Небо в кармане 2! (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 23

— Конечно, — постарался скопировать улыбку генерала. Надеюсь, у меня получилось это сделать, ишь как переглянулись между собой.

Только направился к Паньшину, как тот метнулся вперёд, не обращая никакого внимания на дефилирующие по залу пары, и подхватил меня под локоть. Самым натуральным образом утащил за ближайшую колонну и там, оглянувшись предварительно, зашипел на ухо:

— Не вздумайте соглашаться на предложение генерала! Мало ли что он там наобещает? А это, между прочим, живые деньги, которые вас всю жизнь будут кормить.

— Да я и не обещал ничего, — отстранился. Очень уж громко он на ухо шепчет. И даже музыка этот шёпот не перебивает.

— Да вы почти согласились! — всплескивает руками в праведном гневе Паньшин. И как бы уличает меня. — Я же слышал, как вы предлагали продолжить испытания?

— И что? Ничего конкретного не сказал. Да что вы так возбудились? Прилетим в столицу, и первым делом идите в Бюро или Комиссию, подавайте заявку на привилегию.

— Я именно так и сделаю, — соглашается Александр Карлович и подозрительно прищуривается, повторяет. — Именно так!

Вышел из-за колонны и лоб в лоб столкнулся с Лизой, второй дочерью Якшинского. Мне бы развернуться, Паньшина выдернуть и разговор продолжить, а я обрадовался. Стою, как идиот, красивой девушкой любуюсь. И, точно, идиот, не нашёл ничего лучше, как спросить:

— А вы тут одна? А где ваша сестрица?

— Здравствуйте, ваша светлость, — склонила свою прелестную головку купеческая дочурка. — Я обязательно, да что там обязательно, я сейчас же передам Марии, что вы ею очень интересовались. Безусловно, её обрадует такое внимание. Вы оставайтесь на месте, она сейчас же подойдёт!

Откланялась, уже и развернулась, да я опомнился:

— Лиза, постойте!

Куда там. Как раз оркестр заиграл какую-то весёлую и бравурную мелодию, по залу закружились быстрые пары и за всем этим шумом девушка просто меня не услышала.

Или всё-таки услышала? Потому что на мгновение остановилась, замерла, вроде бы как хотела обернуться, да передумала. Решительно тряхнула головой, отчего замысловато уложенная причёска колыхнулась и чуть было не развалилась, и всё-таки шагнула вперёд.

На моё счастье или несчастье, тут же перед ней оказался кто-то из молодых офицеров и самым галантным образом пригласил на танец. Девушка согласилась. А я испытал мимолётное сожаление за упущенную возможность и собственное косноязычие. Нет, в такие мгновения нужно выбрасывать из головы изобретения, мысли о самолётах и развитии авиации, прекращать вести всякие заумные разговоры с генералами и прочими высокопоставленными персонами. Бал это бал, а не рабочий кабинет, отдыхать так отдыхать!

— Николай Дмитриевич, — окликнул меня Паньшин из-за колоны. — Утром вылетаем? Или позже?

— Утром, — кивнул, вздохнул и зашагал к ожидающим моего возвращения Валевачеву с Романовым. Мечтать об отдыхе не вредно, а реальность вот она, упустишь возможность сейчас, потом сто раз пожалеешь…

— Утро раннее красит чего-то там в розовый цвет, — подхожу к самолёту и довольно мурлычу вполголоса немудрёную песенку. Привязалась сегодня с подъёма, приклеилась, как банный лист и отставать не желает. А и ладно, мне с ней веселее.

Лапушкина, к моему удивлению, будить не пришлось, он и в самом деле бодрствовал. Принял доклад и отпустил ночной караул отдыхать. Правда, перед тем как отпустить, поинтересовался — не случилось ли ночью каких-либо странных событий? Напомнил о недавней диверсии. Но всё оказалось в порядке, никто к самолёту не приближался, всех любопытствующих сразу отсылали прочь.

— А ещё, — полицейский доверительно улыбнулся и понизил голос. — Нам даже деньги предлагали за право посидеть в кабине! Но мы же понимаем, что на службе находимся. Поэтому ни-ни!

Это называется — никто не приближался? Здорово…

Хотя, тут я немного не прав, это же полицейских хотели подкупить, а к аэроплану на самом деле никто не приближался.

