Софьины глаза заблестели влагой, но то были слезы тихого счастья.

– Девчонки, вы ничего мне не должны, ясно? – строго напомнил я. – Вот, честное слово, было приятно истратить тот клад на вас! Ну, хорошо же вышло? Теперь у вас есть дом…

– Дюш, – сияя, тихонько выговорила Мелкая, – это и твой дом тоже!

Софи часто, истово закивала, встряхивая челкой, а затем обе, не сговариваясь, обняли меня, пища от радости.

Я не оказал сопротивления…

Среда, 30 августа. Вечер

Ленинград, Измайловский проспект

Придя с работы, родители быстренько собрались в гости. Мама не отказала себе в удовольствии одеть то самое платье от Лоры Эшли, которое я привез ей из Лондона. Ощущать зависть окружающих бывает так приятно…

Папе я купил шелковые галстуки – «в нагрузку» к зажиму и запонкам «Си Лорд». Пусть почувствует себя истинным джентльменом…

– Пока, сыночка! Ужин на плите. Не жди нас, а то вдруг поздно придем!

– Пока, пока!

Хлопнула дверь, лязгнул замок – и тишина… Мне достался целый вечер dolce far niente!

Еще с утра я позвонил Гельфанду, и обычным тоном сообщил – сегодня, дескать, отправил вам письмо, в котором: а) сформулировал, что Великая теорема Ферма является следствием гипотезы Таниямы-Симуры; б) доказал это положение.

Израиль Моисеевич завис, но затем внятно-осторожно уверил меня, что с удовольствием возьмется за предварительную проверку моих потуг. «Если ошибок нет, направлю в печать», - пообещал он.

Вот и славно, бодро заключил я. Тогда сажусь - и вплотную занимаюсь доказательством теоремы. Думаю, пары-тройки месяцев мне хватит…

Гельфанд даже язвить не стал – вежливо попрощавшись, аккуратно положил трубку. А я расслабленно оплыл на стуле. Всё. Слова сказаны. Работа послана.

Меня не пугали предстоящие усилия, ведь я шел проторенным путем. Да, это расстраивало, но цель оправдывала средства – мне была просто необходима абсолютная мировая известность. И не только для относительной защиты от варианта «золотая клетка» или острых вариантов противодействия со стороны ЦРУ.

В перспективе предстоящих «лихих лет» я должен был получить доступ к газетам и телевидению, плюс определенный авторитет для того, чтобы мои слова звучали во всесоюзном пространстве. Мне нужно было стать кем-то вроде Каспарова времен «перестройки». Хотя, конечно, лучше сравнивать себя с Гагариным…

«Во-во… - кисло усмехнулся я. – Меня тут же втянут в «общественно-политическую жизнь» - буду «заставкой»! Ну, и что такого? Потерпишь. Зато начнешь постепенно, помаленьку-потихоньку, проталкивать собственные смыслы. И пусть вокруг тебя кристаллизуется структура из искренне верящих в СССР и социализм комсомольцев… Сила! – меня передернуло. – А сила в правде… Ничего, ничего, выправим линию…»

Да, в последние дни я нашел для себя еще одну отдушину, еще одно оправдание негодных средств. Мне представилось, что лишь сейчас, добиваясь громкой славы, я использую наработки Эндрю Уайлса или Нарендры Кармакара, зато потом, в близком светлом будущем, начну уже сам генерировать математические идеи – количество перейдет в качество. Должно перейти!

Сейчас я лишь подбираюсь к Великой теореме, как Герхард Фрей или Кеннет Рибет в будущем, семь или восемь лет спустя.

«Каждой эллиптической кривой соответствует определенная модулярная форма», – утверждал Ютака Танияма. И я, опережая светил математики, предположил в своей работе, что, если теорема Ферма не верна, то эллиптическая кривая не может быть модулярной, а это противоречит гипотезе Таниямы-Симуры. И доказываю, что Последняя теорема Ферма является следствием данной гипотезы…

Не знаю, уж сколько времени Гельфанд будет проверять и перепроверять эти мои ­­– заёмные – выкладки, но за итог я спокоен. И это всего лишь пролог. А вот затем надо будет блеснуть по-настоящему.

В девяносто пятом Эндрю Уайлс и Ричард Тейлор доказали особый случай теоремы Таниямы-Симуры (случай полустабильных эллиптических кривых), которого, впрочем, вполне хватало для доказательства теоремы Ферма. Полностью теорема модулярности была доказана четырьмя годами позже, в результате трудов Кристофа Брея, Брайена Конрада, Фреда Даймонда и Ричарда Тейлора. Вся эта компания, основываясь на работе Уайлса, доказала остальные (неполустабильные) случаи Великой теоремы Ферма. Мне остается лишь повторить их достижение, порешав задачу трехсотлетней давности изящно и красиво.

Триста лет подряд математики ломали перья и крошили карандаши, впадали в отчаяние или возносили хулу на Пьера Ферма, сочтя недостойным обманом его приписку на полях «Арифметики» Диофанта: «Я нашел поистине чудесное доказательство, но поля книги слишком узки для него…»

Три века!

Хотя чему тут удивляться? Когда было доказано, что Земля вертится вокруг Солнца, а не наоборот? Разве это Коперник установил? Сей странный монах всего лишь воспользовался открытиями древнегреческих астрономов! Занятно, что в черновой рукописи своей работы «О вращениях небесных сфер» Коперник честно упомянул Аристарха Самосского, однако в финальной редакции ссылка на эллина-первооткрывателя исчезла…

И, если уж вдаваться в детали, отыскивая кроющегося в них дьявола, то польский звездочет предложил не совсем гелиоцентрическую теорию, ибо в середку нашей планетной системы он помещал не Солнце, а центр земной орбиты. Впрочем, подробности не важны, ибо Коперник выдвинул всего лишь предположение (кстати, подправленное Кеплером).

И лишь в самом конце XIX века, триста лет спустя, ученые окончательно обосновали, что да, Земля вращается вокруг Солнца!

Просто для этого была нужна невероятная точность приборов, чтобы посмотреть на дальние звезды и увидеть, есть там годичный период осцилляции или нет.

…Громко клацнула входная дверь, и прихожая наполнилась смешливым шепотом – мама с папой шикали друг на друга вперебой, боясь разбудить свое чадо. Чадо вздохнуло, и пошло встречать своих непутевых родителей…

Пятница, 1 сентября. Утро

Ленинград, 8-я Красноармейская улица

Будто и не было лета, самого беспокойного в моей жизни. В обеих моих жизнях.

Москва – и Подмосковье… Лондон… Крым… Винница…

Суета сует и всяческая круговерть.

В июле, на ристалище юных дарований в Соединенном Королевстве, никому не ведомый «Эндрю Соколофф» показал всем фигуру из двух пальцев. Victory!

Тем днём я мысленно поставил галочку в очередной графе моего Плана – пункт такой-то осуществлен.

«Выполнение плана – закон, перевыполнение – честь!»

Ага… А сколько я себе нервов вытрепал? И на перепаде лета, и на его исходе. Особенно в последнюю субботу августа…

…Я был зван в университетскую квартиру Колмогорова, а там меня дожидались сразу трое величайших умов современности – сам хозяин, его сосед Александров и Канторович.

Они знали ВСЮ математику, небрежно оперируя колоссальным объемом знаний, накопленным со времен Эвклида и Пифагора.