Небо в кармане 2! (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 22

— Надеюсь, что завтра улечу, — закрыл дверь и с интересом проследил за всеми манипуляциями полицейского. — А что?

— Хлопот очень много, — доверительно признался Лапушкин. И тут же спохватился, попытался оправдаться. — Это не к тому, что… В общем, я тут… Служба такая…

И развёл руками, как бы извиняясь и за косноязычие, и за свой болтливый язык одновременно.

— Бди! — приказал, посмотрел строго и пошёл прочь.

Как раз и Паньшин к этому моменту вернулся. Первым делом спросил:

— К которому часу нужно быть у самолёта?

— К десяти утра, — ответил. — Раньше нас вряд ли отпустят. Завтрак, то, сё.

— Тогда я с вами прощаюсь до завтра, — откланялся Александр Карлович и в нетерпении оглянулся на дожидавшуюся его лёгкую коляску. — Вас подвезти не предлагаю, сами понимаете…

Понимаю, что тут непонятного. Дамскую шляпку над верхом экипажа первым делом заметил.

— Понимаю. А вы зря времени не теряете, да?

— Как оказалось, и меня накрыла краешком сень вашей славы, Николай Дмитриевич, — отшутился юрист. — Грех будет не воспользоваться шансом и упустить такой момент. А сейчас разрешите откланяться, заставлять даму ждать считается дурным тоном.

— Удачи, — махнул ему рукой на прощанье.

Как оказалось, не одного Паньшина поджидала коляска. За мной Валевачев своего адъютанта прислал.

— Николай Дмитриевич, прошу вас, — Александр Фёдорович встретил меня сразу же за оцеплением. И сделал это на удивление вовремя, так как сил отвечать на вопросы любопытных граждан у меня уже не оставалось. Чтобы никого не обижать, отделался несколькими общими фразами, сослался на усталость, а тут и спаситель появился.

Большинство этих любопытных представляли мальчишки и сверстники, остальные просто молча глазели, и теперь потихонечку расходились в разные стороны по своим делам. Ещё бы, на сегодня представление закончено.

— Александр Фёдорович? — привлёк внимание офицера. — Вы случайно не в курсе, получилось ли у нас что-то с фотографией?

— Случайно в курсе, улыбнулся адъютант. — Его превосходительство сам лично вам всё расскажет и покажет.

Дальше всю дорогу молчали. Я даже глаза прикрыл и откинулся на спинку сиденья, потому что устал до чёртиков. Александр Фёдорович не мешал моему короткому отдыху.

— Просыпайтесь, Николай Дмитриевич, приехали, — проговорил адъютант, когда коляска остановилась.

— Благодарю, — открыл глаза, не стал уверять, что не сплю, а просто отдыхаю.

Первым делом умылся, даже ополоснулся в огромной ванной. Переоделся в чистое и спустился в гостиную. А там ожидаемо собралась большая компания. Одно плохо, все сплошь военные, ни одного партикулярного платья я не увидел. Значит, продолжение ужина последует в доме у градоначальника! Господи, только не это! Ладно бы только ужин, но ведь наверняка за ним и танцы последуют?

Но Господь сегодня оказался глух к моей искренней просьбе и после часа разговоров в доме генерала мы всей дружной компанией поехали на очередной бал в нашу честь. Но, в отличие от первого, на этот раз — прощальный. Было и там много разговоров, язык мой чуть не до костей стёрся, и к окончанию мероприятия уже начал самую малость заплетаться. Танцы? От танцев мне удалось благополучно ускользнуть, как раз благодаря этим самым разговорам. Так что участь быть окончательно заболтанным всякими экзальтированными барышнями сегодня меня миновала.

Зря я так рано обрадовался. В нескольких шагах от нашей дружной кучки говорунов услышал снисходительно-спесивый голосок одной недавней знакомой (век бы её не знать!). И позорно ретировался за спины своих собеседников. Даже самому стыдно стало такого своего порыва, и я тут же поспешил реабилитироваться:

— Господа, прошу меня извинить, но разрешите прервать наш занимательный спор и откланяться? — поспешил успокоить удивлённых таким моим необычным поведением офицеров.

