КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ) - Войлошников Владимир - Страница 14

Комната хорошая, светлая, кровать с высокой периной, покрывало шёлковое китайское переливается, три подушки горкой, комодик кружевной салфеткой накинут (это, по-любому, сестра Лизавета расстаралась), стол рабочий с письменным прибором, пара стульев да выгородка, шторками завешанная, с крючками-плечиками для одежды.

Марте очень понравилось, глазки заблестели.

А маман-то хитрюга! Ишь, за прошлый вечер как расстаралась! Дескать, раз уж ты вместо котёнка сиротку с фронта привёз — так глянь, как мы к ней со всей душой. Дипломатия!

Пришлось хвалить, раз такое дело.

За утренний чай сели уже только семьёй, и я обстоятельно обсказал: чего, где, как, и вообще — нахрена это я в банк полез. По-моему, больше всего маманю с сестрами обрадовал образ некоей Серафимы и мои сегодняшние предстоявшие с ней «променады». Это, прям… даже… некоторым образом, настораживало.

Я собрался с мыслями и твёрдо (ну, я надеюсь) заявил:

— Маман. Сеструхи. Ежели я увижу в моём будущем свидании тень… — чёт они не сильно прониклись, пришлось встать и слегка нависнуть: — Я сказал внятно: ТЕНЬ!.. Вашего!.. Присутствия!.. Считайте, что я не ваш сын, и не ваш брат. Свою жену, спутницу на долгие времена, ту, что я буду беречь и любить… Ай, раскудрить твою через коромысло! Чего вам объяснять, а⁈ Жену я буду выбирать сам, и без ваших, несомненно, умелых подсказок! Ясно сказал? Или повторить для особо упёртых и непонятливых?

Таковых не нашлось. Ну, по крайней мере, на словах… Но и это было огромным завоеванием. Таки за полгода разлуки присмирели. Или притаились…

Афоня, Катин муж, перевёл разговор на транспортную тему:

— Алексей Аркадьевич, получил я подтверждение по дирижаблям. Наша очередь четвёртая и пятая.

— Что, сразу два можно взять? — удивился батя. — Ты ж говорил, только один?

— Я на Илюху сразу подал. У него уж третья компания, да не просто, а с боевыми! Он теперь тоже ветеран считается.

— Дело! — обрадовались все.

— И туточки финансовое вспоможение от губернатора очень даже в строку ляжет! — довольно потёр руки батя.

— Так, погодите! — не понял я. — Какой ветеран, какие дирижабли?

И главное — кто и куда уже пристраивает мою честную кубышку⁈

Сеструхи сразу наперебой кинулись объяснять, но батя цыкнул:

— Да не клопочите вы! Чисто куры перед кормёжкой! Афанасий пусть расскажет.

Афоня огладил аккуратную бородку:

— Ситуация простая. Наши на польском фронте ломят. Много техники трофейной, в том числе и дирижабли. А у нас и так переоснащение в армии только прошло, старый парк в частные руки распродают. И тут ещё машины! На общий рынок их выставить — сразу что?

— Цены на всё вниз сползут, ежу понятно, — уж насколько я не торговец, дак и то соображаю.

— Во-о-от! Выйдет шило на мыло, только мороки в три раза больше. Так наше ведомство военно-технического обеспечения решило хитро. На русские модели ценник оставить прежним, а трофейные распродать со скидкой. Но! Только ветеранам боевых действий и без права перепродажи ранее десяти лет. Чтоб, значицца, недобросовестных спекуляций не было. Официальное оповещение вчера утром в «Военных ведомостях» вышло. А я узнал вечером в пятницу. У меня в управлении ведомства однокашник служит, позвонил — я вас с отцом сразу и записал. Такое предложение раз в десять лет приваливает, и то по счастливому случаю. Соображаешь?

Я прикинул, сколько там у меня на счету контрактных скуркулено, да если алмазные приплюсовать…

— А если не хватит? Дирижабль даже со скидкой — игрушка не дешёвая.

— Не хватит — мы с матерью добавим, — веско сказал отец. — Считай, на обзаведение. Это ж у тебя, Илюша, сразу за душой дело будет! Для семьи гарантированное содержание. При нашей лихой службе — сам понимаешь…

— Ты пойми, за четверть цены технику получишь! — горячо убеждал меня Афоня. — Ох, была бы у меня такая возможность, я бы займ в банке взял!.. Они ж распродаются как есть, только вооружение снято. А так всё оставляют: и защиты, и двигатели мощнее гражданских!

