Скрип на лестнице - Айисдоттир Эва Бьерг - Страница 29

Она заметила, что Сайвар некоторое время поколебался, а потом выключил двигатель и вышел из машины.

– Значит, здесь ты живешь, – сказал он, когда они вошли. Эльма возблагодарила судьбу за то, что в квартире нормально пахнет и на полу не валяются трусы. Иногда, когда она приходила с работы, дома ее встречал запах невынесенного мусора или прокисшего молока. Для верности она сходила в ванную и переложила валяющуюся там одежду в спальню.

Сайвар бродил по квартире и осматривал ее:

– Ты успела хорошо обустроиться. Ты ведь недавно сюда въехала?

– Нет, всего несколько недель назад, – ответила она и достала пиво.

– Надо бы тебе ко мне заглянуть. – Сайвар потрогал сундук с резным узором. – Я там уже три года живу, а мне так и не удалось создать такого уюта, как у тебя.

Они сели на диван, и Эльма любовалась, как он сидит рядом, потягивая пиво. Его темные волосы были взъерошены, а брови почти срослись.

– Наверное, мы когда-то раньше встречались, – сказала вдруг она. – В Акранесе же наверняка нет ни одного человека, с которым ты никогда не пересекался, а у меня память на лица очень хорошая, я их не забываю, – прибавила она, видя его удивленный взгляд.

– А вот у меня плохая, – усмехнулся Сайвар. – Я бы не запомнил ничьего лица, даже если бы мне за это стали платить. Однажды я пошел на собеседование по работе, провел там почти час, и все прошло хорошо. А после собеседования встретил возле здания человека и спросил его, как пройти, не сообразив, что это тот самый человек, с которым я общался на собеседовании пять минут назад. Какое у него было лицо – это надо было видеть!

Эльма звонко расхохоталась.

– Наверное, излишне об этом говорить, но с тех пор он мне не звонил.

Она засмеялась еще громче.

– Наверное, это странное чувство, – сказал Сайвар, когда она отсмеялась.

– Что? – не поняла она.

– Вернуться сюда, – ответил Сайвар.

– Ну, наверное, немного, – пожала плечами Эльма. – На самом деле не настолько странное, как я себе представляла.

– Только не надо мне врать, что ты так сильно скучала по Акранесу, – сказал Сайвар. Он улыбнулся Эльме, и она не могла не улыбнуться в ответ.

– О чем это ты? Ты хочешь исключить такую возможность, что я скучала по этому плоскому ландшафту, потрескавшимся тротуарам, колдобинам на дорогах и божественному запаху рыбы? – произнесла Эльма с наигранным возмущением.

– Когда ты так говоришь…

– Нет, ты прав. – Эльма потупила глаза на диван. Сайвар ждал. Она колебалась. С тех пор как она сюда приехала, она ни разу не сказала это вслух. Она даже с родителями об этом не говорила. Ее сердце бешено колотилось, и она почувствовала, как у нее проступает пот. Кожа под кофтой наверняка уже пошла пятнами. И тут она струсила.

– Я… у меня брак распался, – просто сказала она, пожав плечами, словно речь шла о чем-то несущественном.

– Понимаю, – ответил Сайвар.

Не успел он еще что-то сказать, как его перебила Эльма:

– А ты? Не скрываешь каких-нибудь грязных тайн?

– Нет, у меня мерзких тайн нет. Мне нравится в Акранесе, здесь я всех знаю и меня все знают. Мне кажется, в любом другом месте я буду чувствовать себя потерянным.

– А твоя семья здесь живет? – спросила Эльма.

– У меня здесь брат, – ответил Сайвар и сделал глоток пива. Казалось, его мысли витали далеко. Затем он посмотрел на часы:

– Ну, наверное, мне пора: завтра предстоит большой день и все такое. Ты завтра пригонишь мою машину на работу, да?

Эльма взяла у Сайвара ключи, которые он протянул ей, одновременно открывая дверь на террасу. В нее ворвался холодный ветер, и Сайвар поморщился. Застегнув куртку и как следует натянув на голову капюшон, он поднял руку в прощальном жесте. Эльма встала, чтобы закрыть дверь, и смотрела, как он перебегает через улицу и наконец скрывается из виду за домами на той стороне.