Пришлось по этому поводу расстаться с несколькими серебряными рублями — подобное рвение к службе необходимо поощрять. Ну и намёк понял, опять же и на словах поблагодарил.

Кстати, отпускал Лапушкина с помощником, и даже мысли в голову не пришло, что тот может мне не подчиниться. А ещё сообразил, провожая взглядом удаляющихся дежурных — они же не мои подчинённые! Тогда какого лешего слушаются? Интересно…

Утро раннее, солнце только-только горизонт на востоке в рыжий цвет окрасило. Даже облака у меня за спиной чёрно-синие, там, на западе, ещё ночь царствует. Паньшина пока нет, утро — понятие растяжимое, наука мне на будущее, нужно точное время назначать. И зеваки отсутствуют. Вообще тишина неимоверная, птицы, правда, чирикают робко, но эти звуки проходят фоном, и я на них не обращаю никакого внимания.

Обхожу самолёт по кругу, осматриваю его со всех сторон. Залезаю руками в каждую щель, проверяю целостность и натяжку тросов, даже залез на капот и осмотрел плоскости сверху.

Подобный осмотр у меня начинает в привычку входить, и это правильно! А ещё в обязательном порядке на следующем самолёте все двери, все технические лючки и створки капота будут со встроенными в них замками. Сделать это не сложно, а уберечься от неприятностей в недалёком будущем наверняка поможет.

Дальше проверка масла и бензина. Вот, кстати, все пробки заливных горловин тоже нужно будет обязательно если не запирать, то хотя бы контрить. А то сыпанут туда чего-нибудь абразивного, чего не сможет мотор переварить, и ага.

Был, кстати, по молодости у меня такой случай. Я тогда воздушным боем в авиамодельном кружке сильно увлекался, а движки были в большом дефиците, и приходилось как-то выкручиваться самим. Моторчики были простые, «Вэшки» и «Ритмы», «Метеоры». «ЦСТКаМ» всего один раз видел, да и то на соревнованиях у кого-то из продвинутых. «КМД» позже пошли…

В общем, собрал я себе из «Метеорного» хлама хороший мотор. Калильные они были так себе, ну мы их и переделывали в дизеля. «Пару» для него притирал вручную несколько дней. Что такое «пара»? Это гильза с поршнем. По тем временам для нас ничего лучше переделанного «Метеора» для боя не было. А уж работал он просто на загляденье! Как крыло таскал, как пел… Не работа — песня…

Ну и подсыпали мне пацаны-«доброжелатели» пасту Гои в выхлопные «окна». Из зависти, так полагаю. Кто именно это сделал, так и не удалось узнать, все пошли в отказ. А мотор после первого же запуска сдох…

Так что с тех пор технику осматриваю очень тщательно. И к самолёту подхожу, как к живому существу. Здороваюсь с ним и даже ручкаюсь — похлопываю ладошкой несколько раз по крылу или кабине. И он отвечает мне взамен безотказной работой.

Вот и сейчас так же сделал, и даже не стыжусь. У каждого из нас свои привычки. Есть суеверия общие для всех, а есть вот такие, личные. Так было, есть и будет.

Закрутил пробку горловины топливного бака, обтёр о штанину палец. Ну, да, уровень так проверял. А что, нельзя? Мне всё можно. В кабину сначала просто заглянул, всё на месте и даже в багажном отсеке мой новый комбинезон как лежал, так и лежит там, куда я его бросил. То есть, положил. Куртка на сидушке, значит, в кабину и впрямь никто не заглядывал. Иначе бы её точно в сторону убрали. Вот теперь можно и самому в пилотское кресло усаживаться.

Подвигал ручкой, педалями пошевелил, проверил на соответствие отклонение рулей. Воспользовался утренней тишиной и прислушался к свободному ходу тросов в хвосте и за спиной. Посторонних шумов нет, есть естественный скрип, но это нормально, это обычное дело.

Александра Карловича издалека увидел. Удивило, что шёл он не один, знакомую фигуру Якшинского сразу узнал. Вылез из кабины, отряхнул руки — сейчас же наверняка здороваться начнут, руки придётся пожимать. Так и вышло.

— Николай Дмитриевич, выслушайте господина градоначальника, пожалуйста, — обратился ко мне после окончания приветствий Паньшин. — И прошу вас, отнеситесь к его предложению со всей серьёзностью.

— Слушаю вас, — развернулся лицом к городскому голове.