— Жрут они тоже мощнее, хочу тебя предупредить, — усмехнулся Виталий, Лизаветин муж (это который почтмейстер).

— Да и пусть! — Афоня с азартом развёл руками. — Зато скорость! Это ж можно скоростные поставки организовать! Экспресс! Спрос у нас есть, а никто не делает — парка подходящего нет. И грузоподъёмность у военных выше, — он повернулся ко мне. — Я, Илюха, что бате предложил: мой дирижабль да два ваших — объединяемся в товарищество. У меня клиентская база наработана, возможности для расширения, ремонтная зона, техническая обслуга, конторские работники — всё есть. Обеспечиваю загрузку товаропотоком. Прибыль делим поровну на троих.

Вот это меня прям убедило. Видать, посчитал Афоня и решил, что сильно выгодное дело получится, раз готов всё на себя взвалить, а делиться поровну. Я протянул руку:

— Согласен!

Все как отмашки ждали — загомонили радостно.

— За это надо выпить! — перекрыл всех батин командный голос.

— Только мне винца, — попросил я. — Не буду водку пить сегодня.

— Праильно! — подпрыгнула маман. — Сегодня у Илюшеньки день ответственный! И не зыркай на меня, сынок. За тебя ж переживаю!

И вот опять — хоть режьте, а как начинает она в мою пользу выступать, меня сразу терзают смутные сомнения. Эх, маманя…

Выпили за дирижабли по рюмочке, и засобирался я на променад. Попрощался с роднёй, папане руку жамкнул, расцеловался с маманей. Загрузились с Мартой в «Саранчу». Ей ещё завтра на учёбу. Заодно Виталия до города подбросил. Вот должность начальственная! Хоть выходной, хоть праздник, а ежли важное что предвидится — изволь, присутствуй!

На главпочтамте Витю высадили, быстренько доскакали до сьёмного дома. Я в прыжке загнал шагоход во дворик — обвершка*-то низко стоит, для боевых машин ни в какую не предназначена, даже если это МЛШ**.

*Узкая двускатная крыша над воротами.

** Малогабаритный лёгкий шагоход.

Видели бы вы лица соседей, когда мы с Мартой из «Саранчи» вылезли. Так-то они все, в принципе, знали, что я пилот шагохода, но чтоб своими глазами, вживую увидать! В Иркутске крупногабаритная техника вообще была редкостью. По центру нельзя — мостовые портит, лошадей пугает. А ещё, окромя того, дамочки впечатлительные попадаются, в обмороки хлопаются.

А по окраинам шарашиться большим железякам — дела нет. Тут же предместья, почти дерёвня. Куда ни глянь — в основном одноэтажные простые домики. Улицы и проулочки широкие, немощёные. Просто травка да подорожники. И тут — на тебе! Чудеса технического прогресса!

Не обращая внимания на торчащие над заборами лица соседей, поставил «Саранчу» в походное положение и запер. А то, знаете ли, разные люди бывают…

Надел парадку, протёр бархоткой ордена с медалями, шашку нацепил, глянул на себя в зеркало — красавец! Взъерошил Марте волосы и вышел.

КАК НАЧАТЬ?..

В доме Шальновых меня ожидали. Папенька вышел лично проводить дочку на променад, оценил мой бравый вид, кивнул строго:

— К пяти часам пополудни вернуться!

— Будет сделано, Александр Иванович! — прищёлкнул я каблуками и предложил Серафиме руку.

Наряжена она сегодня была куда как симпатичнее, но, на мой личный вкус, можно было и не столь строгий вырез у платья выбирать. А тут прям под горлышко, да ещё воротничок-стоечка с кружавчиками. Зато расцветка весёленькая, розочки-листики, а не то что серая мышка. И подол не в самый пол, а по последней девичьей моде, открывающий изящные щиколотки в ажурных тоненьких чулочках.

Так, казак, спокойно! Нам ещё идти надо. Переключился с мыслей про ножки… Переключился, сказал! В черепушке суетно заскакали соображения: о чём говорить-то⁈ О погоде⁈

— Славная нынче погодка, не находите?

Серафима сморщила носик:

— Илья! Только не говорите мне, что в ожидании прогулки вы штудировали наставления мадам Куролеповой!

Честно сказать, я немного растерялся:

— А кто это?

Серафима стрельнула глазками: