КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ) - Войлошников Владимир - Страница 36

«До полуночи» было жирно зачёркнуто и выше от руки подписано: «до девяти часов вечера».

— Кто бы им разрешил до полуночи шуметь? — удивился я. — Это ж… как это?.. нарушение общественного порядка?

— М-гм, — многозначительно согласилась Серафима. — А ещё, я слышала, папа сказал: полицмейстер добро не дал, из-за того что драки в потёмках могут быть и всякие прочие дебоширства. А ещё травматизм.

— До отъезда три раза можем прийти. Велики́ли горки, интересно?

— До какого отъезда? — Серафима резко затормозила и уставилась на меня круглыми глазами.

— Ах ты, ёк-макарёк! Я ж не сказал! Вчера не до того было, а сегодня при Тане этой не хотел.

Пришлось срочно и в подробностях обсказывать, куда я подрядился и почему теперь буду показываться на глаза гораздо реже. Барышня моя загрустила и даже немножко надулась, но потом с усилием улыбнулась:

— Всё же это лучше, чем полугодовой контракт.

— Мне ещё повезло, что война закончилась. Иначе бы три дня по окончании курсов — и пилил бы я сейчас на Польский фронт. А сколько там — никому не известно. Служба.

Серафима над этим фактом серьёзно задумалась и минут пять молчала, сосредоточенно обрывая метёлки растущей вдоль дороги травы. А я шёл рядом и размышлял: не зря ли я подкинул ей такие мысли. Казачка — не самая лёгкая судьба, как у жены любого военного человека. Контракты долгие, до́ма — набегами. Не каждая выдержит. Не придёт ли моя любезная к мысли, что лучше уж среди служащих партию присмотреть? Каждый вечер муж дома. Каждый выходной — выйти в общество вместе можно…

— А что делать? — сказала Серафима. — Отечество нужно кому-то защищать, — и без перехода: — Ты, Илюш, приходи завтра пораньше, часов в одиннадцать? К открытию пойдём.

— Конечно, приду! — с облегчением обещал я.

— А сегодня — к нам ужинать! Непременно, — строго сказала Серафима. — Десять дней тебя не будет! Я же соскучусь!

С этим я даже спорить не стал.

ВОСТОЧНАЯ СКАЗКА

На другой день, отправив Марту к Лизавете, как было уговорено, к одиннадцати сам я явился к дому Шальновых, и Серафима тут же нетерпеливо выбежала ко мне навстречу — так сильно хотелось ей поскорее отправиться на карусели.

Мы спускались по прилегавшей к площади Политехнической улицы, и сверху открывалась обширная панорама городского гулянья. Большая торговая площадь бурлила принаряженным народом. И кого тут только не было! Даже тот, кто считал, что десять копеек (не говоря о пятидесяти) — слишком дорого для нескольких минут удовольствия, пришёл поглазеть — чай, это-то можно было вовсе бесплатно!

Кроме того, хитрое Иркутское торговое товарищество поскорее прицепило к большим столбам на Торговой площади свои качели-лодки, на которых можно было по десяти минут качаться, заплатив две копейки, а вокруг развернулась внеочередная ярмарка.

— А вон медведь из зоопарка со своими цыганами! — радостно воскликнула Серафима, восторженно оглядывая площадь.

— Ты вон туда лучше посмотри, — показал я в сторону аттракционных шатров, между которыми выхаживали клоуны-завлекалы на ходулях, вправленных в длиннющие штаны.

— Мамочки, надеюсь они не упадут…

Вокруг шумело, пищало, хохотало. Гремела музыка. А надо всем этим возвышалось медленно вращающееся здоровенное колесо высотой этажа в четыре или даже в пять, с подвешенными по кругу стальными корзинками, в которых сидели люди. Надо полагать, хозяева парка учли чрезвычайное скопление народа и решили открыться пораньше.

К киоску кассы, приукрашенной в восточной манере (как её представляли себе хозяева) выстроилась длиннющая очередь.

— Ничего себе, сколько стоять! — ужаснулась Сима.

— Пошли, сперва посмотрим, на чём захотим кататься? Как наобум билеты-то покупать? А потом, раз это — касса номер один, то внутри где-то, может быть, есть касса номер два?

— А пошли!