Торт был красивый, но безвкусный. Магнея почавкала маслянистым кремом и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она отложила вилку и слегка отодвинула тарелку. Смыть вкус крема газировкой не удалось.

– Как твоя учеба, Карен? – спросила Сигрун, налила в чай молока и размешала. Четыре подруги детства сидели за белым лакированным столом в кухне у Карен. Из гостиной доносились звуки футбольного матча по телевизору и по временам то радостные крики, то ругань ее мужа.

– Ах, не надо об этом, – сказала Карен, закатив глаза. Этой осенью она записалась на заочное отделение экономического факультета университета «Биврёст»[8]. – Мне сегодня надо было отчет сдавать. А я уже забыла, как гадко учиться: вечно над тобой что-нибудь висит. Не говоря уж о том, когда у тебя работа с полной занятостью и дети.

– Ах, как же я тебя понимаю! – сказала Бринья. – А, по-моему, ты молодец, что решилась на это.

– Я еще не сдалась, – проговорила Карен с нотками гордости в голосе. – Я просто попрошу отсрочки для этого задания. Как бы то ни было, здорово, что преподаватели там легко идут навстречу. Особенно если ты сидишь дома с больным ребенком, как я сегодня вечером. – Она подмигнула остальным, и все засмеялись. – Мне как раз это и было нужно, – продолжила она. – На этой неделе вообще такое творилось! В понедельник мы обнаружили в ванной мокриц. – Подруги затаили дыхание. – В смысле, мы там только ремонт сделали – как вдруг эта гадость вылазит. Чем делать ремонт в том старом доме, лучше бы мы сразу новый построили.

– А у вас тут стало шикарно, – сказала Бринья. – А эти букашки совсем безобидные, их надо только вытравить – и все.

– Бесполезно. – Сигрун одним глотком выпила весь своей чай. – Они приходят туда, где сыро, и исчезнуть могут только, если вывести сырость.

– Надо было нам сразу новый дом строить, как вы, Магнея, – вздохнула Карен. – У вас-то наверняка никаких букашек нет.

Магнея рассеянно кивнула.

– Магнея, с тобой все нормально? Ты все время молчишь… – Карен испытующе посмотрела на нее.

– Да. Со мной все хорошо, – улыбнулась она. – Правда-правда, – добавила она, видя, что ей не удалось убедить подруг.

– Сейчас какой-то грипп страшный ходит, – сказала Бринья.

– Да всегда что-нибудь ходит, – тотчас отозвалась Сигрун.

Из гостиной раздался радостный вопль, тотчас перешедший в ругань и громкие выкрики о том, что «это, блин, вообще не офсайд». Девушки переглянулись с ухмылкой.

– Господи, он своими криками детей перебудит! – Карен бросила встревоженный взгляд в сторону детских комнат. – Ну, в таком случае сам будет с ними возиться. – Подруги знали, что это неправда. С детьми и по хозяйству возилась всегда Карен, а Гвюдмюнд, ее муж, занимался только самим собой. Это они наблюдали в поездках на дачу и в походы, которые годами предпринимали друзья. В основном он прохлаждался с пивом в руке, в то время как дети бегали с воплями или плачем, а Карен – за ними.

– Никогда не могла понять, отчего футбол вызывает такие бурные чувства. Это всего лишь игра. – Сигрун возмущенно помотала головой.

– Только моему Гюмми этого не говорите. Правда-правда. Я так однажды сделала и больше не буду. – Все снова засмеялись.

– А вы слышали: тут у маяка недавно труп нашли! – Карен посмотрела поочередно на каждую из подруг. На ее лице отражались и возмущение, и ожидание. – Вроде бы уже определили, как звали погибшую и что она была из наших краев. Или в детстве тут жила.

– Ой, правда? – Подруги с любопытством наклонились к ней, чтобы послушать еще. – А кто она была? Ах, какой ужас! Я слышала, ее убили, это правда? Просто не верится!

Магнея почувствовала, как покрывается потом. Она выпила еще глоток воды, сунула в рот несколько изюминок в шоколадной глазури, но лучше от этого ей не стало.

– Да, так и есть. Ее зовут… звали Элисабет. В детстве она училась в Бреккюбайской школе. А в последнее время жила в Квальфьёрде. У нее остались муж и двое детей. Мальчики.