Кто-то, мне из-за спин не было видно, кто именно, сообразил раньше прочих, в чём тут дело:

— Ради Бога, Дмитрий Николаевич, конечно же! Прекрасно вас понимаем и можем заверить, на вашем месте каждый из нас поступил бы точно так же. Но, увы, мундир обязывает оставаться на месте.

Стыдно, но лучше вовремя уйти, чем остаться и вляпаться в какую-нибудь пакость. Ведь не удержусь, если снова услышу от этой дамочки дерзкую шутку или глупую высказку, обязательно отвечу. И вспыхнет скандал. Оно мне нужно?

Распрощался с собеседниками и двинулся в сторону Валевачева с Романовым.

Надеюсь, рядом с ними мне никто докучать не станет?

Ещё как стали! И никто иной, как они сами. Продолжили недавний разговор у самолёта, а потом генерал с довольной улыбкой передал мне в руки большой пакет:

— Полюбопытствуйте, Николай Дмитриевич, что у нас с вами получилось.

Догадываюсь, что в конверте, открываю и вытаскиваю несколько фотографий. Изображено на них одно и то же, но все снимки разного качества. Какой-то светлее, какой-то темнее, и резкость на каждом сильно меняется. Один только снимок меня устроил, о чём я тут же генералу и сказал. Остальные пока запихнул в конверт, а понравившийся начал пристально рассматривать. А ведь неплохо, на самом деле, получилось, очень неплохо. Людей, к сожалению, не видно. Или, скорее, качество не позволяет их разглядеть. А улицы, дома и деревья чётко вышли.

— Ну и как вам снимок, Николай Дмитриевич? Что скажете? — не выдержал Романов моего долгого молчания.

— Скажу, что хорошо получилось, — не стал затягивать с ответом. — Нужно ещё поэкспериментировать, подобрать подходящий аппарат, пофотографировать с разных высот. В общем, набить руку и набраться опыта. Господа, вы представляете, какие возможности для армии здесь открываются?

— Ну что я вам говорил, Степан Прокопьевич? Первым делом о работе?

— Да, проспорил я, к моей большой радости, — нарочито-сокрушённо вздохнул Валевачев. — Полагаю, мне с этими снимками завтра нужно будет убыть в столицу. Покажу в Управлении, послушаю, что скажут. И заявку не забыть бы подать на изобретение…

Генерал покосился на меня, Романов сделал то же самое. А я стою, молчу. Хотел было возмутиться столь откровенным грабежом, но чую подвох, поэтому пока рот не раскрываю. Считаю про себя до десяти. До пяти досчитал и решил не суетиться. У меня подобных изобретений ещё столько будет, что из-за одного начинать волну гнать? Не стоит оно того. Тем более, на пользу Родине пойдёт, а не в чей-то частный карман. Опять же и у меня рыльце по самые уши в пушку, я и сам всё это как бы ворую. Да не как бы, а просто ворую! Одно оправдывает — всё, что делаю, делаю на благо моей страны.

Ага! И подпись внизу кардинальская, как в том романе про мушкетёров. Ладно, проехали…

За спиной генерала в отдалении Паньшин стоит, похоже, каким-то образом наш разговор услышал. Иначе как объяснить его горячую жестикуляцию для привлечения моего внимания?

Ну я же говорю, так и есть! Стоило ему только увидеть мой направленный на него взгляд, как тут же замотал головой, в отрицательном жесте сложил руки. В общем, сразу понятно, что горячо возражает против моего согласия на предложение местного высокого командования. А я и не соглашался, кстати. Вслух же ни одного слова произнесено не было? Не было. А Паньшину, в отличие от армейской бюрократической машины, много времени не нужно — всего-то до столицы добраться и в Бюро по привилегиям заявление подать…

Кивнул ему, мол, понял всё, улыбнулся успокаивающей улыбкой. Нет, не подействовала на Александра Карловича моя жестикуляция и теперь он меня к себе потихонечку манит. Так, чтобы никто из посторонних этого не понял.

— Господа, прошу меня извинить, отлучусь на минуту, — и объяснил удивлённому моей отлучкой генералу. — Напарник мой появился. Он должен был дозвониться до организаторов перелёта и узнать, ждут ли нас завтра в столице? Заодно передам распоряжения на утро.

— Конечно, не будем вас задерживать, — улыбнулся всепонимающей отеческой улыбкой Валевачев. — Но не забудьте вернуться, Николай Дмитриевич. Разговор ещё не закончен.