Сразу напротив входа публику радовала «Восточная карусель» с расставленными по кругу деревянными верховыми животными. Самое восточное, что здесь было — четыре верблюда, меж горбами которых тоже можно было усесться. В остальном — яркие расписные лошадки в крупных яблоках, весёлые мочальные хвосты. Десять копеек удовольствие.

— На верблюде поедешь? — спросил я Серафиму.

— Ой, нет! Здоровенный он. Я бы на лошадке.

— Запомним.

Мы обогнули ограду карусели и прошли по дорожке, заполненной глазеющими людьми дальше.

— Ух ты! — восторженно выдохнула Серафима.

Так, похоже это ей тоже нравится. Высокая колонна, разукрашенная под вид мозаики с широкой верхушкой-луковицей, а от неё — металлические расходящиеся дуги, к которым на цепях привешены сдвоенные креслица. Всё это крутится с большой скоростью, кресла на цепочках поднимаются, словно лучи. Называется «Ветер Персии». Почему «Персии»? Наверное, потому что Персия на востоке, глупый вопрос. Тоже гривенник.

Следующий аттракцион назывался «Гуси-лебеди» и немного выбивался из восточного ряда. Четыре двухместных «гуся», закреплённых на стрелах, ведущих к центральному столбу, летали по кругу, меняя высоту и даже размахивая крыльями (это, понятно, чисто для вида). Двугривенный за билетик.

Если «Гуси-лебеди» показались Серафиме нестрашными, то насчёт следующего, под названием «Сундук-самолёт» она заявила:

— Категорически нет!

Да уж, не думаю, что найдётся много особ женского пола, желающих покрутиться в эдакой штуке. По виду — качеля качелей, а начинает раскачиваться — сильнее, сильнее, покуда не принимается вертеться по кругу. А ну как вылетишь оттуда вверх тормашками?

Дальше стояло колесо обозрения, на которое мы оба хотели попасть всенепременно. Пятиалтынный за билет.

А за колесом…

— «Русские горки»! — выдохнула Серафима. — Я хочу!

А сама встала, как вкопанная.

— И чего ты? Хочешь — так пойдём.

— Боюсь.

Я засмеялся.

— Не бойся. Я с тобой. И вот дамочки выходят, целые-невредимые. Ну бледненькие слегка, зато глянь, как смеются!

— А я слышала, сердце может от страха остановиться.

— Так это, должно быть, у старушек! Вот послушай. Катерина, сестрица-то моя, с мужем Афоней недавно в Москву летали, там парк аттракционов постоянный есть. И горки там одни из самых больших и длинных в мире, даже с петлёй, на которой вагончики вверх ногами едут. И ничего, никто не помер. Катюха хвасталась, что они три раза ходили. А тут, глянь: ни одной петли вверх тормашками нет. Это ж сборный вариант, не самый большой. Горочки да повороты. Я тебя держать буду. И касса вон, номер два! Пошли, два человека всего в очереди! Заодно и на остальные карусели билетами затаримся!

Мы быстренько купили билеты и взошли на узенький посадочный пандус, пока что перекрытый калиткой. Оказалось, что за один билет мы получаем не один круг, а целых три. Пока смотритель объяснял нам это, мимо нас со страшным визгом пролетел открытый десятиместный вагончик, набитый барышнями. Моя симпатия испугалась и, наверное, убежала бы, если бы за нами уже не выстроилась довольно плотная очередь из таких же молодых пар.

Короткое ожидание — и вот вагончик останавливается. На этот раз он подкатил медленно, и барышни уже не визжали. Высыпали они очень довольные, раскрасневшиеся, обсуждая, что нужно привести сюда кого-то из знакомых и обязательно повторить.

Смотритель выпустил их по другой лестнице и перекинул калиткутак, что нам можно было проходить.

— Как, мы первые? — снова немножко испугалась Серафима.

— Зато никто тебе обзор загораживать не будет, — утешил я её, помогая перешагнуть в вагончик.

Смотритель строго проконтролировал, чтобы перед каждой парой сидящих была застёгнута защитная цепочка (которая, по-моему, вообще ничего не защищала и присутствовала исключительно для успокоения нервов) и дёрнул за рычаг.

ДОГУЛИВАЮ

И понеслась! Вагончик (или уж вернее это корыто с сиденьями вагонеткой назвать?) разгонялось всё шибче и шибче. Первый крутой поворот — вжух-х-х! — девицы за спиной хором ахнули, а Сима моя глаза вытаращила и в цепочку вцепилась.